Куп не мог смириться с тем, что это были просто пустые слова во время секса.

Эта мысль была ему особенно ненавистна теперь, когда оказалось, что то признание обрело реальное значение. Но гораздо хуже было то, что ему самому не хватало здравого смысла, чтобы обеспокоиться за себя. Это было что-то совершенно непонятное для мужчины, чей инстинкт выживания в большинстве случаев оказывался отточенным, как лезвие бритвы.

Вероника внезапно повернулась и застала Купа в тот момент, когда он смотрел на ее зад. Она сделала легкое виляющее движение и ухмыльнулась:

— Пошевеливайся, Блэксток! Ты же не хочешь отстать? — Она взмахнула бровями, как Граучо Маркс[21]. — А то как бы тебя не постигли ужасные вещи.

— Угу, совет ясен. — Куп догнал ее, готовый отказаться от чего угодно, кроме перспективы провести с ней вечер. В узком проходе перед главными воротами толпа уплотнилась. Тайком воспользовавшись внезапным прессингом тел, Куп обхватил Веронику за талию и притянул к себе. — Я слышал, — проворчал он, наклоняясь к ее уху, — что мне придется платить вступительный взнос из собственной «развлекательной» казны, если я не останусь в группе.

Вероника затрепетала, но ткнула его локтем в бок, чтобы высвободиться. Она суетливо поправила на шее пушистый зеленый шарф, повернулась и пошла впереди Купа. Она была в очаровательной ворсистой шляпке с полями, отогнутыми назад и пришпиленными маленькой кокетливо и брошью.

— Все будет в порядке, — сказала она с притворной серьезностью. — Мы умолчим, кто здесь старожилы, а кто вновь избранные, согласно действующим правилам.

— И что? — сказал Куп. — Будет царить анархия?

Вероника наградила его самой доброй улыбкой — и в придачу легким дружеским шлепком в грудь.

— Совершенно верно.

— Тетя Ронни, вы собираетесь идти дальше или нет?

Куп засмеялся и пошел быстрее. Он обогнал Веронику у кассы, достал бумажник и купил билеты для всех. Затем провел свою маленькую группу через турникет.

Дети ринулись вперед, как ядро, выпущенное из пушки, мимо ближайшего зала с экспозицией. Удивленный целеустремленностью, с какой они бросились к месту назначения, Куп сдержанно заметил:

— Очевидно, что-то привлекает их больше, чем какие бы то ни было экспонаты в этом здании.

— Каток, — согласилась Марисса. — В зале А в основном представлены товары народных промыслов. Кустарная продукция у детей не вызывает большого интереса. Хотя позже Райли захочет поучаствовать в Кекуоке[22]. Он никогда не упустит возможности выиграть десерт. — Она изобразила слабое подобие своей обычной улыбки, но ямочек на щеках не было видно.

Куп заметил, как Вероника озабоченно смотрит на подругу. Вчера вечером в «Тонке» прошел слух, что у них с Коди произошел разрыв. Сейчас Марисса явно пыталась делать вид, что ничего не случилось. Но нетрудно было заметить, что она отчаянно несчастна.

Он протянул руку и тронул ее за рукав ее роскошного темно-синего шерстяного пальто.

— Коди — дурак, если вы хотите знать мое мнение.

Лицо ее на секунду исказилось страданием, и Куп проклял себя за свой длинный язык. Она, несомненно, тяжело переживала происшедшее, и сообщать ей, что об этом идут разговоры, было не самым удачным его шагом за сегодняшний день.

Однако Марисса тотчас же царственным жестом подняла подбородок.

— Фоссил есть Фоссил, а «Тонк» есть «Тонк». Нечего удивляться, что новость передается из уст в уста. Этого следовало ожидать. — Решимость зажгла огонь в ее глазах и расправила ее плечи. — Но я ценю ваше участие, Куп. Глупость Коди — как раз та причина, которая вынудила меня прогнать его.

О черт!

Вероника хотела шмякнуть себя по лбу. Вместо этого она только сокрушенно вздохнула. Мало ей искушений! Куп обладал острым как бритва умом и был настоящим подарком в постели. Как уберечь от него свое сердце? Как не дать ему растаять и растечься в большую лужу возле его ног, если выясняется, что он еще и чуток к боли твоей лучшей подруги?

За последние две ночи, пока они с Купом предавались любовным утехам, она, наверное, стерла в порошок все коренные зубы, чтобы сдержать себя. Она готова была повторять снова и снова: «Я люблю тебя, Купер», а назавтра в течение дня ей почти удавалось вдолбить себе, что все ее чувства — просто похоть. Но неизбежно приходила ночь. В постель опять прокрадывался Купер, и все защиты сразу начинали крошиться на куски. Страсть спадала, и наступало спокойное последействие, но в душе все еще ютилась ноющая потребность просто тихо лежать рядом с ним. В такие минуты у нее возникали серьезные подозрения, что она занимается самообманом. Дело было не только в сексе. Несомненно, ее сердцем владело очень сильное чувство.

Не то чтобы она перестала бороться с собой — нет, ей удавалось держать под замком слова, настоятельно требовавшие выхода. Но сейчас, видя, как Куп выступает в защиту Мариссы, она готова была, не колеблясь ни секунды, произнести эти слова вслух.

К счастью, в этот момент все трое миновали дорожку между залами А и Б и ступили в «Страну чудес».

— О Боже, Рисса, — с чувством прошептала Вероника, — ты устроила настоящее театральное представление.

— Я просто похитила твою идею, — пожала плечами ее подруга. От того энтузиазма, когда они только готовили проект, почти ничего не осталось. Марисса была так расстроена событиями четверга, что едва могла говорить. Коди не хотел связывать себя с женщиной, имеющей детей. Вот и все, что она могла сообщить о своем разрыве с ним. У Вероники сердце оборвалось при виде подруги в таком состоянии.

Поведение Коди вызывало в ней ярость. Прежде всего как он смел вступать с Мариссой в близость при таком отношении к детям? Зла на него не хватает! Попадись он ей в руки, она бы с удовольствием свернула ему шею.

Но Вероника просто сказала:

— Я с тобой не согласна, Марисса. Моя голая идея ничего не стоит. Ты претворила ее в такое чудо. — Взмахом руки она охватила все творения подруги. — Это похоже на сказочный мир.

Ярмарочное поле между ареной для родео и выставочными залами, место, где летом проходил ежегодный карнавал, рабочие превратили в каток. Вокруг него комитет фестиваля решил установить множество скамеек и деревьев из папье-маше. Последние выглядели как натуральные. Среди голых ветвей, блестящих от инея, мерцали сотни крошечных белых огоньков, и прыгающие блики от них попадали на скользящих по кругу розовощеких конькобежцев. От двух тележек с едой и напитками валил пар. В ядреном холодном воздухе пахло хот-догами, какао и подогретым сидром с корицей.

Ледовый аттракцион пользовался большой популярностью. Состав его участников варьировался в широком диапазоне — от молодой женщины, крутившейся в центре подобно заправской фигуристке, до ребенка, едва переступившего порог младенчества. Девочка еле стояла на коньках и, казалось, вот-вот приземлится на свою маленькую пухлую попку. Но эти неуверенные шаги, похоже, ни у кого не вызывали смеха.

Вероника узнала мэра с женой, вальсировавших на льду. Нейл Пиви, адвокат Эдди, сидел на одной скамейке с Дар-лин Старки, хотя, по-видимому, они были не вместе. Давнишняя знакомая Вероники, ее бывшая одноклассница, была здесь вместе с детьми. Все трое, смеясь, снимали свои прокатные коньки как раз через скамейку от того места, где Лиззи, Десса и Райли надевали свои.

Куп принес чашку горячего шоколада с шапкой взбитых сливок и карамельной палочкой в качестве украшения, и Вероника приятно проводила время за несколькими занятиями. Она с улыбкой следила, как Лиззи осторожно делает медленные круги на льду, и наблюдала за шумным состязанием на арене, где на подложке из соломы стояли огромные ледяные глыбы. Из них соревнующиеся высекали скульптуры, придавая им узнаваемые формы. Судя по громкому хохоту, проплывавшему через поле, можно было предположить, что в картонных стаканчиках участников не подогретый сидр, а что-то покрепче.

— Вероника?

Она оглянулась на вопросительную интонацию и увидела стоявшую рядом бывшую одноклассницу.

— Деб?

— Да, — засмеялась женщина. — Слава Богу! Я боялась увидеть один из тех пустых взглядов, типа «Кто ты такая, черт возьми?». Ведь в школе мы не так близко знали друг друга. Я просто хотела остановиться, чтобы поздравить тебя с возвращением.

— Ну, спасибо, — улыбнулась Вероника.

— Это мои дочери, Меган и Рейчел, — сказала Дебра. И после обмена приветствиями добавила: — Меган учится с Лиззи в одном классе. Так или иначе мы, вероятно, будем встречаться во время школьных мероприятий. И я хотела спросить, не посидеть ли нам как-нибудь днем за чашкой кофе? Если ты не слишком занята.

— Спасибо. Я буду очень рада.

Они обменялись номерами телефонов, и женщина с дочерьми удалилась. Вероника смотрела им вслед, чувствуя, как приятное тепло медленно растекается по телу. Она снова сосредоточила внимание на катке, продолжая невольно улыбаться неожиданному ощущению признанности после доброго жеста Дебры.

— Эта Лиззи — настоящий автомобильный лихач. За ней не угонишься. — Вероника вздрогнула, когда Купер неожиданно зашептал ей на ухо.

В спину ей подул холодный ветер, когда нижний край ее жакета и свитер под ним внезапно сместились вверх. Потом прореха закрылась, и по голой коже спины распространилось тепло, где Куп приложил свою руку.

— Хорошо, что впереди много лет, — сказала Вероника, — прежде чем кому-то придется беспокоиться за нее, когда она окажется за рулем автомобиля.

Куп стоял сзади, сдвинувшись чуть в сторону. Вероника была уверена, что на лице у него сейчас то безразличие, которое он так часто на себя напускал. Она подняла голову и украдкой взглянула на него. Никакого равнодушия. Напротив, он ласково улыбался, глядя, как Лиззи со скоростью улитки движется по периметру.

Вероника вновь посмотрела вокруг. В это время мимо стремительно промчался Райли, точно Гарри Поттер в погоне за Золотым Снитчем. Она оглянулась удостовериться, что какой-нибудь случайный наблюдатель не видит, как длинные пальцы Купа гладят ее ложбинку вдоль спины.

Дать ему волю, он, без сомнения, стал бы трогать ее открыто, не беспокоясь, что кто-то заметит. И уж точно не стал бы придавать никакого значения сплетням. Но так как это имело большое значение для нее самой, он, с его сдержанностью, был воплощением благоразумия.

Вероника чувствовала, как сердце ее до краев переполняет любовь, до того сильная и всепоглощающая, что могла раньше времени свести в могилу. Этот мужчина был гораздо сложнее, нежели она знала его в постели. Внешне Куп напоминал тот тип людей, что способны сломать человеку хребет одним поворотом руки. Но он был неизменно ласков к ней и Лиззи. У него была добрая душа.

На этот раз Вероника полностью повернула голову и улыбнулась ему.

— Я люблю тебя, — прошептала она, поймав его взгляд. Она снова расцвела в улыбке, когда его тело сделалось неподвижным и в глазах появился жар. Ее изумило, что, произнеся эти слова вслух, она ни чуточки не испугалась. Возможно, их дальнейшие отношения не имели перспективы, и завтра необдуманность ее слов могла обернуться для нее новым ударом. Но сегодня она решила принять все как есть, ничего не меняя, потому что такое прекрасное чувство приходит не каждый день на неделе. Пусть хотя бы в этот единственный вечер она просто предастся ему. Не считая черного периода, сразу после смерти Денни, Марисса не помнила другого такого времени, когда она чувствовала бы себя так ужасно. Она упорно старалась — ради детей, ради Ронни с Купом — вести себя как подобает уравновешенному человеку, но это давалось с большим трудом.

О Боже, как ей тяжело! Единственным ее желанием было бить себя в грудь и кричать в голос.

Она так ждала этого вечера, с того дня как Вероника указала ей правильное направление. Проект с декорациями постепенно обретал законченный вид. Она грезила этим фестивалем, предвкушая триумф, который окупит ее тяжелый труд. Но сейчас ей хотелось только уйти домой, залезть в постель и накрыться с головой одеялом.

Из-за детей Марисса настроилась крепиться до конца вечера, чтобы не дать себе сломаться. Она еще успеет это сделать, когда уложит их спать и останется одна.

Опять одна.

Эта мысль упрочила ее решимость быстрее, чем это сделали бы десять внушительных лекций собственного сочинения. Не родился еще такой мужчина на свете, чтобы превратить Мариссу Травитс в жалкого нытика. Она подняла свой упрямый подбородок и повернулась к Веронике с Купом.

— Вы так и будете стоять здесь, пока замерзнете, как я?

— Даже больше, — сказала Вероника. — Мои ноги уже почти пять минут ничего не чувствуют.

Они стали звать детей. Марисса краем глаза заметила, как Куп быстро выдернул руку из-под пальто Вероники. Так-так. Интересно, когда у них это возобновилось? Про себя же она подумала, что Ронни так вежлива с ним исключительно из-за Лиззи.

Но сейчас выяснить последние новости не было никакой возможности. Дети уже гурьбой бежали с катка. Едва успев скинуть коньки, они стремглав помчались в зал А и тут же затеяли спор, во всяком случае, ее дети — точно.