Патриция Райс

Вулкан любви

Глава 1

Калифорнийская Сьерра.

Октябрь, 1868 года

– Наверное, мне следует убить его.

Эти слова были произнесены спокойным женским голосом с мягким теннессийским акцентом и оттого прозвучали жутковато.

Фургон наехал на камень и резко качнулся, говорившая дернула поводья, а ее спутница, подхватив шляпу, с трудом удержалась на грубом деревянном сиденье.

Октябрьский воздух Сьерры был для такой высоты удивительно тих, но женщины в фургоне не замечали этого. Слишком усталые, чтобы любоваться трепетанием золотых листьев на осеннем ветру, они неотрывно смотрели на дымок за ближайшим холмом. Позади остались две тысячи миль, и конец пути теперь был близок.

– Не стоит, Саманта. Что это даст? Тебя бросят в тюрьму и повесят, а мы станем голодать.

Саманта хмуро улыбнулась. Младшая сестра была очень практична. Бог с ней! Гарриет с ее яркими синими глазами и золотыми локонами фарфоровой куколки действительно обладала первоклассной деловой хваткой. Жаль только, что на лице у нее слишком уж отражались неудачи. Но будь она посерьезнее, как Саманта, она вполне могла бы открыть и собственную торговлю – никто бы не раздумывал на ее месте. А так – мужчины только смеялись над ней, когда она пыталась убедить их, что способна управляться с лавкой.

С другой стороны, Саманта тоже была не слишком-то искушенной и не имела никакой склонности сидеть в старом, затхлом магазинчике и подсчитывать медяки. Нет, она хотела работать на земле и всегда наблюдала за жизнью растений с интересом, который трудно было назвать поверхностным. Отец писал, что обнаружил долину, может, не слишком удачно расположенную, но вполне пригодную для сбора неплохих урожаев. Почва жирная, воды много – настоящее сокровище, лучшего и желать нельзя. Посмотрим. Саманта достаточно хорошо знала отца, чтобы чрезмерно доверять его словам, и теперь ее сомнения стремительно росли при виде каменистой почвы, поросшей хвойными деревьями и кустарником. Но поворачивать обратно уже слишком поздно.

– Ну и как же я должна поступить, когда встречу этого человека? – Саманта вернулась к исходной теме, предпочитая сегодняшние заботы завтрашним. – Вежливо спросить его, что он сотворил с нашим отцом? Улыбнуться и сказать, что мы ничего о нем не слышали с тех пор, как его выгнали из поселка? Потребовать, чтобы он сам его нашел, – иначе мы обратимся к закону? Но насколько мне известно, этот злодей и есть местный закон.

Гарриет бросила встревоженный взгляд на изможденное лицо Саманты. Две тысячи миль пути наложили на сестру свой отпечаток. Саманта, как старшая, всегда была любимицей отца, который мечтал о сыне. Она подражала отцу во всем, с тех пор как вышла из пеленок, и невероятно походила на него. Девушка и раньше-то предпочитала мужскую одежду и мужские занятия, а теперь эти две тысячи миль, тяжелая работа и ответственность за семью придали ей почти мужской облик. От вожжей, которые постоянно приходилось натягивать, управляя непокорными буйволами, ладони покрылись мозолями, ее и без того хрупкая фигурка стала жилистой от беспрестанной гонки за дичью. Поля шляпы не могли защитить лицо от солнца, и веснушки буквально усеяли нос и щеки. Она коротко остриглась, чтобы легче было ухаживать за волосами, но рыжие кудряшки вновь отросли, и теперь только они да грудной голос выдавали в ней девчонку – в штанах и с мальчишескими ухватками.

– Возможно, кто-нибудь уже пристрелил его, – решительно произнесла Гарриет. – Такому человеку на роду написано быть убитым – рано или поздно. И нам останется только найти папу и попросить его вернуться.

Саманта вздохнула. Она нежно любила отца, но знала лучше других, что он никогда не захочет осесть в долине и выращивать ячмень и цыплят. Его беспокойный разум вдохновлялся то одним проектом, то другим, причем дело никогда не доходило до воплощения. Он мог вернуться, чтобы пожить с семьей какое-то время, но надолго бы с ней не остался. Однако сейчас отец и вправду будет совсем рядом.

– Поселок, поселок! – Двенадцатилетний Джек прогалопировал на своем пони вперед, оставив за собой оба фургона и клубы неоседающей пыли.

Пыль встревожила Саманту, но она постаралась не думать об этом признаке засухи и напряженно вглядывалась в россыпь домиков впереди. Девушка с облегчением вздохнула, обнаружив, что это не какие-то сарайчики и палатки, из которых, как показывал опыт, состояли в основном старательские поселки. Прочные глинобитные конструкции определенно производили впечатление постоянства. Нет, отец знал, что делал, выбрав такое место.

Джек умчался, и Саманта недовольно прикусила губу. Ее дяде Вильяму выпало возглавить семью, когда они собирали караван. Вдовец с маленьким сыном, которого нужно было еще растить и воспитывать, он решил, что ему лучше, соединиться с братом в Калифорнии, чем страдать от последствий войны, в которой он даже не участвовал. Но Вильям умер от холеры задолго до того, как фургоны достигли Равнин, и Джек с того времени совсем отбился от рук.

Понимая возбуждение Гарриет и ее сестры-двойняшки Бернадетты, которая ехала с матерью во втором фургоне, Саманта заставила усталых животных двигаться быстрее. Будто почувствовав конец пути, они послушно ускорили шаг.

Несколько дней назад женщины оставили позади часть каравана, следуя распоряжениям, содержащимся в письме Эммануэля Нили. Эта земля должна была стать теперь их новым домом. Отец дал превосходные инструкции, согласно которым поселок старой испанской миссии найти было весьма несложно. Он приобрел права на дом у испанского гранда, который владел землей, полученной им в дар после ухода миссии. Одного описания этого дома было достаточно, чтобы они пустились в путь, даже если бы не существовало других причин.

Солнце уже садилось, когда фургоны со скрипом и скрежетом съехали с холма. Они подняли тучи пыли, но поселок, облитый тающим золотистым светом, остался тихим и безмятежным. Дом, в котором помещались отель и фактория, оказался точь-в-точь таким, каким его описал Эммануэль: сложенная из саманного кирпича нижняя половина затенена галереей второго, деревянного, этажа. Как и сообщал Эммануэль, поселок был выстроен вокруг площади и все еще напоминал старую миссию. Отель – с одной стороны площади; конюшня, кузница и мастерская сбруйщика образовывали большую часть противоположной. Впрочем, третьей стороной вместо церкви служил прелестный старый дом с покосившимся портиком и застекленными окнами. Рядом в пыли росло несколько деревьев. Это и было их жилище.

Почти успокоенная тем, что отец, похоже, и вправду нашел для них приличное помещение, Саманта некоторое время осматривала другие дома. Она не могла бы сказать, были они магазинчиками или жильем, но большинство из них выглядело весьма основательно, имело глинобитный фундамент и черепичную крышу. Несколько деревянных хижин рассыпались по улицам в стороне от площади, но все это определенно не походило на старательский поселок. В горах она видела их достаточно. Отец в письмах красочно расписывал некоторые занятия горняков, да так, что их утонченно воспитанная мать просто теряла дар речи. Нет, она никогда не смогла бы жить среди таких грубиянов!

Так уж вышло, что отец Саманты не рассказывал о своих новых соседях, и в этом было что-то тревожное. Правда, в последнем письме он поведал о стычке с неким Слоаном Толботтом. Этот человек, должно быть, представлял какую-то угрозу – даже если описание отца и не свидетельствовало об этом прямо. Жадный, злой и жестокий, судя по письмам, он казался последним человеком, с которым хотелось бы свести знакомство. Но только о нем единственном они хоть что-то знали. И именно этого человека Саманта и собиралась убить.

Пока фургоны, поднимая пыль, медленно въезжали в поселок, несколько человек показались на свет Божий из темных, пещерообразных дверей взглянуть на новеньких. Послышался резкий свист, и любопытных прибавилось.

Саманта почувствовала себя крайне неловко, краешком глаза следя за ними. Их было уже больше пятидесяти, и все до единого – мужчины. Стараясь не думать, что им противостояли только четыре женщины и мальчик, Саманта придала лицу угрожающее выражение и многозначительно поправила пояс с пистолетом. Она помолилась, чтобы ее приняли за мужчину. Свободная клетчатая рубаха, кожаный жилет и сдвинутая на лоб шляпа на какое-то время должны были ввести их в заблуждение. Девушка нащупала ногами винтовку на дне фургона и пододвинула ее поближе.

Услышав свист и резкие выкрики, Саманта стиснула зубы. Бернадетта, должно быть, сняла шляпку. Саманта бросила быстрый взгляд на Гарриет, но практичная сестра цепким, как обычно, глазом исследовала свой новый дом, не замечая всеобщего любопытства. Неплохо, должно быть, привыкнуть к мужскому вниманию настолько, чтобы не замечать его. Остановив буйволов в тени единственных деревьев поселка, Саманта с нетерпением поискала глазами Джека.

Его нигде не было, но пони оказался привязанным к столбу у портика. Мужчины уже направлялись по площади к первому фургону, когда остановилась повозка матери. Перехватив ружье, Саманта спрыгнула на землю и направилась к ней. Гарриет она скомандовала идти следом: пока фургоны отгораживают их от толпы, женщины смогут проскользнуть в дом. Саманта хотела добраться до матери и Бернадетты прежде, чем их окружат любопытные.

Элис Нили подбирала юбки, чтобы выбраться из фургона, не без опаски. Бернадетта любовалась тенистым портиком их нового дома, не слушая предостережений матери и не замечая толпы зевак, как и ее сестра-близняшка.

– Я проведу ее в дом, Сэм, – сказала Элис, заторопившись к коренному буйволу. – Но как держать этих мужчин на расстоянии, я не знаю. Нам потребуется их помощь, чтобы разгрузить фургоны. Отвлеки их работой и предложи плату, а я посмотрю, что можно сделать.

Инстинкт самосохранения подсказывал Саманте вести себя так, будто перед ней зулусское племя людоедов. По крайней мере там, в Теннесси, она помнила великое множество назойливых поклонников, которые приходили с единственным намерением – взглянуть на сестер, и она знала уже достаточно, чтобы научиться сдерживать их пыл. С тех пор как Нили решили двинуться в Калифорнию, это стало непрерывным сражением. В караване были и другие женщины, но ни одна из них не пользовалась таким же успехом. А здесь, в Калифорнии, нехватка женщин ощущалась в любом поселке на всем их пути. Старатели размахивали перед девушками мешочками с золотом, чтобы привлечь их внимание. Менее щепетильные прокрадывались по ночам на стоянки, чтобы похитить их. У Саманты были все основания опасаться толпы этих гремучих змей в штанах, которые теперь приближались к ним.

Саманта взглянула на толпу и перехватила винтовку. Они смотрели на нее с любопытством щенков. Местный пьянчужка, держа в одной руке бутылку виски, предварительно отерев другую о край жилета, вежливо протягивал ее для пожатия. Он был невысок и жилист, с копной нечесаных светлых волос – и с пистолетом на поясе, спускавшимся на узкие бедра. Настоящий разбойник.

Саманта проигнорировала его жест и, ухмыльнувшись, направила винтовку на другого, который осмелился подойти слишком близко. Он возвышался над ней с такой же, как у нее, ухмылкой, но она заметила странную искорку радости у него во взгляде.

– Слоану это совсем не понравится, – объявил он без предисловий и добавил: – Добро пожаловать в Толботт!

Он, наверное, хотел добавить «сэр», но быстрый взгляд на рыжее создание заставил его усомниться в правильности выбираемой формы обращения.

Прежде чем Саманта успела ответить, вперед выступил другой человек, пожилой, сутулый и основательный. Его прямые темные волосы были заплетены в индейские косы, глаза на обветренном, темном, как грецкий орех, лице смотрели не мигая, и Саманта увидела в них мудрость и страдания прожитых лет. Он пробормотал что-то невразумительное и направился к буйволам.

Саманте не нравилось, когда индейцы слишком близко подходили к их скоту. Опыт этого похода подсказывал, что индейцы и скот имеют обыкновение очень скоро отбывать в одном и том же направлении – к сожалению, не в том, которое выбирала хозяйка.

Она повернулась, чтобы остановить его, когда за домом внезапно возник и стал быстро распространяться во все стороны угрожающий гул. Через мгновение поселок содрогнулся от страшного взрыва, и в небо ударил столб дыма и пыли.

– Джефферсон Нили! – закричала Саманта, устремляясь к дому.

Глава 2

Высокий человек, который приветствовал их, схватил лопату и побежал за Самантой. Остальные ринулись за баграми, кирками и прочим при первой же вспышке огня, ударившего вверх. Саманта едва не упала в покрывавшую все пыль, на бегу поворачивая за угол, но устояла и увидела обрывки горящей бумаги, которая летела в стороны и угрожала поджечь только что обретенный дом.