«Я сама позволила обращаться с собой так», – с грустью осознала она.

С детства Иванна насмотрелась скандалов, наслушалась криков и разборок с пьяным отцом, во взрослой жизни панически старалась их избегать. Она редко настаивала на своем. Теперь понимала, что проявила слабохарактерность. Иногда нужно не бояться разговора и заявлять о своих правах и интересах. Обида, сдерживаемая годами, захлестнула её и жгла внутри, как уксусная кислота. Горечь ощущалась даже во рту.

Вспомнила, вот Дмитрий хмурится: она попросила денег на покупку новой куртки. Увидев его недовольство, быстро отступается: «Ничего, похожу в старой, новую куртку потом купим». Сам же придирчиво выбирает обувь стоимостью отвергнутой вещи для жены. А ведь и правда – муж неплохо одевался. У него имелись хорошие рубашки, джинсы, пуловеры, костюмы. Почему она молчала, не настаивала на своем? Иванна с обидой вспомнила ещё один случай.

На день рождения матери Дмитрий решил подарить золотые сережки. У свекрови намечалась круглая дата, родители мужа собирались приехать к ним в гости. Одеваясь утром, Ивка обнаружила – единственные колготки поползли стрелками. Она попыталась надеть джинсы и увидела на коленке пятно от зеленки. Когда успела их выпачкать, вспомнить не могла. Пришлось натянуть длинную юбку, скрывая поползшие колготки. Пальто оказалось на много короче юбки, наряд смотрелся некрасиво. Из-под края юбки выглядывал кусочек ноги, и стрелка поехавших колготок бросалась в глаза. Муж заметил злополучную стрелку возле магазина.

– Ты что, не могла одеть целые колготки?! И почему вырядилась, как чучело? С тобой стыдно идти в магазин! Пошла покупать золото в драных колготках!

Ивка сжала зубы, удерживая слезы. В магазине стало ещё хуже. Выбирая серьги, она предложила Дмитрию купить необычное ювелирное изделие: сережки в виде застывших языков пламени. На её тихие слова муж грубо огрызался и, не обращая внимания на продавцов, громко делал ей замечания. Краснея от стыда, она замолчала совсем. Иванна не любила ходить по магазинам и рынкам с мужем. Он словно не замечал, что обижает её постоянным одергиванием. Посещение магазина с Дмитрием превращалось для неё в пытку. Как-то она возмутилась:

– Почему ты выставляешь меня полной дурой?

На что супруг спокойно ответил:

– Веди себя правильно и не будешь выглядеть идиоткой!

Мелкие уступки становились большими. Муж не любил, когда она одна или с Сашей уезжала пообщаться с подругой.

– Дома полно дел, а ты шляешься к Тоське.

Даже к собственной матери она ездила редко и только с одной ночевкой. Как же Димочка один. Кто подаст ему кушать и приготовит свежую еду? Теперь Иванна ругала себя почём зря, Дмитрий прав, она действительно дура. Шла на все уступки и превратилась в серую, уставшую, плохо одетую, неухоженную, скучную бабу. Чем больше подчинялась мужу, тем непривлекательнее становилась для него. Вряд ли он хотел этого. Дмитрий будто проверял, до какой черты она способна дойти в своем самоуничижении.

«Не понимаю, мне что, нравилось чувствовать себя несчастной сироткой, обиженной тираном мужем? Или так легче оправдать лень и нежелание посмотреть правде в глаза: брак с Димой – ошибка. Совсем забросила мать. Нужно чаще к ней ездить».

И тут же услужливая память подбросила воспоминание.


Они приехали в Потапово до обеда. Мама суетится. Побежала резать петуха на борщ. Ивка с волнением обходит подворье: вот покосилась калитка и висит на одной петле, у лавочки истлел пенек, и доска лежит на блоке.

– Дим, пока готовится обед, поправь калитку.

Муж неохотно встает с дивана. На самом деле у него золотые руки, и он все делает аккуратно и на совесть. Только заставить трудно. Мама счастлива. Хвалит его работу. Санька кормит кроликов, гладит их шелковистую шерстку. Пушистые комочки совсем ручные.

– Дим, нужно вставить раму в сарае, – просит Иванна.

Муж начинает злиться:

– Я приехал отдохнуть!

Мама машет руками.

– Не надо, Димочке нужен отдых.

«А ведь он, действительно, лодырь. Отработал смену и больше его ничего не заставишь делать», – осознаёт Ивка.

В город они всегда возвращались утром в воскресенье, будто их ждали неотложные дела. Дмитрию явно не хотелось оставаться в деревне, где всегда полно домашней работы.

«Вот и превратилась я в прислугу, домработницу и наложницу, причём добровольно и с минимальным правом голоса».

Если мужу не нравилось, что она говорит, Дмитрий обрывал: «Слишком много стала болтать! Закрой рот, не то пожалеешь!»

«Я точно мазохистка, если покорно сносила упрёки и обиды. Да нет, непокорно. Внутри всё восставало, но терпела. Как же квартира в городе мечты! А стоила ли мечта этого? А самое главное, сломав меня, сделав такой, как нужно ему, он окончательно разочаровался. Димке хотелось несовместимого: покорной, но яркой и интересной подруги жизни. Я же стала серой мышкой, с взглядом испуганной овцы. Я бесила его», – размышляла она и внезапно осознала: не нужна ей мечта такой ценой! Не нужна квартира и город, оставшийся чужим, и муж, которого не любит, и сама не любима. Нужно что-то делать!

Иванна вышла из маршрутки не на своей остановке, и еле плелась по улице. В ней произошли ещё невидимые глазу изменения. Сколько может человек притворяться и обманывать себя? Она делала это почти десять лет. Но вот маленький камушек катится с горы, и вскоре лавина сметает всё на своем пути, так и измена мужа заставила Ивку открыть глаза. Она остановилась, пораженная новой мыслью, осенившей её. На душе сразу стало легко, словно цепи, сковывавшие грудь, упали.

«Я больше не буду терпеть! Зачем? Ведь и Димка без меня будет счастливей. Вон как светились его глаза, и помолодел сразу. Почему я совершила столько ошибок? Настало время их исправлять! Брак не принес радости ни мне, ни мужу. Так зачем нам жить вместе?»

Иванна облегчённо вздохнула: решение принято. Она подаст на развод. Возьмёт отпуск на две недели, поедет к маме и хорошенько подумает. Выход обязательно найдётся.

«Мне всего тридцать один год – вся жизнь впереди. Димке же пока ничего говорить не буду».

Появление молодой соперницы стало тем самым камешком, вызвавшим лавину. Если признаться честно, то изредка Ивке по ночам снился смутно-знакомый образ желанного мужчины.

«Буду считать это равноценной изменой, – хмыкнула она. – Женщина заслуживает к себе такого отношения, какое позволяет сама, – повторила, как заклинание Иванна. – Значит, пора прекращать вести себя, как бедная родственница!»

Вернувшись домой, и, делая привычную работу, она пела.

– Мама, ты поёшь? – удивилась Санька.

– Сегодня замечательный день, – улыбнулась она и чмокнула дочь в щёку.

Та поморщилась. С некоторых пор Саша не одобряла телячьих нежностей и позволяла только обнимать себя.

«Кто бы поверил, что день, когда я узнаю об измене Димки, станет для меня днём откровений», – хмыкнула Ивка, ощущая горечь обиды и разочарования в купе с лёгкостью, будто с души сняли камень.

– Завтра я возьму отпуск на четырнадцать дней, поедем к бабушке.

Дочь недоверчиво посмотрела на неё, не веря счастью.

– Правда?

Иванна кивнула.

– Ура! – закричала Санька и, забыв о сдержанности, повисла на шее матери.

– Только, Сань, поедем без папы, – осторожно произнесла она.

– Ура! – Дочь подпрыгнула на месте. – И никто не будет торопить домой, домой!

– Никто. Обещаю. – Иванна выключила огонь под сковородой. – Мясо готово, гречка сварилась. Садимся ужинать.

– А папа? – удивилась девочка.

Раньше без Дмитрия ужинать они не садились.

– Папа занят. Когда придёт, тогда и покормим его.

Муж вернулся домой в девятом часу вечера и сразу отправился в душ.

– Сегодня как никогда навалилось много работы. К тому же машина сломалась, – громко крикнул он из ванной комнаты. – Весь провонял бензином.

«И духами, а работы у тебя непочатый край», – чуть не прыснула Ивка. Её охватило истеричное веселье.

Дмитрий появился на кухне с мокрой головой, посвежевший, в хорошем настроении.

– Мать, насыпай, голоден, как волк!

Она поставила ужин на стол и пошла в комнату дочери. Через минуту на пороге нарисовался хозяин дома.

– Посидите со мной, не могу есть один, – попросил Дмитрий.

«А придется, пока снова не женишься», – усмехнулась Иванна.

– Извини, но я обещала Саньке почитать книжку.

– Будто она сама читать не может, – буркнул муж, однако ретировался на кухню.

Через полчаса она вернулась к супругу и успела перехватить мечтательное выражение на его лице.

«Улыбайся, голубчик, скоро будешь укрощать другую дурочку».

– Устал что-то. Пойду спать. Не возражаешь? – Он потянулся с хрустом в костях.

– Когда я возражала…


***


На работе её не хотели отпускать, но Иванна настояла на своём и впервые не пошла на уступки. Два дня потратила на улаживание неотложных дел. Бабушке из третьего подъезда своего дома нашла другую медсестру. Этой старушке она делала уколы за символическую плату. Оля, заменившая её, слыла доброй и сердечной женщиной. Кроме обычного списка больных у Ивки был и другой. Она посещала лежачих больных бабушек и дедушек, находящихся на грани нищеты, их обслуживала из жалости. Пожилые люди тратили почти всю пенсию на лекарства. Забежала к Анжеле Петровне.

– Я больше не смогу убираться у вас, – заявила она старушке с порога, протягивая ключи от квартиры.

– Если я мало плачу, – поджала обидчиво губы пожилая дама, – могу добавить.

– Анжела Петровна, не в этом дело. Я с дочерью еду к маме на две недели, чтобы поразмыслить над своей жизнью. А ещё я подам на развод… вот…

– А у нас в квартире газ – раз… – передразнила её хозяйка. – Так чисто из каприза, если найдёшь время, заходи в гости.

Иванна могла поклясться, что в глазах старой женщины блеснули слёзы.

– Ну всё, иди, иди, не мешай разгадывать преступление века.

– Желаю удачи, – засмеялась Ивка и, чувствуя себя молодой и полной сил, быстро пошла по ступенькам вниз.

В этот последний вечер перед их отъездом Дмитрий явился домой вовремя. После ужина она решилась на разговор.

– Завтра с Сашей уезжаем на две недели к маме.

Муж доедал кусок пирога, услышав её слова, поперхнулся.

– С чего вдруг?

– С того, что у дочери скоро закончатся летние каникулы, а она сидит в душном городе. Пусть девочка побудет на свежем воздухе. А мне нужно помочь маме с уборкой огорода.

– У меня нет времени на деревенские радости, – рассердился муж. – И в эти выходные я занят!

– Да ради бога. Занимайся. В Потапово ходят автобусы, – произнесла она и удивилась своему спокойствию.

– А что я буду жрать все эти дни? – вскинулся Дмитрий.

Иванна чуть не выпалила: девушка Алёна покормит, но сумела сдержаться.

– Руки целы, ноги целы, купишь и приготовишь.

– Что-то ты осмелела, смотри, как заговорила! – В голосе мужа почувствовалось бешенство: покорная овечка посмела поднять голову. – Могу на ваших планах поставить жирный крест.

– Мы поедем, – голос жены зазвучал с несвойственной ей непреклонностью. – У меня есть мама, которую я не баловала своими приездами.

Дмитрий собирался заорать и запретить поездку, но потом сообразил: квартира остается в его полном распоряжении. Иванна воочию видела весь мыслительный процесс на лице мужа и читала мысли в его голове.

– Ладно, дочке полезно побыть в деревне, поесть витамины, а то бледная, как поганка, – смилостивился глава семьи.

Санька кинулась обнимать отца. Выражение на лице Дмитрия стало ласковым и нежным. Супруг расщедрился и выделил деньги на поездку. Ивка получила отпускные за две недели. Деньги на первое время теперь имелись, хотя совсем немного.


ГЛАВА 2


Перед посадкой в автобус Иванна позвонила подруге.

– Тоська, привет! Мы с Санькой едем в Потапово, – весело сообщила она Тоневой.

– Не может быть! Как его величество Дмитрий отпустил вас?

В трубке телефона раздавались крики и шум.

– А ну тихо! Иначе уши оборву, – пригрозила Таисия сыновьям.

Тося вышла замуж за молчаливого Леву Тонева. У счастливых родителей один за другим родились трое мальчишек. Старший Марк ровесник Саньки, среднему Олегу исполнилось шесть лет, младшему Кириллу – три. Подруга не работала и дня, но домохозяйкой и клушей её никто не назвал бы. Тося сохранила девичью стройность, материнство облагородило несколько грубоватые черты лица, сделав их мягче и милее. Глаза её светились довольством и любовью. Она безумно любила своих мужчин, они отвечали ей тем же. Ивка по-хорошему завидовала подруге.

– Димка сейчас занят молодой любовницей, и наш отъезд ему только на руку, – огорошила она подругу.

– Ты всё знаешь? – растерянный голос Тоси осёкся.

– Видимо, и ты знаешь, – поняла Иванна.

– Тебе плохо? Ты переживаешь? – затараторила подруга. – Я сейчас приеду. Поговорим, – завопила она, перекрикивая сыновей.