Джулия Лейтем - Выбор рыцаря

– И преуспели в этом.

Джон вскинул бровь:

– Вы так легко готовы мне поверить?

Элизабет окинула взглядом его широкие плечи и покраснела.

– Просто вы выглядите так… как если бы хорошо владели шпагой.

– Но тогда я так не выглядел. Даже тупая тренировочная шпага была мне не с руки. – Он вздохнул. – Мой отец был в отчаянии. Увы, он умер раньше, чем я смог доказать ему, что способен преуспеть и в этом.

– Но вы доказали это вашему брату.

– Нет, ему тоже не доказал. Он проявлял мало интереса к моим достижениям. И хотя я получил рыцарское звание, мне очень накладно было носить доспехи и владеть хорошо обученной и готовой к бою лошадью.

Недостаток денег не дал Джону возможности воплотить в жизнь свои мечты, подумала Элизабет, искренне ему сочувствуя.

– Мне повезло, что отец настоял, чтобы я овладел профессией, – добавил сэр Джон.

– Как и мой отец, – сказала Элизабет от имени Анны.

– И вы преуспели.

– Я надеюсь удачно выйти замуж – вот тогда я преуспею.

– А за кого мечтает выйти замуж горничная?

Элизабет открыла было рот для быстрого ответа, но заколебалась. Потом все же сказала:

– Горничная мечтает выйти замуж за йомена, владеющего собственностью и имеющего шанс подняться выше.

– Достойная мечта.

Элизабет бросила на него быстрый взгляд, пытаясь понять, не дразнит ли ее Джон, но он был серьезен.

– А на ком мечтает жениться бейлиф?

Она затаила дыхание, надеясь, что он не скажет «на горничной».

Но сэр Джон засмеялся:

– Я бедный бейлиф. Пока я не заработаю денег, чтобы иметь право жениться, боюсь, мне придется оставаться одиноким мужчиной.

– Не могу себе представить, чтобы такой мужчина, как вы, оставался одиноким, – произнесла она, думая о своем столь быстро возникшем влечении к нему.

– Такой мужчина, как я? – переспросил он с улыбкой.

Элизабет откашлялась и снова уставилась на дорогу.

К счастью, на гребне холма уже показалась деревушка Хиллсли.

– Ну, мужчина, который готов флиртовать с каждой встречной девушкой. Наверняка кое-кто из них отвечает ему взаимностью.

– Вы видели, чтобы я флиртовал с каждой встречной девушкой? – поинтересовался Джон. – Мои действия дают повод так думать?

Элизабет смутилась. Мужчины никогда не обращались с ней столь фамильярно, и сейчас она могла легко попасться в сети этого… флирта.

– Я просто предположила, что вы флиртуете с каждой девушкой, поскольку вы заигрываете со мной.

– А вы полагаете, что я не считаю вас достойной мо его внимания?

Элизабет нахмурилась:

– Я не знаю, чем объясняется ваше поведение. Но мы уже приехали.

Он натянул вожжи и остановил повозку на небольшой деревенской площади. В центре ее находился колодец, неподалеку паслись овцы и коровы. Небольшие дома стояли у перекрестка дорог, а на некотором удалении на холме возвышалась усадьба Хиллсли-Мэнор, построенная из желтого камня. «Интересно, – подумала Элизабет, – там ли находится на лечении заболевший бейлиф мастер Уилден?»

После того как сэр Джон не без труда слез с повозки, он был представлен Хью, помощнику мастера Уилдена, который выразил сочувствие сэру Джону по поводу синяков на лице. Элизабет старалась оставаться на заднем плане, не привлекая к себе внимания. Это было несложно, поскольку сэр Джон прекрасно справлялся со своей задачей. Элизабет шла позади группы и восхищалась покоем деревенского пейзажа. Она и раньше здесь бывала, по всегда мимоходом, по пути куда-то еще.

Сейчас у нее была возможность посмотреть на все внимательнее. Она видела мужа и жену, которые работали в саду позади их маленького двухкомнатного каменного коттеджа. Неподалеку по земле ползал ребенок. Его родители обменивались взглядами, которые свидетельствовали об их любви друг к другу. Мужчина явно не считал, что его жена должна быть объектом поклонения, как это подается в романтических поэмах. Элизабет казалось, что вот так к ней относился бы Уильям, и она мечтала именно о таком отношении. И все же было нечто трогательное в том, как этот фермер смотрел на свою жену.

Постепенно Джон пришел к выводу, что совсем неплохо иметь рядом Анну. Она многое знала о деревне и поместье, хотя поначалу ее непросто было вовлечь в разговор. Она неловко отворачивалась, словно испытывала неуверенность, оказавшись вне замка. А ведь Анна была одной из тех женщин, которые – и Джон мог в этом поклясться – не теряли уверенности в любой ситуации.

Сначала Хью рассказал Джону об обязанностях каждого из жителей деревни и заверил, что все работают достойно. Потом они встретились со сторожем, следящим за сохранностью изгородей, не позволявших овцам слишком далеко разбредаться. Поговорили об урожае, который обещал быть хорошим.

Наконец Джон остановился и, балансируя на костыле, поинтересовался:

– А как чувствует себя мастер Уилден?

Белокурый Хью вытер рукой влажный лоб и нахмурился.

– Мастер Уилден страдает от горячки уже несколько дней, однако целительница уверена, что он поправится. Однако из-за преклонного возраста ему понадобится на это время.

Джон кивнул, испытав облегчение оттого, что мужчина сможет вернуться к своим обязанностям бейлифа.

– Не знаете, он хотел бы поговорить со мной?

Хью покачал головой:

– Милорд, он спит большую часть дня. Может быть, в ваш следующий приезд. Вы останетесь на ужин?

Джон заметил, что вопрос обеспокоил Анну.

– Спасибо за любезное приглашение, Хью, – сказал Джон, продолжая наблюдать за Анной, – но мы хотели бы вернуться до наступления темноты. Наш повар снабдил нас едой на время нашего путешествия.

Анна отвернулась, но Джону показалось, что она испытала облегчение.

Когда они ехали в повозке в замок, жители деревни, возвращавшиеся с полей после окончания работ, приветственно махали им руками. Здесь Анна проявила гораздо больше энтузиазма и махала им в ответ. А потом устремила взгляд на дорогу, вздохнула и закрыла глаза.

– Это было трудно для вас? – спросил Джон.

Она покачала головой:

– Я чувствую себя неуютно в роли вашего помощника. Ведь все знают, кто я.

– Неуютно? Но я же не просил вас что-то делать. Вам только и оставалось, что слушать и учиться.

– В таком случае я оправдала ваши ожидания, – сказала она.

Казалось, она была довольна собой. С полмили они ехали молча, а затем Джон сказал:

– По-моему, неподалеку есть небольшой ручей. Здесь мы и остановимся.

Элизабет мгновенно открыла глаза.

– Остановимся? Но ведь нам нужно добраться до темноты.

– Но и поесть нам тоже нужно. Адалия снабдила нас целой сумкой еды.

– Я могла бы поесть и по дороге.

– Ну а я нет. Еда будет вываливаться из моих рук. Так что остановимся здесь.

Они подъехали к купе деревьев. С трудом выбравшись из повозки и оказавшись на земле, Джон снова посмотрел на Анну. Та сидела в повозке с хмурым выражением лица.

Сидя на скамейке повозки, Элизабет смотрела сверху вниз на сэра Джона. Здесь было покойно и уединенно. Деревья укрывали ручей от дороги, слышался лишь легкий плеск воды.

Они были одни. Совершенно, по-настоящему одни. Никто не остановит его, если он попытается…

Что? Что он попытается сделать с ней? Она знает его считанные дни, и это хрупкое ощущение дружбы между ними могло быть всего лишь иллюзией. Возможно, это даже было частью подлого заговора.

Заговора с целью соблазнить горничную? Но зачем ему это, если с его лицом и характером он способен увлечь любую женщину, какую только захочет?

– Анна, – сказал сэр Джон, протягивая руку, – могу и помочь вам спуститься?

Он был ранен, и Элизабет повернулась, чтобы самостоятельно спуститься на землю, но Джон обхватил ее за талию и приподнял. От неожиданности она схватилась за его плечи, пока он опускал ее на землю. Несколько мгновений они стояли в обнимку, глядя друг на друга. Элизабет ощущала его силу, чувствовала, как напряглись мышцы на его плечах. Его большие ладони лежали на ее талии. Элизабет была высокого для женщины роста, однако она не доставала даже до его плеча.

Она сделала шаг в сторону, стараясь смотреть куда угодно, только не ему в глаза.

– Значит, вы захватили с собой еду?

– Конечно. – Сэр Джон протянул руку к задней части повозки и извлек раздувшуюся сумку.

– Мы можем поесть вот здесь, – сказала она, оглядывая покрытую травой полянку.

Джон улыбнулся:

– Я предлагаю сделать это под сенью деревьев у самого ручья. Нам захочется пить. Да и не хотите же вы, чтобы ваша белоснежная кожа покраснела от солнца. Распакуйте сумку, а я пока обихожу лошадь.

Элизабет скрипнула зубами и, нахмурившись, шагнула к воде.

– У вас такой вид, словно вы возвращаетесь с поля боя, – усмехнулся Джон.

Элизабет ничего не ответила. Под деревьями было прохладно. Ручей бежал по камням, затем делал поворот и скрывался за холмом. Из-под папоротников проглядывали цветы. Это было тихое, спокойное место, и Элизабет почувствовала, как ее тревога отступает. Ничего страшного. Они поедят и поедут. Сейчас еще не так поздно, и они вполне успеют добраться домой засветло.

Адалия предусмотрела все, когда собирала сумку. Там оказалось и покрывало, на которое можно было сесть; Элизабет расстелила его и, встав на него коленями, извлекла круглую буханку хлеба, сыр и миндальные орехи. Здесь нашелся даже эль. От этой вроде бы непритязательной еды у Элизабет потекли слюнки.

Она услышала неровные шаги приближающегося сэра Джона и оглянулась. Ее удивило выражение решимости на его лице, но в следующую секунду он улыбнулся, и Элизабет тут же забыла об этом.

– Какое великолепное покрывало, – сказал он, отбрасывая в сторону костыль.

Нагнувшись, Джон уперся руками в покрывало, развернулся и сел рядом с ней, а вовсе не напротив, как рассчитывала Элизабет. Сегодня все шло иначе, чем она предполагала, и у нее возникли опасения, что все может быть еще хуже.

– Миндальные орехи? – удивился Джон. – Ваша кухарка с большим уважением относится к вам, если не жалеет такого деликатеса.

Элизабет кивнула, мысленно отругав Адалию за такую оплошность. Разломив хлеб, она протянула сэру Джону кусок, заметив при этом, что пальцы у нее дрожат.

Он тоже это заметил, перестал улыбаться и внимательно посмотрел на девушку:

– Анна, чего вы боитесь? В чем причина вашей нервозности? Надеюсь, в этом нет моей вины?

– Разумеется, нет, – бодро проговорила Элизабет, нервно разламывая хлеб на более мелкие куски. – Просто я давно не видела мою госпожу и меня волнует, что сейчас происходит в Олдерли.

– Надеюсь, я смогу хотя бы немного успокоить вас. Дело в том, что я попросил Филиппа по возможности держать башню в поле зрения. Он уже подружился с солдатами, и я уверен, что он сможет предотвратить неприятности.

– Но… зачем он завязывает дружбу, а затем рискует и восстанавливает против себя солдат?

Сэр Джон пожал плечами и буквально вгрызся в кусок сыра.

– Он делает это… ради моей госпожи? – тихо спросила Элизабет.

– Пока ваш бейлиф и я не поправимся, мы с Филиппом останемся в замке Олдерли. И вполне разумно оказывать помощь там, где мы можем. – Сэр Джон устремил на нее взгляд своих голубых глаз. – Потому что вашей госпоже помочь можете только вы. Баннастер, похоже, преисполнен решимости содержать ее в одиночестве и довести до отчаяния.

Элизабет кивнула, продолжая крошить кусок хлеба.

– И вы нашли свой способ помочь? – выпалила она.

Он насторожился:

– Что вы имеете в виду?

– Кто-то спустил с верхушки башни корзину с едой к окну леди Элизабет.

Нахмурившись, сэр Джон сказал:

– Ни я, ни мой помощник не делали этого.

Элизабет была разочарована; ведь если бы сэр Джон признался, то по крайней мере она бы знала, кто ее благодетель. А сейчас…

– Вы выглядите такой печальной, – пробормотал он. Сэр Джон опустился на один локоть, и его голова оказалась очень низко.

И совсем близко от Элизабет.

Он протянул руку, и она оцепенела, когда он дотронулся до ее щеки, позволив пальцам легонько скользнуть по ней. Но это прикосновение, вместо того чтобы успокоить Элизабет, словно воспламенило ее кожу. Она вздрогнула и попыталась поглубже вдохнуть, но вместо вдоха у нее вырвался какой-то всхлип. Сэр Джон снова провел рукой по ее щеке. У него была такая теплая рука! Ладонь казалась шершавой, но это только сделало прикосновение еще более приятным.

Его пальцы легонько скользнули по шее Элизабет; он притянул ее к себе, и ее лицо оказалось над его лицом. Мир Элизабет сузился настолько, что она видела лишь голубые глаза Джона, его приоткрытые губы и руку, которая поддерживала ее. Ее сопротивление было поколеблено, а затем и вовсе исчезло. Ей захотелось узнать, каково это – быть желанной женщиной. Это было головокружительное, странное, опьяняющее чувство.