— Эй! — завопил мужчина за столиком рядом с музыкальным автоматом. — Кто-нибудь нас обслужит?

Вероника схватила ящичек с наличностью и быстро пересчитала деньги. Потом сняла с прилавка поднос и поставила на него кассу, уперши край подноса в бедро.

— Продолжим позже. — Она обошла Купера и, обогнув конец прилавка, пошла в зал. Куп наблюдал за легким покачиванием ее бедер, пока она, лавируя между столами, большей частью пустыми, направлялась к нетерпеливому клиенту и его друзьям. Она наклонилась к столу собрать порожнюю тару и заменить полную пепельницу на чистую. Куп считал, что он хорошо разбирается в людях, но эта женщина опрокидывала все его представления о них. Черт побери, он по-прежнему ожидал увидеть точную копию ее сестры. Но его глазам предстала совершенно другая, самобытная личность, и то, как Вероника Дэвис общалась сейчас с теми парнями в углу, еще более укрепило его новое мнение. Кристл, с ее сексуальностью, как явствовало из всех описаний, одним своим видом как бы приглашала: «Подходи всяк, кому не лень, и бери меня». Поведение Вероники скорее говорило: «Попробуй тронь меня — набьешь шишку на лбу».

Куп надеялся, что она не зарабатывает на сексе.

Чертовски любопытно было бы узнать, чем она занимается. Ее неподдельное беспокойство за Лиззи уже почти не вызывало сомнений. Он мог бы даже поверить ей полностью, потрудись она приехать раньше, а не вчера. Наверняка у нее были какие-то коммерческие дела за пределами Фоссила.

Куп даже не представлял, сколь велико его любопытство, потому что, когда она вернулась с заказом, слова вырвались сами собой:

— Чем вы занимались раньше, скажите на милость?

Она растерянно заморгала, но потом ответила:

— По профессии я реставратор. В некотором роде специалист по внутренней отделке помещений. Я стажировалась на возрождении исторических памятников. — На лице у нее промелькнула быстрая улыбка. — Только что закончила восстановление одного замка в Шотландии. Его так модернизировали, что оригинал было просто не узнать. Экстерьер — тринадцатый век, а интерьер — пятидесятые годы.

— Так вы не замужем, насколько я понимаю? — Куп сделал шаг назад и, выпрямив позвоночник, вытянулся во весь рост, прямо по-военному. Черт возьми, с чего это вдруг?

Должно быть, у нее возникло недоумение по этому же поводу, судя по ее застывшей позе.

— Почему вы так решили? Потому что…

Он пожал плечами.

— Потому что ваша работа, по-видимому, заставляет вас надолго уезжать из страны, из дома.

— Но может, кто-то понимает, насколько для меня важна моя работа и поддерживает меня в моей карьере. Вам это не пришло в голову?

— О да! Это было первой моей мыслью. Но потом я подумал: почему этот мистер Понимание не приехал сюда помочь вам? И еще я обратил внимание, что у вас на пальцах нет никаких колец.

Вероника посмотрела на свои руки, потом снова подняла глаза на Купа.

— Все-то вы видите, мистер Наблюдательность. Ну ладно, вы правы. Сдаюсь. Но в жизни не все так просто. Нужно еще встретить такого мужчину, ради которого я променяла бы мою свободу на стирку его носков. Хотя вы, вероятно, воображаете, что это очень заманчивая перспектива. — Она бросила на Купа быстрый взгляд. — А вы? Вы женаты?

— Боже упаси. Нет.

Она улыбнулась уголками губ и взяла у него поднос.

— Звучит весьма категорично.

«Это еще мягко сказано, Принцесса», — подумал Куп. Она даже наполовину не представляла, как ему ненавистно думать, что это может случиться. Данный вопрос был для него самой большой сердечной болью.

Куп смотрел, как Вероника направляется с подносом к столу клиентов, и размышлял о ситуации. Если обратиться к прошлому, он никогда не подумал бы, что станет так уж заботиться о реабилитации своего единоутробного брата.

Когда Купу было восемь лет, его мать развелась с отцом и вышла замуж за Томаса Чапмена, отца Эдди. Мэри Купер Блэксток, с ее снобистскими замашками, всегда выглядела нелепо, учитывая ее чрезвычайно простое происхождение. Возможно, родословная и была первопричиной ее стремления оторваться от своих корней и занять высокое положение в обществе. Это восхождение прервалось лишь однажды, когда она сгоряча вышла замуж. Но потом огонь погас, и все ее усилия переключились на то, чтобы сменить простого каменщика, вполне довольного своей профессией, на более подходящую партию.

Но будь он проклят, если позволит, чтобы с ним случилось то же, что с его отцом.

Впрочем, Куп признавал, что у его матери были смягчающие обстоятельства. Все-таки какое-то время она оставалась с ними, до того как в ней взыграло ее честолюбивое желание. Но, встретив Томаса Чапмена, человека, более соответствующего ее мировосприятию, она оставила их с отцом вдвоем, не моргнув глазом. Через год она произвела на свет Эдди, золотоволосого ребенка, тоже более совершенного — сообразно ее представлениям.

Может, Куп и знать бы не захотел своего единоутробного брата, если бы не солнечная натура ребенка. Во время его редких визитов к матери жизнерадостный мальчуган следовал за ним буквально по пятам. Эдди просто боготворил своего старшего брата. Какое сердце нужно было иметь, чтобы устоять перед такой привязанностью?

Купу только что стукнуло пятнадцать, когда умер его отец. После этого ему пришлось переселиться к матери. Они с матерью расходились во взглядах, и на этой почве между ними возникали частые ссоры, доставлявшие ему огорчение и страдания. В те годы единственным светлым пятном в его жизни был Эдди. Потом семья переехала в Фоссил, и следующим летом, окончив школу, Куп ушел из дому, в знак протеста против материнских устоев. Вот тогда он и ступил на самостоятельный путь.

Вероника принесла заказ для новой группы посетителей. Взобравшись на высокий табурет за стойкой, подперши рукой подбородок, она с минуту молча следила, как Куп нагружает поднос.

— Так чем вы занимались, перед тем как приехали в Фоссил? — спросила она наконец.

Куп напрягся, но тут же заставил себя расслабиться. Он был подозрителен, как параноик, и не желал, чтобы о нем составляли мнение по фактам его прошлой жизни. Идейное давление матери в детстве не прошло даром. Это было понятно и без похода к психоаналитику.

Нечего тут допытываться. Совершенно ни к чему знать, кто он такой.

— Да так, кое-чем, — ответил он. — Мотался туда-сюда.

— Гм… а точнее? Что значит «мотался»? Чем конкретно вы занимались?

Закончив подбирать заказ, Куп отставил в сторону поднос. Затем наклонился к Веронике и, вытянув руки на прилавок, заключил ее между своими локтями.

— Всем понемногу, моя сладкая, — сказал он. В ней было что-то, чем она раздражала его. Но вместе с тем он испытывал удовольствие. Приятно было видеть, как в глазах у нее промелькнуло легкое недовольство. Вероника выпрямилась, когда его лицо внезапно оказалось слишком близко.

Но она была не робкого десятка и встретила его взгляд с завидным хладнокровием.

— Из ваших слов следует, что вы летун, не способный удержаться на работе?

— Э-э, нет. У меня была работа. И она продолжалась больше дюжины лет.

— И что же вы делали?

— Бороздил моря. По милости военного флота США.

— А почему вы сочли, что профессионально пригодны для работы здесь? — спросила Вероника с раздражением.

— Потому что я умею смешивать напитки для коктейлей и знаю, как пресечь пьяные беспорядки. — Куп отодвинулся от нее назад. — А что, я составляю конкуренцию кому-то? Разве на это место претендует кто-то еще?

— Нет. Разумеется, нет.

— Тогда какое имеет значение, чем я занимался раньше? — сказал Купер. — Единственное, что важно, — это насколько я компетентен в том, чего вы от меня хотите. К тому же моя осведомленность не исчерпывается этой работой. Мои способности гораздо шире. Я чертовски хорошо делаю все, за что бы ни взялся. — Перегнувшись через прилавок, он занял прежнее положение и прочертил кончиком пальца кривую на ее руке, от большого до указательного пальца. — Даю вам честное слово, дорогая. Впрочем, если хотите, можете сами проверить мое мастерство. В любое время. Где угодно. — Куп придвинул нос ближе к ее виску, чтобы вдохнуть витавший вокруг нее тот неуловимый аромат. Потом, разозлившись, что он ударяет ему прямо в голову, заправил за ухо ее волосы и, наклонившись к обнажившейся ямке, шепнул многозначительно: — И на чем угодно.

Вероника соскочила с табурета и потянулась за подносом. Лицо ее пылало.

— Сделайте одолжение, не дышите на меня. — Она смерила Купа холодным взглядом и удалилась.

Глядя ей вслед, он подумал, что должен быть доволен своим маневром, отвлекшим ее внимание. Тогда почему он испытывал то же тошнотворное чувство, как обычно, если на него смотрела его мать, когда он не вполне отвечал ее ожиданиям?

А он уверен, что делал все, что в его силах, чтобы убедиться в ее правоте.

Глава 4

— Тетя Ронни, у нас в доме мужчина! Вы знаете?

Вероника открыла один глаз. Рядом с ее кроватью, согнув ноги в коленках, в длинной ночной сорочке стояла Лиззи. Ее только что умытое личико находилось так близко, что не вполне попадало в фокус.

— М-м? — Вероника не принадлежала к числу «жаворонков». Ей требовалась секунда или две, чтобы привести в порядок свой сонный мозг и осмыслить шепотные слова. — Мужчина? — Она покосилась на племянницу.

Лиззи решительно кивнула.

— Большой мужчина. У него еще волосы торчат, как щепки.

Ах, Куп…

— Это мистер Блэксток. Помнишь, я тебе о нем говорила? Его пригласила Марисса, чтобы… — Вероника осеклась, так как вдруг поняла, что забыла известить о нем девочку. Она резко приподнялась на локте и проглотила ругательство, грозившее сорваться с губ. — Извини, Лиззи. Я собиралась рассказать тебе еще вчера вечером, после того как мы отвезем Райли и Дессу домой. Но потом мы зашли за бакалеей, а позже пришла миссис Мартелуччи, и мне нужно было собираться на работу…

Вероника замотала головой, тщетно пытаясь найти объяснение необъяснимому. Потом содрогнулась, почувствовав медленно просачивающийся холод.

Она-то по крайней мере была укрыта одеялом, а ее племянница стояла в одной фланелевой сорочке. Вероника приоткрыла одеяла, поманив девочку к себе, и сказала:

— Не хочешь погреться, пока тетя Ронни попробует тебе объяснить, почему она такая беспамятная дурочка?

Лиззи полезла под одеяло.

— Вообще-то мне некогда, — сказала она, однако тут же закопалась глубже, поближе к теплу. — Я должна собираться в школу.

Вероника посмотрела поверх ее головы на тумбочку с будильником.

— Ведь занятия начинаются в девять? — Она притянула племянницу ближе, устраивая ее спиной возле себя, как в ковше. — У тебя еще целая пропасть времени, Лиззи. — Вероника согнула руку, обхватывая девочку за талию. — Ты можешь понежиться несколько минут, потом наверстаешь.

Девочка с благодарным чувством прижалась к ней.

— А теперь о Блэкстоке. Он работает здесь управляющим. Марисса наняла его, после того как ты переехала жить к ним. В Фоссиле не так много свободного жилья, поэтому она сдала ему в аренду комнату в мансарде. — В этот момент Лиззи поменяла положение и ступнями коснулась голеней Вероники. — Ой! — Вероника дернулась, так что воздух с шумом вырвался у нее из легких. — Боже мой, твои ноги холодны, как ледышки!

— Извините! — Лиззи зашевелилась и начала отодвигаться подальше. — Мне очень жаль, тетя Ронни!

Вероника обняла девочку еще крепче.

— Пустяки. Холодные ноги — не тот случай, чтобы просить прощения.

— Это нечаянно. Я не хотела!

— Милочка, — засмеялась Вероника, — ты женщина. Мы все такие, чуть что — норовим пристроить ноги как можно ближе к чему-нибудь теплому. Господь, слава ему, даровал нам это право.

Лиззи быстро взглянула на нее через плечо и сделала большие глаза.

— Так вы на меня не сердитесь?

— Конечно, нет. — «Черт побери, Кристл! Кто, как не ты, вселила в нее эту неуверенность, готовность брать на себя вину за каждую мелкую оплошность!» — Просто это было немножко неожиданно. Но разве у тебя здесь нет никаких шлепанцев?

— Какие-то есть в доме у моего папы.

Вероника понимала, что рано или поздно ей придется говорить с Лиззи о ее родителях. Но сейчас она не могла заставить себя сделать это и перевела разговор на другую тему.

— Значит, — сказала она, — у тебя уже состоялась встреча с мистером Блэкстоком?

— Ну да. Когда я увидела, что он на кухне, я подошла к нему.

— Что было чрезвычайно умно с твоей стороны! Как можно подходить к незнакомому мужчине? Но я представлю вас друг другу, потому что вы, вероятно, встретитесь снова. У него наверху нет своей кухни, так что нам придется довольствоваться одной на всех, — пояснила Вероника. И встречи с ним будут волновать ее не больше, чем Лиззи. На тумбочке зазвенел будильник.

— Черт! — Вероника перегнулась через девочку, чтобы отключить его. — Я полагаю, нам пора вставать. У тебя в комнате есть халатик?