Николас Спаркс - Выбор

– Сочувствую… да, я тоже обгорела… ну да… ну да… я думала о поездке в Майами, но до конца года у меня не будет отпуска. Может быть… не знаю.

Она убрала руку с бедра Тревиса и откинулась на спинку кушетки, пытаясь говорить ровно. Зачем она взяла трубку? Зачем Кевин позвонил? Габи смущалась все сильнее.

– Посмотрим, ладно? Обо всем поговорим, когда вернешься… Нет, ничего не случилось. Наверное, просто устала. Ни о чем не беспокойся. У меня был нелегкий день.

Это была не ложь, но и не правда. Габи почувствовала себя еще хуже. Тревис уставился в пол – делал вид, что не слушает.

– Да… Хорошо… Ну да… я буду дома… хорошо… я тоже. Удачи тебе завтра. Пока.

Габи на мгновение как будто погрузилась в свои мысли, а потом наклонилась и положила телефон на стол. Тревис молчал.

– Это был Кевин, – наконец сказала она.

– Я понял.

– Сегодня он выиграл турнир по гольфу.

– Прекрасно.

Снова повисло молчание.

– Я хочу на свежий воздух, – произнесла Габи и поднялась с кушетки. Подошла к стеклянной двери и шагнула на веранду.

Тревис наблюдал за ней и раздумывал, выйти или оставить ее в одиночестве. Ему был виден смутный силуэт Габи, та стояла, облокотясь о перила. Тревис решил присоединиться к ней, пусть даже она намекнет, что ему следует уйти. Хотя эта мысль его пугала.

Он вышел и встал рядом. В лунном свете кожа Габи отливала жемчугом, глаза сияли.

– Прости, – сказал Тревис.

– Тебе не за что извиняться. – Габи натянуто улыбнулась. – Это моя вина, а не твоя. Я знала, во что ввязываюсь.

Она чувствовала, что Тревис жаждет к ней прикоснуться, но не могла понять, хочет ли этого сама. Габи понимала, что нужно сделать выбор, нужно уйти, – и не в силах была избавиться от чар, которые наложило на нее признание Тревиса. Как нелепо. Чтобы влюбиться, нужно время. Два дня – это даже не смешно. И все-таки, невзирая на ее чувства к Кевину, это случилось. Габи чувствовала, как нервничает Тревис. Он подкрепил свои силы последним глотком вина.

– Ты действительно серьезно сказал… то, что сказал? – очень тихо спросила Габи. – Насчет семьи?

– Да.

– Я рада, – ответила она. – Думаю, из тебя получится прекрасный отец. Вчера я подумала именно об этом, когда увидела тебя с детьми. Ты держался так естественно…

– Натренировался на щенках.

Габи невольно рассмеялась и подошла чуть ближе; когда Тревис обернулся, она обвила руками его шею. Внутренний голос предостерегал ее, твердил, что еще не поздно отказаться… Но она ничего не могла изменить.

– Может, и так, но мне показалось, что это было очень сексуально, – шепнула Габи.

Тревис притянул девушку к себе, заметив, как уютно прильнуло к нему ее тело. Он чувствовал аромат жасмина – аромат ее духов. Когда они стояли, держа друг друга в объятиях, к нему как будто вернулся рассудок. Тревис чувствовал себя так, будто проделал долгое путешествие и лишь в самом конце осознал, что Габи – его цель. Он прошептал ей на ухо:

– Я люблю тебя, Габи Холланд. – Никогда в жизни Тревис не был так уверен в собственных словах.

– Я тоже тебя люблю, Тревис Паркер, – шепнула она. Обнимая Тревиса, Габи знала, что не хочет ничего иного, кроме того, что происходит сейчас. Все сожаления и запреты исчезли.

Он поцеловал ее, потом снова и снова, неторопливо исследуя шею и ключицы, и наконец они встретились губами. Она провела руками по его груди и плечам, ощутив, какие они сильные. Когда Тревис запустил пальцы в ее волосы, Габи задрожала. Она поняла, что всю жизнь ждала именно этого вечера.

Они долго целовались на веранде. Наконец она отступила, взяла Тревиса за руку и повела в дом, минуя гостиную, – в спальню. Габи жестом указала на постель, а когда Тревис лег, зажгла свечи. Комната, поначалу темная, озарилась мерцающим сиянием. Габи буквально купалась в золотом свете. Тени подчеркивали каждое ее движение.

Тревис наблюдал за тем, как она сняла блузку. Грудь Габи натягивала атласную ткань бюстгальтера. Она медленно опустила руки и принялась расстегивать джинсы, а в следующее мгновение скомканная одежда упала к ее ногам.

Тревис точно зачарованный следил, как Габи движется к нему. Она игриво опрокинула его на спину и начала расстегивать рубашку. Когда Тревис высвободил руки из рукавов, взялась за «молнию» джинсов. Он ощущал жар, исходивший от ее живота, который прикасался к его собственному.

Их губы снова встретились – сдержанно. Габи подумала, какое это правильное ощущение, когда тела соприкасаются, как будто наконец сложились вместе недостающие фрагменты головоломки.

Потом Тревис лег рядом с ней и произнес те слова, которые весь вечер звучали в его голове:

– Я люблю тебя, Габи. Ты счастье всей моей жизни.

Она притронулась к нему.

– Я тоже тебя люблю, Тревис, – эхом откликнулась Габи.

Услышав ее, он понял, что одинокое путешествие длиной в десятки лет наконец подошло к концу.

Луна стояла высоко, и спальню заливал серебристый свет. Тревис перекатился на спину и немедленно понял, что Габи нет рядом. Было почти четыре утра; не обнаружив ее в ванной, Тревис поднялся и натянул джинсы. Он спустился в коридор, заглянул в комнату для гостей, а потом на кухню. Свет повсюду был выключен, и он минуту стоял в растерянности, а потом заметил, что входная дверь приоткрыта.

Он вышел на веранду и увидел ее неясный силуэт. Тревис нерешительно шагнул: возможно, Габи хотела побыть в одиночестве.

– Эй… – позвала она из темноты.

Тревис заметил, что на ней купальный халат, с вечера висевший в ванной.

– Ты как? – тихо спросил он.

– Я проснулась, долго ворочалась, а потом решила тебя не будить.

Встав вплотную, Тревис тоже оперся о перила. Оба молчали. Просто смотрели на небо. Ничто не нарушало тишины, даже сверчки и лягушки.

– Как хорошо, – произнесла Габи.

– Да.

– Мне нравятся такие ночи.

Она больше ничего не сказала; он придвинулся ближе и взял ее за руку.

– Ты расстроена тем, что случилось?

– Нет, – ответила Габи твердо. – Я ни о чем не жалею.

Тревис улыбнулся:

– О чем ты думаешь?

– О папе, – сказала она, прижимаясь к Тревису. – Он во многом похож на тебя. Он бы тебе понравился.

– Не сомневаюсь, – ответил Тревис, пытаясь угадать, к чему она клонит.

– Я думала о том, что он чувствовал, когда впервые встретил маму. Какие мысли у него были, когда он ее увидел. Что он сказал, когда подошел к ней.

Тревис уставился на нее:

– И что?

– Понятия не имею.

Он рассмеялся, и Габи взяла его под руку.

– Вода в твоей ванне еще теплая? – поинтересовалась она.

– Наверное. Я не проверял, но надеюсь, что да.

– Не хочешь окунуться?

– Мне придется сходить за плавками. Но идея прекрасная.

Габи прижалась к нему еще крепче и потянулась к уху.

– А кто сказал, что нужны плавки?

Тревис молчал, пока они шли через двор. Габи приблизилась к ванне и сбросила с плеч купальный халат. Тревис видел ее обнаженное тело и понимал, как сильно он влюбился. Он знал, что минувшие выходные навсегда изменят его жизнь.

Хотя в понедельник оба отправились на работу, в течение следующих двух дней Тревис и Габи проводили вместе каждую свободную минутку. Они занимались любовью утром в понедельник, до работы, вместе перекусили в маленьком кафе в Морхед-Сити, а вечером, поскольку Молли чувствовала себя значительно лучше, отправились с собаками на пляж неподалеку от Форт-Мейкона. Они гуляли, держась за руки, а Моби и Молли бежали впереди, точно старые приятели, смирившиеся с чудачествами друг друга. Моби гонялся за крачками и атаковал стаи чаек, а Молли упрямо продолжала свой путь, делая вид, что не хочет участвовать в авантюрах. Моби, заметив, что остался в одиночестве, возвращался к Молли – оба весело трусили бок о бок, пока пес не находил себе очередное развлечение.

– Совсем как мы, да? – заметила Габи, сжимая руку Тревиса. – Один всегда ищет развлечений, а другой держится избранного пути.

– И кто из них – я?

Она засмеялась и прильнула к Тревису, опустив голову ему на плечо. Он остановился и обнял ее, удивленный и испуганный силой собственных чувств. Но когда Габи потянулась к нему, чтобы поцеловать, Тревис ощутил, как его страхи исчезают и сменяются невероятным удовлетворением. Интересно, не так ли чувствуют себя все влюбленные?

Потом они заглянули в магазин. Оба не были особенно голодны, поэтому Тревис взял лишь все для куриного салата. На кухне он пожарил мясо и принялся наблюдать за тем, как Габи моет в раковине листья латука. Свернувшись на кушетке после ужина, она снова принялась рассказывать о своей семье. Тревис сочувствовал Габи и сердился на ее мать, которая не понимала, какую замечательную дочь вырастила. А потом они пролежали обнявшись до глубокой ночи.

Во вторник утром Тревис смотрел, как она просыпается. Габи приоткрыла один глаз.

– Пора вставать?

– Кажется, да, – пробормотал он.

Они неподвижно лежали, глядя друг на друга, а потом Тревис сказал:

– Знаешь, что нам сейчас нужно? Горячий кофе и булочки с корицей.

– М-м-м. Жаль, времени мало. Я должна быть на работе в восемь. Почему ты так долго не давал мне заснуть?

– Просто закрой глаза и как следует пожелай. Может быть, исполнится.

Габи, слишком сонная, чтобы спорить, сделала так, как сказал Тревис. Она была не прочь провести еще несколько минут в постели.

– Вот! – воскликнул он.

– Что?

– Твой кофе. И булочки с корицей.

– Не дразни меня.

– Открой глаза…

Она с трудом села и увидела на ночном столике две дымящиеся чашки кофе и соблазнительные булочки.

– Когда ты… То есть…

– Пару минут назад. – Тревис ухмыльнулся. – Я все равно рано проснулся, вот и сбегал в магазин.

Габи потянулась за кофе и булочкой, вторую протянула ему и улыбнулась.

– Я бы поцеловала тебя прямо сейчас, но булочка слишком вкусно пахнет, а я проголодалась. Поцелую потом.

– Может быть, в душе?

– Вечно ты придумаешь повод.

– Не вредничай. Я только что принес тебе завтрак в постель.

– Да. – Габи подмигнула ему и взяла булочку. – И я собираюсь им насладиться.

Во вторник вечером они отправились на катере любоваться заходом солнца из гавани. Габи вернулась с работы хмурая, поэтому Тревис и предложил прогуляться: он пытался оттянуть неизбежный разговор.

Через час, сидя на веранде вместе с Молли и Моби, Тревис наконец решился.

– И что теперь будет? – спросил он.

Габи повертела в руках бокал с водой.

– Не знаю…

– Может, я поговорю с Кевином?

– Все не так просто. – Габи покачала головой. – Я весь день думала об этом и до сих пор понятия не имею, что делать и как ему сказать.

– Ты собираешься рассказать Кевину все?

– Не знаю, – ответила она. – Честное слово, не знаю.

Габи повернулась к Тревису, в ее глазах стояли слезы.

– Не сердись на меня. Пожалуйста, не надо. Поверь, я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь, потому что сама чувствую то же самое. До сих пор я ощущала себя… живой. Ты дал понять, что я красива, умна и желанна. И как бы я ни старалась, я никогда не смогу выразить, как это для меня важно. Но пусть наши чувства сильны и ты мне небезразличен, мы с тобой разные люди и сталкиваемся с разными проблемами. Для тебя все просто – мы любим друг друга, а значит, должны быть вместе. Но Кевин тоже для меня много значит.

– Но как же то, что ты сказала? – спросил Тревис, стараясь не выказывать испуга.

– Он не идеален, я знаю. Да, сейчас мы переживаем нелегкое время. Но я не могу избавиться от мысли, что это отчасти моя вина. Разве ты не понимаешь? С ним я могу надеяться, а с тобой… Если перевернуть ситуацию, разве случилось бы хоть что-нибудь из того, что мы пережили? Если бы я ожидала предложения руки и сердца от тебя, а с Кевином просто наслаждалась жизнью? Ты вряд ли стал бы меня развлекать, и скорее всего я бы этого и не ждала.

– Не говори так.

– Но это правда, не так ли? – Габи страдальчески улыбнулась. – Вот о чем я думала сегодня, пусть даже мне и больно об этом говорить. Я люблю тебя, Тревис, по-настоящему люблю. Если бы я считала это коротким флиртом, то постаралась бы обо всем забыть и снова рисовала себе будущее с Кевином. Но все не так просто. Мне предстоит сделать выбор между вами. Я знаю, чего ждать от Кевина. По крайней мере мне казалось, что знаю – пока не появился ты. Но теперь…

Она помолчала. Тревис смотрел, как ветерок треплет ее волосы. Габи покрепче обхватила себя руками.

– Мы знакомы лишь несколько дней. Когда мы катались на катере, я задумалась, скольких еще женщин ты приглашал на прогулку. Не потому, что я ревнива. Просто я то и дело спрашивала себя, отчего твои предыдущие романы заканчивались крахом. А потом начала гадать, надолго ли это, или наш роман закончится, как и все остальные. Мы ведь не знаем друг друга, что бы ты ни говорил. По крайней мере я тебя не знаю. Знаю лишь, что влюбилась. И это пугает меня больше всего на свете.