Бонни Вэнак - Вторжение любви

После чая дядя Грэм предложил Джасмин показать лорду Томасу сад. Тщетно пытаясь сослаться на запланированную ранее встречу, Джасмин хотела улизнуть в свою комнату, но Томас решительно взял ее за локоть, бормоча что-то о своем желании посмотреть на поздние цветы. Он буквально вытащил ее в холл, и Джасмин метнула на него полный ненависти взгляд:

– Почему бы тебе просто не перекинуть меня через плечо?

– С удовольствием, только вот слуги не преминут посудачить об этом, – возразил Томас.

Его зеленые глаза вспыхнули гневом. Крепко сжимая локоть Джасмин, он вывел ее в сад сквозь высокие стеклянные двери. После этого потащил ее в дальний уголок, где находилась каменная скамья, скрытая от посторонних глаз ровными рядами розовых кустов. Томас развернул ее к себе лицом и почти насильно усадил.

– Я приказываю вам, мисс Тристан, – угрожающе тихо произнес Томас, – перестаньте писать свои грязные рассказы, иначе я сделаю то, о чем вы пожалеете.

– Что, например? Попытаешься укротить меня, как одного из своих арабских скакунов? Я поняла твои намеки.

– Я мог бы это сделать. И тебе понравилось бы. Эта мера точно удержала бы тебя от необдуманных поступков. – Глаза Томаса горели решимостью, и Джасмин упрямо вздернула подбородок. Она обязана сказать ему правду.

– Послушай, ты должен дать мне шанс…

– Я уже давал тебе несколько.

– Не перебивай меня! – Джасмин вскочила на ноги и сжала кулаки.

Томас фыркнул.

– Снова хочешь ударить меня, как тогда, в детстве? Не слишком удачная идея, малышка Джасмин. Только попробуй сделать это, и я вынужден, буду поднять на тебя руку. Вернее, не совсем руку, – натянуто произнес Томас. – Сядь. Сейчас же.

Джасмин села и набрала полную грудь воздуха, чтобы успокоиться.

– Ты должен кое-что знать, – медленно произнесла она.

– Так не тяни.

Хватит обуздывать себя! Томасу казалось, что он вот-вот сойдет с ума. Исходящий от Джасмин аромат проникал в его ноздри, а ее близость дразнила его тело. Ему хотелось сжать се в объятиях и зацеловать. И как такой маленькой женщине удавалось причинять ему так много неприятностей?

Томас бросил на нее суровый взгляд, от которого содрогались даже самые сильные мужчины.

– Выкладывай свой план, Джасмин. Мое терпение на исходе. Я всегда защищаю то, что принадлежит мне, и ради этого ни перед чем не остановлюсь.

– Ты внимательно читал последние очерки? Да, они по-прежнему высмеивают твою сестру. Но тебе не показалось, что стиль изменился?

– Да? Что ты хочешь этим сказать?

Джасмин закусила губу. В ее глазах плескалась тревога.

– Это писала не я.

Томас ошеломленно ждал продолжения.

– Я не могу… рассказать тебе все. Дай мне время, Томас. Мне нужно время. Прошу тебя, поверь мне. Эти последние очерки… Не я их писала. Я бы не оскорбила Аманду подобным образом. Есть некоторые обстоятельства, связывающие меня по рукам, которыми я не могу пренебречь. Но я найду способ обойти их.

Напряжение, сковывающее грудь Томаса, отпустило, а гнев улетучился.

– Похоже, ты кардинально поменяла точку зрения. Что послужило причиной?

– Я увидела кое-что. Но я не могу рассказать тебе, что именно, потому что это не моя тайна. Прошу тебя. – Джасмин умоляюще посмотрела на Томаса, и это ошеломило его. С каких это пор гордая Джасмин стала умолять о чем-то?

– Прошу тебя, Томас, дай мне время. Я не ожидала, что все зайдет так далеко. И я искренне сожалею о том, что причинила Аманде столько горя. Только в последнее время на страницах газеты печатались не мои слова.

Джасмин не лгала. Томас понял это, едва только внимательно посмотрел в ее глаза.

– До февраля в газете не должно появиться имя. До этого времени я должна найти выход из положения, – добавила Джасмин, пребывающая в крайнем отчаянии.

– Позволь помочь тебе, – мягко произнес Томас. – У меня есть связи и влияние.

– Нет. Чем меньше людей мы посвятим в наши дела, тем лучше. Будем держать все в тайне. Я уже написала несколько колонок, и издатель их одобрил. Он будет публиковать их, пока я буду в Египте. А к первому февраля я должна буду найти решение, которое устроит всех. – Джасмин вздохнула и еле слышно добавила: – Всех, кроме меня.

Печаль и уныние, сквозившие в ее словах, пробудили в душе Томаса подозрения. Но он не стал говорить о них вслух и лишь коротко кивнул.

– Скажи, Джасмин, ты писала в своей колонке о том, что моя сестра постепенно набирает вес?

– Нет. Я прекратила свои нападки на нее. В тот момент… другой человек начал писать вместо меня, подражая моему стилю. Он брал за основу мои слова, но переиначивал смысл так, чтобы спровоцировать скандал.

– Понятно, – тихо произнес Томас. – Но ты вновь начала высмеивать Аманду после той встречи в ресторане, разве нет? Потому что она обидела тебя, сказав, что не может открыто общаться с тобой.

Джасмин кивнула, но Томас не разозлился. Между их мирами вновь разверзлась пропасть, которую невозможно было преодолеть. Но если бы он смог объяснить Джасмин, чем руководствовалась его сестра, заявляя подобное…

Уставившись на зеленые листья кустарника, Томас медленно произнес:

– Позволь мне немного рассказать тебе о своей семье. Тебе известно, что сделал мой отец, когда погиб Найджел?

– Это не мое дело.

Не обращая внимания на слова Джасмин, Томас продолжал:

– Он позвал меня в свой кабинет. Когда я пришел, он напоминал статую – такой же неподвижный и холодный. Слова, которые он сказал мне, я слышал и раньше. Отец напомнил мне о долге, привилегиях и необходимости указывать простолюдинам их место. Мир начал меняться слишком быстро. Он сказал: «Мы должны спасти мир для таких, как я и ты. Наш долг – чтить традиции. Никогда не позволяй тем, кто стоит ниже тебя, возвыситься. Особенно иностранцам, вроде той странной египетской женщины, на которой женился виконт. Подумай, что случится, если эти люди возомнят себя ровней нам?» Мой отец проявлял небывалую решимость и несговорчивость в том, что касалось этого конкретного вопроса. Кровь бросилась Джасмин в лицо.

– Ты хочешь сказать, что это оправдывает высокомерие Аманды? Ее поведение естественно, потому что я стою ниже ее на социальной лестнице?

Томас взял девушку за плечи. Ему было все равно, следил ли кто-то за их беседой из многочисленных окон, выходящих в сад.

– Я хочу, чтобы ты поняла, чем руководствуются в своих действиях моя сестра, мой отец и те, с кем я общаюсь. Меня так воспитали, Джасмин. Не то чтобы я поддерживал эту точку зрения, но в это верит общество. Это мнение не изменится никогда, как не изменится и само общество. С таким же успехом можно пытаться сдвинуть с места египетские пирамиды.

Томас слегка сжал плечи девушки, ощутив под своими пальцами нежную плоть. Ему хотелось всего лишь прижать Джасмин к себе и поцеловать, стерев из ее памяти прошлое и заставив забыть о настоящем.

– Я не сужу людей по их происхождению или цвету кожи в отличие от окружающих меня людей. Твой дядя герцог – единственный, кто осмелился бросить обществу вызов. И оно отплатило ему тем, что отвернулось от него. В этом обществе мы живем, и его ничто не в силах изменить. Мне бы очень хотелось это сделать, но я часть этого общества и посему должен принимать его таким, какое оно есть.

Джасмин накрыла своей ладонью руку Томаса, и ему показалось, что это прикосновение исполнено понимания.

– А если ты решишь покинуть это общество?

Томас быстро убрал руки.

– Как я могу? Я наследник своего отца, и у меня много серьезных обязательств перед семьей. Я должен жениться на подходящей девушке и произвести на свет сына, которому мог бы передать титул.

– А твоя жена? Она будет «женщиной с соответствующим положением в обществе»? Ведь такую, как Шарлотта Харрисон, ты не выберешь?

При упоминании о любовнице Томас поджал губы.

– Есть женщины, чьего общества мужчины ищут по определенным причинам. Но на них, как правило, не женятся. Существуют некие стандарты. Им должна соответствовать и моя невеста. Я должен найти жену, которая не только обладает безупречной репутацией, но и занимает такое же место в обществе, что и я.

Взгляд Джасмин стал непроницаемым.

– Какой снобизм!

– Наверное, ты права, но это моя жизнь, Джасмин. И я не могу стать другим.

– Понимаю, – кивнула она. – Но и ты должен понять, что я не изменюсь. В твоем обществе меня прозвали Коричневым Скорпионом. Пока его не трогают, скорпион вполне счастливо живет в своей темной норе, но если его задеть или разозлить, он жалит. У меня одна сущность, а у представителей твоего мира – другая.

– Это не твоя сущность, – прошептал Томас. – Ты не относишься к тем женщинам, что боятся говорить то, что думают, как моя сестра. Господи, да в тебе больше силы духа и ума, чем в любой из представительниц высшего света. И все же ты зачем-то вызвалась вести эту проклятую колонку.

Темные глаза Джасмин вспыхнули гневом.

– Не стоит судить меня по тому, что сделало из меня твое общество. Все мы, как ты весьма кстати заметил, слуги этого великого господина. Считай мои колонки своеобразным способом защиты. Ведь скорпион тоже жалит, потому что не знает иного способа защитить себя.

Томас протянул руку и коснулся ладонью щеки Джасмин. Она прильнула к ней, словно наслаждалась этой лаской.

– Джас, позволь мне помочь тебе, – настойчиво повторил Томас.

Джасмин выглядела такой печальной, что его сердце сжималось от боли.

– Нет. Ты не должен этого делать. И вообще нам не стоит встречаться, Томас.

– Ну почему я не могу думать ни о чем, кроме твоих губ, источающих яд, но обладающих такой неземной красотой? – пробормотал Томас. – Единственное, чего я хочу – это поцеловать тебя.

– Я не могу, – прошептала Джасмин. – И не хочу. Прощай.

Вырвавшись, Джасмин зашагала по садовой дорожке к дому. Глядя ей вслед, Томас поклялся узнать, что она задумала. Он может помочь. Джасмин просто не знает, насколько он влиятелен. Томас не мог позволить ей совершить необдуманный поступок, который в очередной раз сделал бы ее всеобщим посмешищем. Ведь он уже понял, что Джасмин задумала нечто подобное. Ему хотелось сжать ее в своих объятиях и никуда не отпускать. Хотелось защитить ее от грядущих невзгод. Но… строгая общественная мораль запрещала ему сделать это, Томас разглядел в глазах Джасмин отчаянную тоску. Она хотела его так же сильно, как и он ее, только никогда не признается в этом.

Возможно, в Египте они освободятся от условностей, не позволяющих им быть вместе. Томас знал, что под хрупкой броней, выкованной из сарказма и гнева, он найдет ту женщину, которую знал раньше, что под маской ядовитого скорпиона скрывается прекрасный цветок. Он сорвет с Джасмин эту маску. В Египте – стране зноя и обжигающего песка.

Томас поблагодарил хозяев дома за гостеприимство и отправился домой, настроенный весьма решительно.

Не успел он снять пальто, как лакей возвестил о том, что в гостиной его дожидается миссис Шарлотта Харрисон. Томас ощутил неприязнь, но он уже знал, что делать. С той самой ночи, когда он впервые поцеловал Джасмин, пробравшуюся на бал к его матери, Шарлотта больше не привлекала его. Прощальный подарок, и она может быть свободна для поиска других, гораздо более богатых покровителей.

Но она не получит амулета со скорпионом. На деньги, сэкономленные при последней сделке, Томас купил необычайной красоты изумруд величиной с яйцо малиновки. Подобный подарок должен удовлетворить Шарлотту.

Расправив плечи, Томас направился в гостиную, чтобы положить конец отношениям с любовницей.

Два дня спустя Джасмин сидела перед зеркалом. Ее рука, наносящая на лицо рисовую пудру, еле заметно дрожала. Внезапно она смахнула со столика всю косметику. Хватит! Зачем все это Коричневому Скорпиону?

Внимание Джасмин привлек стук в дверь. На пороге стоял лакей с письмом в руке.

– Вот, это для вас, мисс Тристан. Простите, что не заметил раньше. Письмо просто подсунули под дверь. Весьма странно.

Сердце Джасмин сжалось от страха, когда она закрыла дверь и развернула письмо. Слова, написанные большими печатными буквами, повергли ее в ужас:

«Смерть настигнет тебя сразу же по прибытии в Египет, если ты поедешь туда с лордом Томасом. Останься дома и будешь жить. Иначе смерть».

Стоял декабрь. Холодный океанский бриз трепал вырванные из прически Джасмин локоны. Девушка проснулась еще до рассвета, слишком взволнованная, чтобы спать. Ей очень хотелось увидеть восход солнца в океане.

Она еще раз обдумала сложившуюся ситуацию и решила, что ничто не сможет удержать ее от путешествия. Пепел от письма с угрозами остался в холодном камине в ее спальне. Должно быть, кто-то не спускал с нее глаз, найдя пособника даже в доме ее дяди. Джасмин приняла угрозу во внимание, хотя и сомневалась в том, что аноним последует за ней в Египет. Она будет в безопасности, оказавшись далеко от того, кто ей угрожает.