– Ты совсем чокнулся?

– Уточни вопрос, – прохрипел Стасов. Горло с трудом проталкивало звуки. – Неужели можно чокнуться чуть-чуть?

– Сколько дней ты пьёшь?

Иван опёрся о стену. Комната плыла перед глазами.

– Какое сегодня число?

Никита удивлённо округлил глаза.

– Пятое ноября!

– Шесть дней, – подсчитал Стасов и, держась руками за стены, поплёлся на кухню.

Игнатов обошёл его и первым попал в комнату. На кухонном столе лежала почти целая засохшая булка хлеба, начатая палка колбасы, три пустых бутылки водки, четвертая опорожненная наполовину.

– Не понял, ты шесть дней пил три бутылки? Растягивал удовольствие? Стасов, с чего ты такой пьяный? С дозы двести пятьдесят грамм в сутки не опьянеешь? Хватит сходить с ума! Приведи себя в порядок, а я заварю чай.

– А не пошел бы ты, Игнатов, подальше! – огрызнулся Иван.

Никита собрал бутылки, хлеб, засохшую колбасу в пакет и направился к входной двери.

– Я вернусь, а ты хотя бы умойся!

Стасов от души выругался ему в след. Мысли разбегались в пустой голове, не давая сосредоточиться. Звон в ушах добавлял неприятных ощущений. В ванной комнате из зеркала на Ивана смотрел отец.

«Глюки!» – вздрогнул Стасов, не сразу узнавая своё лицо.

Он судорожно ощупал впалые щеки, заросшие щетиной, пригладил свалявшиеся волосы на голове.

«Господи и, правда, нужно завязывать! Противно смотреть!»

Иван побрился, ухитрившись не порезаться. Принял душ, переоделся. Хлопнула дверь. Игнатов, не обращая внимания на хозяина квартиры, прошествовал на кухню. Зашуршали пакеты. Поплыл запах жареной курицы. Рот Стасова наполнился слюной.

– Ну вот, совсем другой вид! – оглядел его Никита. – Я поставил на плиту бульон с куриной грудкой. После твоего добровольного поста тебе жареную курочку нельзя, – сказал он, заметив голодный взгляд, брошенный Стасовым на стол. – Объясни, чего ты с цепи сорвался?

– Тебе какое дело?

– Значит, есть дело! Прекращай, Стасов. Этим ты только докажешь, что она не зря опасалась!

– Что ты понимаешь? Мне плохо! – озлился Иван.

– Я что понимаю?! Целых пять лет ты находился рядом с ней! Касался её рук, обнимал. Она любила тебя! А знаешь ли ты, что это такое, всегда быть только другом и не больше? «Дружба! – последняя казнь недоказненного тела» 4.

Стасов удивлённо уставился на него.

– Что смотришь? Неизвестно, кому хуже? – буркнул Игнатов.


***


Иван сидел в кресле на балконе и не мог принять решение: ехать на встречу в Ремезов или нет. Тогда во время его первого и последнего запоя Никита основательно встряхнул его. Он устроился на работу и стал готовиться к поступлению в институт. Стасов не хотел учиться в Ростове, боялся столкнуться с Сашей. Подвернулся удачный обмен с квартирой, и он уехал из города детства. К тридцати годам у Ивана имелась интересная работа, неплохая зарплата и пустота в сердце. Он всё чаще задумывался, а правильно ли он поступил, отказавшись от Александры. Даже не попробовал побороться за свою любовь. И кто из них оказался большим трусом? Стасов очнулся от дум, когда первые лучи солнца пронзили облака.

«Неужели я просидел на балконе всю ночь?»

Его охватило сумасшедшее желание посмотреть на восход солнца. Он вышел из квартиры. Потревожив охранника на стройке, полез на башенный кран. Иван стоял на площадке и любовался встающим солнцем. В какой-то миг перед глазами возникло изображение какой-то комнаты, заплаканная Саша держала в руке лезвие бритвы. Он понял, что она собирается сделать, и дико закричал: «Нет!!!»

Картинка пропала.

«Бессонная ночь до добра не доводит», – подумал Стасов. Любоваться солнцем перехотелось.

«Если бы я мог изменить прошлое!»

Иван вернулся в квартиру. Умылся. Руки тряслись от пережитого страха. Солнце вставало над городом, когда он лёг в кровать и тотчас заснул.


ГЛАВА 8


Сквозь плотно сомкнутые веки Саша почувствовала, лицу жарко от настырных солнечных лучей, вероятно, давно наступил день.

«Хорошо, что сегодня воскресенье, на работу идти не нужно. После вчерашней ночи воспоминаний и слёз лицо, скорее всего, опухло? Я пойду на встречу с учительницей», – решила она и сладко потянулась.

И тут же испуганно съёжилась в кровати. Солнце не могло светить ей в глаза. Спальня находилась на северной стороне квартиры. Недоумевая, оглядела комнату – невесомую капроновую занавеску трепал тёплый ветерок. В широко открытое окно вливался свежий воздух. Взгляд уперся в стену оливкового цвета, в обои в белых веточках ландышей. Она выбирала их, когда училась в десятом классе. Саша встала с кровати, удивляясь лёгкости во всём теле, и оглянулась вокруг. Множество мягких разноцветных игрушек расположились повсюду.

«Что за метаморфозы?»

Она узнала свою девичью комнату в родительской квартире.

«Я что не уходила с альбомом домой и осталась тут ночевать? – Саша ущипнула себя за руку. Ой, больно!»

Окончательно запутавшись, выглянула в окно. Во дворе бегала малышня, сопровождаемая сонными молодыми мамашами.

«Весна?!»

Мозг отказывался признавать очевидное. Она заснула в квартире мужа осенью, а проснулась в квартире родителей весной. Перевела взгляд на стену над кроватью. Конечно же, никакого полотна не оказалось. Картина! Мысль зацепилась за подарок Никиты. Это его необыкновенная картина стала проходом в прошлое. Саша снова выглянула в окно. По дорожке, пересекающей двор по диагонали, шла Элина. Увидев её, подруга помахала рукой. Машинально Саша ответила на приветствие.

Юная Элина, не тридцатилетняя, чуть располневшая женщина, а именно юная девушка семнадцати лет.

Саша вышла из комнаты и побрела на кухню. За столом обедали родители. Мать строго блюла воскресные обеды и только в выходной готовила курицу в духовке. На половину съеденная птица лежала на овальном блюде.

– Наконец-то! Мы не могли тебя добудиться. Двенадцать часов дня. Я понимаю, полночи готовилась к экзаменам, но больше так не засиживайся! – возмутилась сердитая мать.

По выходным они всегда завтракали вместе – правило семейного обеда соблюдалось свято. Ольга Вадимовна обожала за совместными трапезами советоваться с мужем и намечать планы на будущее.

Саша снова метнулась в спальню.

– Дочь, с тобой всё в порядке?

– Нет! – хотелось ей крикнуть в ответ, она пробормотала что-то неразборчивое и подбежала к зеркалу. В нём отразилось молодое лицо. Сердце колотилось, сознание бунтовало. Саша замерла в догадке.

«Я получила второй шанс!»

Ум ещё не принимал очевидное, а душа уже ликовала: «Я увижу Ивана!»

Саша взглянула на календарь.

«Что я собиралась делать в этот день?»

Память услужливо подсказала: она хотела с подругами пройтись по магазинам и подобрать аксессуары к бальному платью для выпускного бала.

Раздалась трель дверного звонка. Саша как была, в пижаме, помчалась открывать.

– Ты почему не готова? Мы же договорились, – Римма обиженно надула губы.

«Интересно, она всегда строила из себя капризную девочку», – промелькнула в голове у Саши.

– Придётся вам отправиться без меня. Извините, я себя плохо чувствую.

– А по тебе не видно, – укорила Элина.

«Бродить по магазинам с Риммой ещё то удовольствие», – вспомнила Саша.

– Может, по мне и не видно, но это так! – Ей хотелось быстрее отделаться от подружек.

– Девочки, проходите, попейте с нами чаю, – послышался голос Ольги Вадимовны.

Подружки замахали руками, зная, что мать Саши замучает расспросами, если они согласятся разделить с ней чаепитие.

– Ольга Вадимовна, мы торопимся! – громко ответила Элина.

Подруги ушли. Саша отправилась в ванную умываться и чистить зубы. После с удовольствием поела. Она давно не чувствовала себя такой живой. Чувства переполняли. Саша открыла шкаф, рассматривая подзабытые девичьи вещи. Выбрала белые джинсы и белую рубашку поло. Ей хотелось бежать к Ивану Долгие тринадцать лет разлуки съеживались в тугой ком и рвали сердце своей тяжестью.

Судьба дала ей второй шанс. Она всё исправит. И никогда больше не будет жить, как во сне, без радости и желания. Теперь она знает, как дорого обходится комфортное существование и обеспеченная жизнь с подходящим, но не любимым человеком. Больше она не будет мямлей! Не станет бояться трудностей – лишь бы Стасов находился рядом. Этот Иван не знает о её предательстве, она постарается не сделать ему больно.

Машинально Саша наводила порядок в своей комнате, размышляя, что предпринять дальше.

– Чего ты взялась за уборку? – мать отвлекла её от мыслей. Ольга Вадимовна стояла на пороге, с удивлением глядя на опустевшую комнату. Ещё вчера вечером мягкие игрушки сидели на столе, трюмо, тумбочке, кровати. Этими цветными зверюшками заполнялось всё свободное пространство. Они жутко раздражали её.

– Куда ты дела игрушки?

Саша огляделась вокруг, она не заметила, как убрала мягкие игрушки. Комната приобрела строгий вид.

– В шкаф.

– Ты даже стол очистила от глупых анкет? – изумилась мать и стала поправлять причёску. Она всегда так делала, когда её что-то ставило в тупик.

Саша посмотрела на родительницу новым взглядом. Перед ней стояла стройная сорокалетняя женщина с гладкими чёрными волосами и жёсткими складками у рта.

– Мама, не волнуйся, всё в порядке. До окончания школы два месяца, пора взрослеть. – Саша поправила покрывало на кровати. – Пойдём пить чай.

Она допивала чай, удивив Ольгу Вадимовну ещё раз, своим нежеланием класть сахар в кружку.

– Ты же любишь сладкий! – поразилась мать изменившимся за ночь вкусовым предпочтениям дочери.

Саша чертыхнулась про себя. Нужно быть внимательнее.

«Была бы шпионкой, уже бы прокололась».

– Мне нужно в библиотеку, вернусь не скоро, поищу материал для реферата.

– Ты же собиралась с девочками в магазины, а потом на примерку платья, – напомнила мать.

Точно. В тот день она ходила в ателье.

– Я зайду, примерю платье, – успокоила её дочь.

Конец марта в тот год выдался тёплым. Она вышла во двор, вдохнула весенний воздух, расстегнула лёгкую куртку. Сердце пело от радости. Саша не заметила, как добралась до швейной мастерской.


– Ну как, понравилось? – спросила портниха. – Это, конечно, первая примерка. Ещё нет рюшей и должной пышности, но обещаю, ты будешь, как золушка.

Саша в ужасе смотрела на платье: она будет похожа на шапку торта, обильно украшенного сливками и кремом.

– Скажите, вы уже раскроили материал на рюши и оборки?

– Ещё нет.

– Слава Богу, – вырвалось у неё. – А можно сделать так и так. – Она взяла лист бумаги и быстро нарисовала классическое платье строгих линий с расклешенной юбкой.

– Зачем тогда розовый шелк? – удивилась швея.

– А не надо никакого розового шелка. Платье будет просто белым. Для вставки на груди я принесу кружева.

– Хорошо, что я раскроила только силуэт, основу, – пробурчала мастер. – Ещё раз не передумаешь?

– Нет.

«На выпускном балу я выглядела, как пирожное», – усмехнулась Саша и вспомнила: кто старательно убеждал шить платье именно такого фасона, а потом уверял, что она самая красивая. Римма! Тогда она послушалась мнения подруги, хотя считала иначе.

«Завтра я увижу Стасова!», – вспомнила Саша.

Ей хотелось скакать от радости. И тут она похолодела: именно сегодня вечером старший брат изобьет Ивана. Саша в ужасе прижала ладонь ко рту.

«Нужно предотвратить избиение любым способом!»

Иван тем вечером работал допоздна. Они собирались встретиться только в понедельник. Она посмотрела на часы – четырнадцать сорок.

«Что же делать?»

Нервно переступила с пятки на носок. Повздыхала и решительно устремилась к остановке маршрутного такси. Саша помнила адрес, он врезался ей в память: Лесная шесть. Вышла на остановке у завода и направилась знакомым маршрутом к квартире Стасовых.

«Надо же, ничего не изменилось, – подумала она и одернула себя: – Здесь не прошли тринадцать лет, пролетевших в прошлой жизни».

И тут Саша замерла. Ей показалось: сном была та жизнь, она приснилась ей ночью. Приснилось, что она расставалась со Стасовым, выходила замуж, училась на экономиста. Саша тряхнула головой, разум играл с ней в странные игры.

«Так, спокойно! Если прошлая жизнь только сон… Я не знаю семью Стасовых, поскольку не была у них дома. И если сейчас будет всё, как я помню – значит, действительно меня вернули в прошлое».

Она поднялась по грязным ступенькам лестницы и постучала в приоткрытую дверь. Нестройное пение доносилось из глубины квартиры.

«Пьют и к вечеру, когда закончится водка, начнут ломать дверь в комнату Ивана».

Страх вдруг накрыл с головой, она не забыла, как бросил её на пол старший брат Ивана. Захотелось бежать сломя голову от этой жуткой квартиры. Саша с трудом заставила себя стоять на месте.