Она не собиралась возвращаться домой, к семье, которая так легко отказалась от нее, не хотела сидеть с ними за одним столом и слушать нотации о том, что женщине необходимо выйти замуж или доставить матери удовольствие перебирать ей кандидатов в мужья, но ведь можно купить небольшой дом на самом берегу моря. Возможно, она научится разводить овец…

С этими мыслями Феба поднялась и начала отряхивать платье, когда внизу, под лестницей, послышались голоса, потом кто-то явно полез наверх.

— Давай, не трусь! — мужской голос, молодой и достаточно звонкий.

— Боб, ты что — хихикнула девица, — А если нас найдут!

— Не найдут. У них сена на три дня скинуто, я проверял, ну, Бекки, давай!

Судя по звукам, парочка легко поднялась на чердак. Зашуршало сено, затем ушей Фебы достигли звуки возни, причмокивания, тяжелое дыхание, шорох спешно задираемых юбок…

— Подожди, — голос женщины, она говорила протяжно, так, чтобы мужчина понял, она не желает, чтобы он прекращал.

— Что такое? — Боб буквально задыхался, — тебе неудобно?

— А если кто внизу…

— Там лошади, они не поймут…

Снова возня, затем приглушенный стон, один, второй. Они становятся все громче.

— Тише, — гордо шепчет мужчина. Снова шорох сена, затем еще стон, на этот раз протяжный. Тишина, прерываемая лишь сбивчивым дыханием.

Затем шорох расправляемой одежды. Звук поцелуя. Звонкий смех и скрип лестницы. Затем тишина.

Феба почти бесшумно встала, отняла ладони от пылающих щек. До чего она докатилась: подглядывает за любовными играми прислуги! Нет, ей явно надо покинуть этот дом.

Полная решимости объясниться с лордом-чародеем, она подошла к окну, через которое залезла и ахнула: уходя, Боб и Бекки убрали за собой лестницу. Теперь та лежала на траве, рядом с клумбой. Феба прекрасно видела ее, но легче от этого не становилось. Первой мыслью девушки было позвать на помощь, но, вспомнив, чем занимались здесь слуги, она поняла, что о ней подумают так же, к тому же ей не хотелось объяснять хозяину дома мотивы, которые заставили ее провести ночь на сеновале. Она так и видела его иронично поблескивающее серые глаза, когда граф Саффолд будет выслушивать малоправдоподобные объяснения. Оставалось только ждать — в надежде, что кто-нибудь пожелает забраться на сеновал еще раз.

Феба прошлась по чердаку. Сено зашуршало, затем появилось нечто серое. Девушка зажала себе рот руками, чтобы не завизжать и не выдать себя.

Серая кошка появилась из-под крыши, бросила уничижающий взгляд на незваную гостью и юркнула куда-то вглубь, откуда сразу же послышался писк, сменившийся причмокиванием, — наверняка там были котята. Вздохнув, Феба вновь опустилась на сено. За эту бессонную ночь она очень устала. Ей хотелось закрыть глаза и забыться хоть на минуту. Разумеется, ее исчезновение обнаружат, но она всегда сможет сказать, что отправилась на прогулку, услышала писк, и потом кто-то убрал лестницу. Граф будет в ярости, но все равно ей уже ничего не исправить. Феба постелила плащ, легла на него и, наконец, заснула.

* * *

Губы, какие у нее сладкие губы… она лежит, обнаженная, под ним, всем телом прижимаясь к его. Мягкое, нежное, податливое тело… уже не сдерживаясь, он врезается в нее со всей страстью, на которую способен, и она, выгибаясь, стонет… еще, еще…

— Милорд, — прошептал мужской голос, тряся его за плечо. От изумления Грегори моментально открыл глаза и увидел, что верный Джексон нависает над ним.

— А… где?.. — произнес он хриплым голосом, с секунду он соображал, что случилось, затем поморщился: приснится же такое. Похоже, он вконец стал одержим этой голубоглазой колдуньей. Убедившись, что ничто в его теле не выдает его сны, Саффолд попытался встать, но тут же со стоном вновь рухнул на подушки, борясь с тошнотой.

Похоже, они с Майлзом вчера здорово перебрали. От полумрака, в который была погружена спальня, глаза болели, а в голове шумело. Он с трудом припомнил, как, цепляясь друг за друга и хором проклиная все юбки мира, они добрели до двери… Кстати, а где Майлз? Сделав над собой усилие, он приподнялся на локте (руки дрожали, к горлу то и дело накатывала тошнота) и осмотрел спальню, но друга там не было.

— Если вы ищите милорда О’Хара, так он спит на диванчике Министра, милорд, — чопорно уведомил Джексон, — должен заметить, что в отместку за это пес, вынужденный искать себе ночью пристанище, сгрыз его сапог.

Граф мотнул головой и откинулся на подушку: перед глазами все вновь поплыло. Джексон тут же подал ему кружку с настоем из трав, щедро приправленным коньяком. Грегори неторопливо начал пить, чувствуя, как с каждым глотком сердцебиение выравнивается, а разум проясняется. Он хмуро взглянул на камердинера:

— Кстати, зачем ты меня разбудил?

— Мисс Феба пропала, — Джексон сказал это столь спокойно, будто докладывал о пропавшей визитной карточке.

— Что? — Грегори подпрыгнул на кровати, перед глазами тут же завертелись искры. Да, напились они знатно…

— Её служанка говорит, что миледи не ночевала в своей комнате. Вещи в её сундуке находятся в беспорядке, будто их кто-то просто побросал, совершенно не заботясь о сохранности гардероба, — всем своим видом камердинер выражал неодобрение столь неподобающему отношению к дорогим платьям. Лорд-чародей сухо кивнул, беря из его рук вышитый золотым шелком халат, подарок падишаха Хазрема уважаемому чародею, который, к гордости Джексона, был сложен по всем правилам, чтобы не помять столь ценную вещь.

Небрежно подпоясавшись, Грегори зачерпнул воды из кувшина, плеснул на лицо и вышел из своих покоев. Первое, что он увидел, — свернувшегося калачиком на диванчике и зычно храпящего Майлза. Рядом на полу лежал Министр, задумчиво посматривая на целый сапог, оставшийся на ноге секретаря Его величества. Иногда, при особенно громких руладах, выводимых О’Хара, пес наклонял голову и возмущенно пожевывал что-то, зажатое между лапами, судя по всему, остатки второго сапога.

При виде хозяина Министр презрительно фыркнул и отвернулся, словно осуждая того за чрезмерную выпивку. Грегори хмыкнул: вот только от собственного пса ему не хватало нравоучений, и направился в сторону спальни Фебы. Пол под ногами предательски пошатывался, пару раз графу пришлось хвататься за стену и задерживать дыхание, пережидая тошноту, еще два раза он не вписался в поворот и больно ударился боком. Наконец он добрел и, как он полагал, весьма энергично вошел в комнату, где стояла растерянная девчонка в униформе горничной.

— Милорд! — звонко закричала она (Грегори поморщился), делая неуклюжий реверанс.

— Где Феба? — голос все еще был хриплый. В сочетании с покрасневшими глазами и небритым лицом это произвело нужный эффект: девочка разразилась громкими всхлипами, из которых стало понятно, что она ничего не знает.

— Уведи ее и позови сюда как там его… Курта, — приказал дворецкому, почтительно застывшему за его спиной, — отправь людей, пусть посмотрят в парке, возможно, она просто вышла на прогулку.

Тот поклонился и с достоинством вывел девчонку прочь. Из коридора раздался его голос: наверняка что-то выговаривал за излишнюю плаксивость и несдержанность.

Грегори остался один. Он прошел к кровати, присел на нее и задумчивым взглядом обвел комнату. Воспоминания о Фебе, стоявшей здесь лишь в ночной рубашке и пеньюаре, заставили его сердце вновь забиться чаще, он закрыл глаза, стараясь успокоится, но сразу же вспомнил свой сон и получилось лишь хуже. За дверью раздались неровные шаги, судя по напряженному виду, с которым Курт вошел в комнату, Грегори понял, что он не знает, куда подевалась его хозяйка.

— Где она? — прорычал вояка, — что вы с ней сделали?

— Я не знаю, — граф привычно потер затылок, — Она не ночевала в комнате. За ограду она не могла выйти. Мои люди прочесывают парк.

Курт хмуро кивнул, его пристальный взгляд задержался на лице лорда-чародея, и он понимающе хмыкнул:

— Я смотрю, вам вчера досталось…

— Да, бой был тяжелым, но мы победили, хотя и понесли немалые потери, храпящие теперь на собачьем диване, — отозвался Саффолд. Он не любил фамильярничать со слугами, но ему казалось, что этот тон будет верным. Он угадал: Курт скупо улыбнулся, хотя тревога вновь отразилась в его глазах. Грегори встал и подошел к окну, рассматривая, как лакеи степенно шагают по дорожкам. Пара крепких ругательств за его спиной заставили его вздрогнуть и повернуться. Курт стоял у открытого сундука, его глаза пылали яростью.

— Успокойся, — холодно посоветовал ему Саффолд, пропустив мимо ушей красочные, явно армейские, высказывания о своем зачатии и происхождении на свет, — и скажи, что вдруг такое произошло, что ты вновь готов накинуться на меня с кулаками?

— Деньги… — Курт мрачно посмотрел на этого высокомерного аристократа, — Феба взяла деньги, припрятанные на черный день. Она действительно сбежала.

Грегори присел на спинку кушетки и устало провел рукой по лбу, смахивая выступившую испарину. Больше всего на свете ему хотелось лежать в кровати, попивая холодный эль, а не гадать, куда подевалась девушка, и так занимавшая все его мысли.

— За ограду она не могла выйти, — сказал он, размышляя вслух, — значит, она где-то здесь.

— Интересно, что ее заставило так поступить? — темные глаза, блестящие из-под широких бровей, взглянули на графа с подозрительной неприязнью. Тот передернул плечами:

— Спросишь, когда найдем. Если успеешь до того, как я ей сверну шею.

Грегори тяжело поднялся и, все еще пошатываясь, побрел к выходу.

— Вы куда? — встревожился Курт. Граф повернулся и одарил его тяжелым взглядом:

— Разумеется, одеться, я не собираюсь лазить по кустам в хазремском халате, он мне слишком дорог!

Через два часа Феба все еще не нашлась. Они прочесали весь парк, и теперь два лакей шарили баграми по дну пруда. Окончательно протрезвевший и злой как сама бездна Грегори стоял у окна в ее спальне и с растущим раздражением смотрел на эти бесцельные работы. Его настроение портило еще и то, что Майлз до сих пор беззаветно храпел на диванчике, игнорируя всю шумиху, в результате чего Министр, обидевшись, делал вид, что не замечает хозяина, и категорически отказался участвовать в поисках. Даже посулы отдать ему второй сапог узурпатора его законного места не произвели на пса никакого впечатления, и он, широко зевнув, удалился в парк дремать в тени начинавшей цвести липы.

Грегори повернулся. Курт вместе с Джексоном почтительно застыли у дверей.

— Если бы она хотела прыгнуть в пруд, то не стала бы брать с собой деньги, — убежденно сказал граф, ни к кому не обращаясь. Курт кивнул, Джексон кашлянул и выжидающе посмотрел на хозяина:

— Возможно, сэр, она взяла их как груз…

Грегори посмотрел на него как на умалишенного:

— На берегу лежит огромное количество камней. Думаешь, она не знала об этом?

— Феба вообще не склонна к таким порывам, — буркнул Курт, — разве что ее кто-то слишком сильно напугал.

Две пары глаз подчеркнуто вежливо посмотрели на хозяина дома. Тот пожал плечами и вновь отвернулся: слугам не обязательно знать, что происходит между ним и Фебой. Он и сам не знал.

— Интересно, а ее нельзя найти магией? — прошептал Курт камердинеру, тот хмыкнул:

— Можно, конечно, только с такого перепою милорд не то что поисковое заклинание сотворить, он говорить нормально не может.

— А зачем так пить было?

— А у них с милордом Майлзом по-другому не выходит. Это они еще с утра гимн не пели… — камердинер осекся под хмурым взглядом хозяина.

— Джексон, я был бы признателен… — начал Грегори, но запнулся на полуслове, переживая очередной приступ тошноты. Фразы хватило для того, чтобы оба слуги замолчали и придали своим лицам подобающие выражения безразличного почтения.

Тем временем Саффолд скользнул взглядом по комнате, словно надеясь найти зацепку, куда могла подеваться Феба. Его взгляд остановился на мертвой бабочке. Хищно прищурившись, он подошел и накрыл ее рукой. На полноценное поисковое заклинание его, конечно, не хватит, но вчера девушка умудрилась как-то связать себя с этой бабочкой и, возможно, оставить след.

Собравшись с мыслями, что было крайне тяжело в его состоянии, лорд-чародей прошептал заклинание. Под пальцами вспыхнуло. Курт охнул и машинально сложил пальцы в неприличный знак — от сглаза, Джексон, напротив, чуть подался вперед.

— Интересно, испепелит или нет? — слегка меланхолично прошептал он. Грегори бросил на него убийственный взгляд и разжал руки. Небольшой голубоватый огонек слетел со стола и, слегка натыкаясь на стены, вылетел из комнаты. Саффолд направился за ним. Чуть поколебавшись, Курт, прихрамывая, бросился догонять графа. С завистью глядя ему вслед, камердинер направился в гардеробную — следовало привести в порядок вечерний костюм милорда.