Феба осеклась, понимая, что ее голос дрожит. Она решительно встала, вынуждая мужчин подняться:

— Прошу прощения. Полнолуние наступило, и у меня вновь заболела голова, я покину вас…

Опустив голову и избегая удивлённых взглядов всех присутствующих, она торопливо вышла из столовой и поднялась в свою комнату. Мери, дремавшая в кресле в ожидании госпожи, вскочила и удивленно заморгала.

— Помоги мне! — Феба с какой-то мрачной яростью начала вытаскивать из прически шпильки, то и дело запутываясь трясущимися руками в волосах. Горничная, впечатленная состоянием хозяйки, очень ловко сняла платье, расшнуровала корсет и подала госпоже кружевной пеньюар, после чего замерла, ожидая, что та посплетничает с ней.

— Иди спать, Мери, ты мне сегодня больше не понадобишься, — глухо сказала Феба, садясь за туалетный столик и закрывая лицо руками, чтобы скрыть слезы, уже начинавшие бежать по щекам. Этот спор вновь всколыхнул все то, что, как она считала, давно было преданно забвению. Впрочем, а что нового она услышала? Девушка вдруг отняла руки от лица и решительно посмотрела на себя в зеркало. Она не даст отчаянию вновь охватить ее. Все это давно закончилось, полковник мертв, и она вправе сама распоряжаться своей судьбой.

Феба посмотрела по сторонам и издевательски рассмеялась над самой собой: кого она пытается обмануть? Она находится здесь как пленница, и теперь ее судьба зависит от хозяина этого дома. С такой же легкостью, как и ее покойный муж, он может войти к ней, овладеть против ее воли, и ему никто ничего не сделает. Как и десять лет назад, она была беззащитна, и то, что граф до сих пор не воспользовался своим положением, было, скорее, случайностью, нежели его намерением. На ее двери в спальне не было даже замка! Впрочем, насколько она успела понять, замки не являлись препятствием для могущественного лорда-чародея.

Феба совершенно отчетливо видела, с каким интересом он следит за ней, и понимала, что он не из тех людей, кто отступит от задуманного.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Не сомневаясь в личности стоявшего за порогом, девушка не шелохнулась, прекрасно понимая, что Саффолд все равно войдет в комнату. К ее удивлению, стук повторился, затем еще раз.

— Феба, бездна вас дери, — раздался раздраженный голос, — Откройте!

Ей пришлось встать и подойти к двери.

— Она не заперта, — тихо сказала девушка, — здесь нет замка.

— И вы полагаете, что это для меня повод заходить к вам без разрешения, — Грегори все-таки открыл дверь, но остался за порогом, выжидающе смотря на Фебу. Она пожала плечами:

— Входите.

Лорд-чародей стремительно зашел внутрь комнаты, закрыл за собой дверь и бросил недоуменный взгляд не ее заплаканное лицо:

— Только не говорите, что вы все это время оплакивали печальную и безрадостную судьбу гишпанской инфанты!

— Какая вам разница? — девушка почувствовала, что у нее действительно начинается головная боль, — вы ведь пришли сюда в такой час отнюдь не для этого.

— Верно, — он прошелся по комнате и распахнул окно, — надеюсь, вы не возражаете? В комнате душно.

— Вы — хозяин этого дома и вольны распоряжаться, как вам будет угодно, — не желая все усложнять, Феба присела на край кровати. Серый мотылек залетел в комнату и начал кружить у свечи, с каждым взмахом крыльев направляясь все ближе к пламени. Девушке почему-то подумалось, что она и есть этот мотылек. Прикрыв глаза, она представила себе, как летит на пламя. Воздух вокруг начал подрагивать, пламя разрасталось, становясь все выше, красные и оранжевые сполохи плясами перед глазами, складываясь в непонятную вязь, капли воска текли, словно слезы, она все явственнее чувствовала обжигающий огонь свечи…

— Феба, не смей!!! — холодный воздух резко подхватил ее и закружил, отдаляя от столь теплого и желанного пламени. Она сопротивлялась, пытаясь взмахнуть крыльями, которых у нее не было. Ее закручивало все больше и больше, затем несколько раз хорошо встряхнуло, а в ушах зазвучали малоприличные ругательства. Феба открыла глаза и увидела побелевшее лицо лорда-чародея, который держал ее за плечи. Заметив, что взгляд девушки стал осмысленным, он выдохнул и, выпустив ее из рук, буквально рухнул на кушетку, закинув голову на спинку.

— Что? Что это было? — прошептала она.

— Магия очень древняя и сильная, иногда частичка тьмы вырывается из бездны… — Грегори тяжело дышал, на лбу проступили капли пота, словно он куда-то долго бежал, — Каким-то образом она нашла вас, и вы начали вселяться в эту бабочку. Я еле вас вытащил…

Феба с недоумением перевела взгляд с него на свечу, около которой в предсмертной агонии взмахивал опаленными крыльями мотылек, и вздрогнула.

— Дайте воды, — приказал граф, видя, что она вновь впадает в состояние задумчивости.

Девушка бестолково заметалась по комнате, зачем-то схватила фарфоровый кувшин для умывания и протянула ему. Грегори усмехнулся и жадно отпил прямо из горла.

— А вы не… — она перевела растерянный взгляд с мужчины на свечу. Обгоревшие крылья уже не двигались.

— Нет. Воскрешать это обгоревшее насекомое я точно не буду, мне и вас за глаза хватило, — твердо сказал лорд-чародей, — как вас вообще угораздило туда втянуться?

— Я… я не знаю… я просто смотрела на нее…

— Ясно. И о чем вы думали?

Она пожала плечами:

— Ни о чем…

— Феба, послушайте, чтобы с такой силой переместиться в чужое тело, надо либо обладать знаниями, либо… вы что, решили сравнить себя с этой серой молью?

Под его пристальным взглядом она опустила голову. Он подошел к ней и, взяв за подбородок, заставил посмотреть прямо в лицо.

— Глупая девчонка, вы действительно хотели сгореть заживо?

— Отпустите меня! — Феба попыталась отстраниться, но второй рукой он с силой удерживал ее за талию, — пустите же!

— Нет, — граф сказал это слишком жестко. Она замерла. Саффолд чуть ослабил хватку, одновременно понимая, что, кроме рубашки и пеньюара, на девушке ничего нет, сквозь ткань он чувствовал тепло ее тела, за спиной издевательски белела кровать. Грегори почувствовал, как дрожит от едва сдерживаемого вожделения. Феба оглянулась и побледнела, будто прочитав его мысли.

— Я прошу вас… — ее голос дрогнул. Шумно выдохнув, он отпустил девушку и отошел к окну, вдыхая прохладный ночной воздух. Запах вечерней росы смешивался с запахом жимолости, будоража кровь. Сверчки в саду скрипуче смеялись над ним. Лорд-чародей не привык, чтобы ему отказывали, и кто — девка из игорного дома, Прелестница, на которую в столице делались ставки.

Саффолд бросил злой взгляд на Фебу, стоявшую посередине комнаты. До чего она довела его! Он никогда раньше так не терял голову из-за женщины. Возможно, потому, что, в отличие от этой, они сами стремились предложить себя ему. Все, но не эта… Теперь он понимал тех, кто в древние века сжигал женщин на кострах. Такие, как она, несут в себе особую магию, и, если он не овладеет ей, он станет одержим этой женщиной навечно.

Злая мысль сверкнула в голове. В конце концов, он здесь хозяин и может воспользоваться… Она находилась здесь, рядом, и стоило только…

Он повернулся и натолкнулся на голубые глаза, в которых блестели слезы. Зло выругавшись, он вылетел из комнаты, оставив свою гостью в одиночестве.

Глава 14

Сколько она простояла так посередине комнаты, Феба не помнила. Дышать было тяжело, биение собственного сердца эхом отзывалась в ушах. Громкий стук входной двери, от которого, казалось, подпрыгнула крыша дома, вывел ее из оцепенения. Она подбежала к окну как раз в тот самый момент, чтобы увидеть, как лорд-чародей стремительно шагает по дорожке в темноту парка. Испугавшись, что он может ее увидеть и вернуться, девушка захлопнула окно, затем покачала головой: будто это могло оградить от хозяина дома. Перед глазами все еще стояло его лицо, когда он повернулся: крепко сжатые губы, хищный взгляд голодных серых глаз… Феба вновь посмотрела на мертвую серую бабочку. Как так получилось, что она… она вновь вспомнила огромное жаркое пламя, на которое она летела… Древняя магия, которой опутан весь дом, заставляет их всех совершать безумства.

Нет, ей нельзя больше оставаться в здесь, иначе это приведет к катастрофе. Феба заметалась, доставая вещи из своих сундуков. Ей надо бежать, и бежать без оглядки… Но ограда… вспомнив о чарах на воротах, девушка остановилась и обреченно посмотрела на разбросанные вещи. Ей никогда не пройти через магический огонь, и бабочка тому пример.

Но должен же быть хоть какой-то выход! Размышляя, Феба задумчиво намотала на палец цепочку, на которой висел ее амулет, а затем усмехнулась: ей не стоило убегать из имения, надо лишь хорошо спрятаться и дождаться, когда лорд-чародей, решив, что она все-таки сбежала, снимет бесполезную магию.

Воспрянув духом, девушка внимательно посмотрела на свои разбросанные по комнате платья, отобрала два, которые легко можно было надеть самой, остальные небрежно сложила обратно в сундук. Порывшись, достала из потайного отделения кошелек, набитый мелкими монетами, чтобы не привлекать внимание. Сложила все в шляпную коробку, затем надела серое платье. Без корсета было несколько непривычно: платье сидело мешком, морщило в боках, пузырилось на груди, но надеть все по правилам без помощи горничной было практически невозможно. Чтобы придать себе приличный вид, Феба несколько раз попыталась одернуть подол, но платье все равно топорщилось. Вздохнув, она прекратила эти попытки, накинула на плечи плащ и, подхватив незамысловатый скарб, выскользнула за дверь.

Слуги уже спали, в коридоре второго этаже горела единственная свеча. Она не стала ее брать, чтобы не привлекать внимание блуждающим огоньком. Хотя… привидение было бы здесь к месту.

Вслушиваясь в звуки дома, девушка почти беззвучно сошла вниз по лестнице, когда услышала скрип двери, ведущей на террасу. Она вжалась в стену, прижимая к груди шляпную картонку, словно щит. Затем раздались голоса и звон бутылок. Судя по всему, лорд-чародей вернулся и теперь пьет херес с секретарем Его величества.

Феба невольно напряглась: судя по слухам, ходившим в столице, эта парочка могла прокутить до утра. Их похождения пересказывались с пикантными подробностями, и девушка надеялась лишь на то, что пройдет достаточно времени, прежде чем им взбредет в голову посетить ее спальню в надежде поразвлечься.

Дверь поддалась не сразу, слишком уж она была тяжелой, и Фебе пришлось приналечь всем телом. Наконец она распахнулась, и девушка буквально вылетела на крыльцо, в последний момент удержав створку, чтобы она не ударилась о стену. Выдохнув, она аккуратно закрыла ее за собой, благо петли были смазаны и не скрипели.

Каблуки туфель стучали по ступеням, гравий на дорожке шуршал слишком громко, налетевший ветер то и дело угрожающе шелестел листьями, заставляя ее дрожать. Окна библиотеки светились. Заметив там две мужские фигуры, вальяжно развалившиеся на стульях, девушка торопливо направилась в темноту парка. За эти дни, прогуливаясь с собакой, она прекрасно изучила его планировку и теперь хорошо ориентировалась даже при тусклом свете полной луны, то и дело прятавшейся за серыми облаками. Еще спускаясь по лестнице в доме, Феба придумала, где её точно не будут искать, и, обогнув дом, торопливо шагала в сторону конюшен. Она надеялась, что, если держаться от лошадей подальше, она сумеет найти место, где спрятаться и дождаться того момента, когда граф, поняв, что она сбежала, снимет ставшие бесполезными чары и вернется в столицу.

К ее удивлению, дверь была закрыта изнутри. Девушка вдруг вспомнила, что в богатых домах один из конюхов, как правило, ночует с лошадьми, и тихонько застонала от досады. Судорожно думая, что делать дальше, она обходила конюшни, когда с тыльной стороны увидела лестницу, ведущую на чердак. Недолго думая, Феба, подхватив юбки, забралась наверх и обреченно вздохнула: там везде было сено. Сухое, душистое, оно пахло летом и лугом. Ей вовсе не хотелось спать в этом стогу. Девушка прекрасно понимала, что к утру она будет исколота жесткими травинками, в волосы набьется труха, а горло будет першить от пыли. Но деваться было некуда.

Сухая трава заглушила ее шаги по чердаку, когда она, скользнув внутрь, начала искать место для ночлега. Забившись под самый скат крыши, девушка положила под голову шляпную картонку, закуталась в плащ, но сон не шел. Конюшня внизу была полно звуков, которые легко проникали на чердак: фырканье, стук копыт, когда лошадь переступала с ноги на ногу, или хруст поедаемой травы. Каждый звук заставлял Фебу вздрагивать и испуганно прислушиваться.

Серовато-розовая прохлада рассветного утра успокоила ее издерганные нервы. Теперь, вырвавшись из подавляющей атмосферы спальни, она вдруг осознала, что ее импульсивный побег был очередной глупостью. Ей следовало просто поговорить с лордом-чародеем и, если он считает, что деньги гарантируют ее молчание, принять их, усмирив свою гордость, а затем уехать с Куртом назад, в Вересковые пустоши.