— Доброе утро, — наконец выдавила из себя девушка.

— Доброе утро, — женщина с пренебрежением кивнула ей в ответ. Или же ее надменность была кажущейся из-за того напряжения, с которым она сидела. Не зная, что еще сказать, и испытывая неловкость оттого, что ее застали вот так, в доме холостяка, в мятом, заляпанном грязью платье, Феба молча хотела ускользнуть к себе, но гостья ее остановила:

— Вы же хотели поставить букет в эту вазу?

— Я… я передумала.

— Отчего? Поставьте цветы, они очень красивые. Вы вырастили их?

— Нет, лишь срезала, цветами здесь занимаются садовники, — в последний момент Феба сообразила, что вопрос задан не из праздного любопытства, женщина явно намеревалась узнать, как долго девушка находится здесь. Незнакомка улыбнулась, прекрасно поняв, что девушка не собирается сообщать ей информацию, и указала на поднос, стоявший на столике со столешницей из розового мрамора:

— Выпейте со мной чаю.

Что-то в ее тоне удержало девушку от отказа. Она послушно села, затем, вспомнив, что букет все еще у нее в руках, вскочила, поставила его в вазу и со слегка застенчивой улыбкой вновь села на место.

— Вы давно ожидаете графа? — спросила Феба первое, что пришло ей на ум, протягивая чашку гостье. Незнакомка покачала головой, что можно было расценить и как «да», и как «нет»:

— Я приехала относительно недавно.

— Не знаю, сколько вам придется ждать, — с сомнением произнесла девушка, — Он уехал и не известил меня, когда вернется.

— Сколько бы ни было, я дождусь, дело слишком важно и не терпит отлагательств!

Они обе замолчали, делая вид, что погружены в свои мысли, и украдкой разглядывая друг друга. Феба не выдержала первой.

— Хотите чаю? — не дожидаясь ответа, она встала и разлила чай по чашкам из тончайшего фарфора.

— Благодарю, — гостья грациозно наклонила голову. Когда она забирала чашку, девушка заметила, какие у той красивые, ухоженные руки. Наверняка — любовница графа, при этой мысли Феба ощутила досаду и мысленно отругала себя.

Чай закончился ровно тогда, когда раздался скрип гравия под колесами экипажа, затем хлопнула дверь и знакомый, весьма энергичный голос наполнил весь дом.

Первым в салон вбежал Министр. Виляя всем телом, он бросился к Фебе, попутно удостоив незнакомку презрительным взглядом. Грегори вошел следом.

— Министр! Веди себя пристойно, не заставляй меня приносить извинения за твои ужасные манеры, — он осекся и внимательно посмотрел на сидящую на диване женщину, — Особенно если у нас в гостях королева…

Он привычно поклонился:

— Ваше величество, чем обязан?

— Простите, граф, но как бы ни была очаровательна ваша протеже, я бы хотела поговорить с вами наедине, — тон Её величества не предвещал ничего хорошего.

— Конечно, — согласился лорд-чародей и обратился к девушке, все еще растерянно сидящей в кресле, — Феба, дорогая, не могли бы вы…

Она покраснела и, быстро встав, поспешила выйти, от растерянности забыв сделать прощальный реверанс. Министр неспешно последовал за ней, даже не посмотрев на хозяина.

— Возмутительное отсутствие приличных манер, — фыркнула королева, — Где вы ее нашли, Саффолд?

— Вы проделали весь этот путь от столицы до моего дома, чтобы спросить, где я нашел эту крошку? — он усмехнулся, — тогда я польщен!

— Не обольщайтесь! Разумеется, я приехала не за этим. Просто мне казалось, что ваши вкусы всегда были более, — она щелкнула пальцами, подбирая верное слово, — требовательными.

Грегори понял, что его титулованная гостья очень волнуется. Когда она переживала, то забывала слова, а в первые мгновения и вовсе могла перейти на свой родной язык: резкий, отрывистый, будто лай собаки.

— Возможно, вам показалось, — легко согласился лорд-чародей, чем заслужил недовольный взгляд:

— Вы все паясничаете?

— Вы ожидали чего-то другого? — он все еще стоял, и королеве приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Она не выдержала первой:

— Сядьте!

— Благодарю, — Грегори занял кресло, в котором недавно сидела Феба. Он снова почувствовал запах жимолости и вербены, в который теперь вплетались и розы. Лишь потом он сообразил, что это запах от букета, стоявшего за его спиной. Королева все еще выжидающе смотрела на него, он скривил губы в подобие улыбки:

— Простите. Пытался понять, что могло привести вас сюда, в дом к своему заклятому врагу.

— Вы не догадываетесь? — она сидела слишком прямо, стиснув руки на коленях. Ее пальцы, наверное, побелели от напряжения.

— Я могу лишь предположить, — он внимательно наблюдал за ней, — Брак вашего сына с гишпанской инфантой?

— Вы правы, — кивнула она, — я пришла просить вас оказать влияние на Его величество и отменить помолвку.

— Это невозможно. Договора подписаны, — это прозвучало очень резко.

— Неужели даже могущественный лорд-чародей не сможет ничего предпринять? — королева ослепительно, слишком ослепительно улыбнулась.

— Бросаете мне вызов? — хмыкнул Грегори, — не выйдет, я слишком стар для подобных трюков, Ваше величество!

— Жаль, — вздохнула она, устало потирая виски, затем обреченно посмотрела на него, — но все же, что вы хотите за это?

— За отмену свадьбы? — изумился он, — простите, возможно, вы нездоровы?

— Да как вы!.. — вспыхнула она и тут же осеклась, вспомнив, что пришла совсем за другим, — послушайте, граф, возможно, у нас и было недопонимание…

— Да говорите уж прямо — вражда, — невесело усмехнулся лорд-чародей.

— Вражда, — послушно повторила она, чем вызвала изумленный взгляд мужчины, — но ради всего, что вам дорого, я прошу: отмените эту свадьбу!

— Боюсь, что это невозможно. На этом браке настаивают оба короля, — извиняющимся тоном произнес Грегори.

— Переубедите Георга! Я знаю, что вы можете это сделать!

— Ваша вера в мои способности меня потрясает!

— Хорошо, — она тяжело вздохнула, — что вы хотите? Каковы будут ваши… требования?

От него не укрылся ни ее резкий акцент, ни паузы между словами, словно она тщательно подбирала их, впрочем, так оно и было. Интересно, неужели Её величество действовала сама, на свой страх и риск?

— Что вам с этого? — вдруг напрямую спросил Грегори, — зачем вы так хотите отменить этот союз?

— Потому что это — союз двух держав, а не двух людей. Подобный союз погубил меня, теперь такой же союз погубит душу моего сына!

Лорд-чародей натянуто рассмеялся:

— Впервые сталкиваюсь с такой точкой зрения, в церкви всегда говорят, что свадьба спасает душу. Во всяком случае, что-то такое и говорил архиепископ, когда я последний раз был на службе.

— Перестаньте паясничать, наконец, — не в силах больше сдерживать себя, она вскочила и закружила по комнате.

Граф Саффолд задумчиво смотрел на нее, пытаясь вспомнить, сколько же ей лет. По всему выходило, что меньше сорока. Кажется, она — почти его ровесница, может, пару лет разницы, не более. Надменное выражение лица и поджаты губы делали ее гораздо старше. Сейчас, взволнованная, с какой-то обреченностью во взгляде, королева вдруг напомнила ему Фебу, только у королевы не было таких огромных голубых глаз… задумавшись, он пропустил момент, когда незваная гостья перешла от приказов к мольбам:

— Я прошу вас, я умоляю! Ну что же мне еще сделать? Хотите, я стану перед вами на колени?!

Он мгновенно подскочил и, наплевав на все правила этикета, крепко сжал королеву за плечи, препятствуя исполнению задуманного:

— Никогда не делайте того, о чем будете жалеть всю свою жизнь, Ваше величество, — мягко сказал лорд-чародей, усаживая ее вновь на диван. Она усмехнулась и покачала головой:

— Мне следовало бы догадаться, что вы будете непреклонны! Еще бы! Такие переговоры, просто очередная жемчужина в ожерелье вашей славы…

— Это вы надоумили Титуса предупредить гишпанцев обо мне?

— Да.

— Зачем?

Она пожала плечами:

— Я просто хотела уберечь Эдварда. Вы не понимаете, на что толкаете моего сына! Посмотрите на нас с Георгом! Вы прекрасно знаете, сколько у него было любовниц… ему, в отличие от меня, позволено хотя бы это, но это так унизительно, — она вдруг расплакалась.

Грегори, слегка замявшись, протянул ей свой платок и невесело поймал себя на мысли, что это уже вторая женщина за неделю, которой он одалживает его. Правда, в прошлый раз все закончилось поцелуем. При мысли о том, чтобы поцеловать королеву, он усмехнулся, подошел к двери, высунув голову наружу, позвал лакея и приказал принести стакан воды, затем вернулся к плачущей женщине.

— К сожалению, мадам, не в моей власти отменить столь тщательно подготовленные и подписанные договора, — с сожалением произнес лорд-чародей, — нам всем остается лишь надеяться, что ваш сын и инфанта Хуана при встрече почувствуют приязнь, которая потом может перерасти во взаимное уважение.

Она вытерла слезы, выпрямилась и бросила на него убийственный взгляд:

— Что может знать о браке такой, как вы? Уважение? Вы, столько раз покрывавший похождения короля? Вы, который не гнушается посещать дома терпимости? При этом поселив в доме любовницу и не озаботившись для нее даже приличным платьем!

Словно вспомнив, что она — королева, женщина гордо встала, с видимым омерзением отбросила мятый платок на диван и, накинув капюшон, направилась к двери.

— Вы еще пожалеете! — бросила она напоследок.

Шаги. В холле хлопнула входная дверь. Лишь тогда Грегори, слегка усмехаясь, подошел к все еще открытой двери на террасу.

— Как я понимаю вы все слышали, моя дорогая, и теперь имеете доступ к государственной тайне… — наигранно весело сказал он и осекся, видя ненависть, полыхавшую в голубых глазах.

— Вы — чудовище, — прошептала Феба, — Боже, какое же вы чудовище! Ради своих интересов вы так легко жертвуете судьбами других людей…

Оборвав себя на полуслове, она развернулась так резко, что взметнулись юбки, и зашагала вглубь парка.

— Феба! — совершенно забыв о своих магических способностях, лорд-чародей устремился за ней. Догнав, он схватил ее за руку и потянул к огромному дубу, желая скрыться от любопытных глаз, — Прошу…

Девушка с силой дернулась:

— Отпустите меня!

— Прошу, выслушайте! — почему-то ему было очень важно объясниться с ней.

— Нет, вы уже все сказали! Отпустите!

Она начала вырываться все сильнее, и ему пришлось схватить ее за плечи, чтобы удержать.

— Отпусти ее! — раздалось за спиной. Саффолд обернулся. Курт, уже выбритый, в свежей одежде, хромая, бежал из дома по дорожке. Задыхаясь, он подскочил и размахнулся, намереваясь ударить кулаком в лицо. Граф, выпустив Фебу, увернулся. Хорошо тренированное тело действовало само: слегка отпрыгнуть, выставить руку, отклониться, замах… нога попала в петлю так некстати разросшегося плюща. Уже упав, Грегори почувствовал, как в голове что-то загудело, затылок пронзила резкая боль, а перед глазами вдруг заплясали золотистые искры. Голоса доносились, словно в тумане:

— Странники всеблагие, Курт, неужели ты убил его?

— Да я его и пальцем не тронул, он сам! Видишь, камень.

— Нам никто не поверит… какой он бледный, — запах жимолости и вербены окутывает его, прохладная рука опускается на лоб.

— Будешь и не таким, если с высоты его роста черепушкой приложиться!

— Помоги мне!

Грегори почувствовал, как его приподняли за плечи, затем дышать стало легче, а голова легла на что-то мягкое.

— Надо принести нюхательные соли! — распорядилась девушка.

— Не стоит, — Лорд-чародей с трудом открыл глаза и чуть поморщился от яркой голубизны неба, видимой сквозь зеленую листву дуба. Он обнаружил, что его голова покоится на его же камзоле, заботливо свернутом, а сама Феба стоит рядом на коленях и внимательно всматривается в его лицо:

— Как вы?

Он не ответил, любуясь ее глазами и алебастрово-белой кожей. Как ей удается сохранять такую на солнце? У него сразу проступают веснушки… и розовое. Ей ведь совершенно не идет розовое, уж лучше голубое… заметив, что девушка все еще тревожно на него смотрит, Грегори через силу улыбнулся:

— Знаете, а Её величество права, мне давно надо было обеспечить вас гардеробом…

— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — она резко поднялась с колен и принялась счищать травинки с юбки. Ее слуги поблизости не было. Наверняка сбежал в дом, подальше от места преступления.

Лорд-чародей потер виски, затем, прошептав заклинание, щелкнул пальцами и встал. Он знал, что поплатится за это колдовство сильнейшей головной болью, но это будет позже, сейчас ему было необходимо спокойно поговорить с Фебой. Под ее удивленным взглядом он легко поднялся и, подхватив камзол, отряхнул его от травы, затем критически осмотрел.