– У нас новая коллекция шуб. Какой фасон, какой мех! Можно поднести к свету. Как играет и переливается!..

Ничего не играло и не переливалось, но тем не менее из-за двери показалась коротко остриженная голова «племянника». По всей видимости, он заинтересовался, какая дурочка решила весной купить себе шубу да и еще из несуществующей новой коллекции. Соня сняла куртку, выбрала серую шубку из почему-то голубой норки и накинула на себя.

– Красотища! – восхитилась Марь Ванна, подводя Соню к зеркалу.

– В ней и под венец, – ляпнула Лариса.

Директор усмехнулся и, скрывшись в кабинете, закрыл за собой дверь.

– Ты что? – зашипела Соня. – Испугала человека.

– С мужиком нельзя так откровенно, – укорила продавщица, знающая толк в шубах и мужиках. – Подход нужен к любому, а к этому тем более. А то больше не высунется.

– Какой подход?

– Нужно что-нибудь спереть.

– Что сделать? – не поняла Соня.

– Украсть, – пояснила продавщица, – пройти через рамку, та запищит, и ему волей-неволей придется вылезти на свет божий. Других способов нет. Целую неделю сидит, на люди не появляется.

– Я не хочу красть. Давайте я лучше что-нибудь куплю, – взмолилась Соня.

– Бесперспективно, – качнула головой Марь Ванна, – нужно красть. И пройти через рамку несколько раз, а то этот «металлоискатель» куплен по дешевке. Часто дребезжит, особенно когда Владислав Эдуардович идет домой. Так и дребезжит.

Решили начать с шубы, в которой еще стояла Соня. Она прошла через рамку, та сознательно заверещала благим матом, но дверь не открылась. Соня вернулась, прошла еще раз, рамка снова исправно заверещала, продавщица решила помочь и закричала: «Караул! Грабят!» Дверь приоткрылась, и показалась стриженая голова. Директор посмотрел на Соню, та развела руками:

– Забыла снять.

Голова директора исчезла за дверью.

– Может, ну его, – отмахнулась Соня, – какой-то непонятный тип.

– Еще чего, русские бабы не сдаются. – Марь Ванна покопалась в коробках и вытащила оттуда пакетик с чулками, который быстренько засунула в карман шубы. – Иди еще раз.

– Эх, раз, еще раз, еще много-много раз… – запела Лариса и оборвала песню на полуслове под тяжелым взглядом продавщицы. – Так, пришло на ум что-то.

Соня пошла, рамка заверещала, Марь Ванна закричала, дверь открылась. Продавщица быстро поставила свою ногу между косяком и дверью.

– Владислав Эдуардович, нужна ваша помощь. У нас тяжелый случай.

Племянник попытался закрыть дверь, но мощная ножища не позволила ему улизнуть в очередной раз, и он сделал шаг вперед.

– Вот, – указывая на Соню и заслоняя собой возможный отход к спасительной двери, говорила Марь Ванна, – тяжелый случай. Клептомания!

– Чего-чего? – не поняла Соня. – Мания чего?

– Клепто, – пояснила продавщица, вытаскивая чулки из кармана шубы, – вещевая мания.

– А, ну да. У меня еще и преследовательная. Я что – маньячка?

– Может, милицию? – робко поинтересовался ежик.

– Лучше самим разобраться, городок у нас небольшой, разговоры всякие пойдут. Пройдите, девушка, в кабинет.

И Соня бодрым шагом прошла в директорский кабинет, следом за ней с видом обреченного на адовы муки шагал Владислав Эдуардович. Комнатка была небольшой, но достаточно уютной для того, чтобы тет-а-тет говорить о маньяках. Перед столом стоял один-единственный стул, но у окна оказалось мягкое кресло, куда решительно направилась Соня, предоставив кесарю – кесарево, то есть директору его стул. «Племянник» сел и опустил глаза, как будто он нашкодил и готовился к линчеванию. Казалось, даже его стойкий ежик потускнел и опустился, полноватые губы выползли вперед и задрожали, со лба покатились капли пота.

– Не переживайте вы так, – ободрила его Соня, – со всяким бывает.

Потом вспомнила, что виновата, в общем-то, она.

– Со мной тоже бывает, но редко. Почему-то, когда я увидела вас…

– Вы знали, да?! – Ежик выпрямился. – Это нечестно с вашей стороны насмехаться над чужими слабостями.

Соня не могла понять, о чем идет речь.

– Кто вам сказал? Анна Львовна? Варвара Петровна? Вы специально сегодня пришли! Я вижу вас насквозь! Вам заплатили!

Соня опешила. Такого поворота событий она явно не ожидала. Ее в чем-то обвинял совершенно незнакомый человек, оскорбляя при этом.

– Ну, знаете, – она решительно встала.

– Извините, – сразу утих новоиспеченный директор, – я погорячился. Вы сами хороши. Специально пришли сюда, чтобы лишний раз напомнить мне о моей болезни.

– Вы что, припадочный? Анонимный алкоголик? А – вы защитник животных!

– Я клептоман, – произнес директор доверительно и на миг страдальчески прикрыл глаза.

– Мама милая! Вот те раз!

– Да и не раз, а гораздо больше. Я давно страдаю от этого неизлечимого заболевания. Еще в первом классе, украв в магазине жевательную резинку, я ощутил такое блаженство, что позволил себе сделать это еще раз. Потом втянулся, стал брать каждый раз, когда посещал торговые точки. Пару раз попадался. Дядя меня отмазал. Но он решил, что моя тяга к воровству не доведет до добра, и, когда я склептоманил парочку вагонов с рубероидом, отправил меня сюда на исправительную работу. Здесь, – он указал на дверь, – в этом богом забытом бутике, я должен бороться со своей пагубной привычкой!

Директор вскочил и подбежал к кожаной куртке, мирно висевшей на вешалке. Только тогда Соня сообразила, что все карманы куртки неестественно оттопырены. Владислав стал вытаскивать из них разную мелочовку и кидать на стол. Перед Соней в миг выросла горка из чулок, перчаток, носков и варежек.

– Варежки к чему? Тепло уже, – только и смогла она спросить.

– А! А вам – шуба?! – Он остановился и пригляделся. – Значит, вам никто ничего не говорил и не платил? – догадался он.

– Конечно.

– Значит, мы с вами – родственные души! – Его глаза горели. – Как я рад! Теперь будет с кем пойти в «Заходящую звезду»! Там, – он перешел на шепот, – стали давать клиентам столовое серебро.

Соня поняла, что речь идет о том, что они на пару с племянником пойдут в местный ресторанчик тырить столовое серебро.

– А без этого никак?

– Проще пареной репы. Не хочешь серебро – не надо. Пойдем в ювелирный – там золото!

Соня вздохнула.

– У меня все продумано. – Владислав Эдуардович забегал по кабинету. – Ты отвлекаешь, я беру. Рамки у них нет, продавщица одна…

Через полчаса из директорского кабинета Соня вышла под руку с Владиславом Эдуардовичем, который бережно снял с нее шубу, помог надеть куртку и проводил до дверей.

– Ну?! – следом за Соней выскочила Лариса.

– Отличный кадр! Я ему понравилась, он назвал меня родственной душой и предложил тырить серебро, но я согласилась только на золото.

– Не принимай все всерьез, подруга, это проверка. Ты дала ему свой номер телефона?

– Еще чего!

– Ну, хотя, конечно, на первый раз можно обойтись и без телефона.

– Второго раза не будет.

День девятый

Мавр сделал свое дело


Если предложение пойти в «Заходящую звезду» действительно лишь проверка, то ладно, можно было и пойти, рассуждала Соня. А если нет, и его поймают на краже серебра? Она представила животрепещущую картину: на ней полосатая роба, коротко стриженные волосы, синяк под глазом. Она нецензурно выражается и плюет через дырку в зубах. Кругом судьи, любопытные, племянник, которого в очередной раз отмазали. И вещественное доказательство – «серебряная» вилка. Вилка почему-то напоминала ту, которая выскочила из велосипедного кармашка у Скворцова – полуржавую с торчащими в разные стороны зубьями…

Соне показалось, что вместо зубной щетки она держит в руках пресловутую вилку, она кинула ее в раковину и только подставила ладони под струю воды, бьющую из крана, как та перестала литься. Капля, другая – воду отключили. В Тугуеве коммунальные проблемы вполне могли заслонить собой все остальные. Видимо, местные жилищные начальники считали, что если у человека все есть – и горячая, и холодная вода, – он быстро к этому привыкает и начинает требовать еще большего – горячих батарей и капитального ремонта. Поэтому для профилактики отключали горячую воду на месяц-другой, но об этом предупреждали, а холодную перекрывали без объявления каждую неделю. Таким образом, тугуевцы требовали не капитального ремонта, а лишь нормального водоснабжения. Соня открыла горячую воду, но, как назло, лил кипяток, которым она не решилась сполоснуть рот, полный зубной пасты.

С полуоткрытым ртом она бросилась на кухню, но все емкости, в том числе и чайник, были совершенно пусты. В этот момент Соня пожалела, что так и не научилась быть запасливой, и вдруг подумала, что Саша, столкнувшись с тугуевскими коммунальными проблемами, наверняка запасала воду. Соня выскочила в подъезд и стала звонить в соседнюю квартиру.

Дверь открылась неожиданно быстро. На пороге стоял мужик. Молодой коренастый шатен в спортивных штанах.

– М-м-ме Шашу, – выдохнула Соня сквозь пасту.

– Шура, тут к тебе коза какая-то пришла, – и мужик скрылся, оставив дверь открытой.

Соня вошла и первое, что увидела, пока ждала родственницу, – свое отражение в зеркале. Вернее, там была не Софья Романцева, там стояла худущая девица с растрепанными волосенками (естественно, она не успела расчесаться, ведь нормальные люди сначала умываются), в короткой растянутой со всех сторон майке с надписью «Чип и Дейл спешат на помощь», хорошо, что еще на английском языке. Одна нога в тапке, другая – в туфле. Почему вместо тапка оказалась туфля, Соня совершенно не понимала. Видимо, сработал инстинкт – при выходе переобуваться. Но хуже всего было то, что лица как такового у девицы не было – рот и нос по уши были вымазаны зубной пастой, которая к тому же довольно больно щипалась. Какая она коза? Ослица!

– Батюшки мои! – запричитала Саша, глядя на утреннее явление Сони. – Ты чего ж недомытая?

– Фоду отхлючили, – и Соня рванула в ванную, – неси фоду! – И склонилась над краном, застыв в скрюченной позе.

Саша убежала, вместо нее возник коренастый мужик и ловким движением руки повернул кран. Как ни странно, сразу потекла вода, журча так, как будто делала это всегда и никуда не исчезала.

– Спасибо, – Соня уткнулась в ладони.

Приведя лицо в божеский вид, Соня вышла из ванной и тут же бросилась к себе. Через минуту к ней пришла Саша.

– Ты чего удрала? – поинтересовалась она. – Я сырников к завтраку напекла.

– Кто он? – Соня натягивала на себя джинсы.

– Брат Рудика. Приехал к нам в гости. Рудик ему по телефону сообщил, что собирается жениться, вот тот и приехал на меня посмотреть.

– Ну и как?

– Я ему приглянулась.

– А я нет. Он меня козой обозвал.

– Так ласково он всех девушек называет.

– Это теперь вместо «телок» такая мода пошла? Да ладно, не обращай внимания. Пару сырников принеси, не пойду я к вам. Уже сходила.

Саша ушла и вернулась с тарелкой, чашкой с кофе и водой. Вот, на таких заботливых, тоскливо подумала Соня, и женятся. Она не вспомнила, что воды нет ни на чай, ни на кофе, а Саша об этом позаботилась.


Но Соня решила отправиться в местное РЭУ, чтобы выяснить, почему конкретно на ее стояке нет холодной воды.

– Ремонт, – отрезала домоуправша и уплыла важной походкой, держа в руке чашку с недопитым чаем.

– А когда он закончится? – ей вдогонку крикнула Соня.

– У слесарей узнайте.

– Вы – слесарь? – обратилась она к проходившему мимо нее коммунальному работнику с южной физиономией.

– Не-а, – мотнул тот головой, – пилотник я, красавица.

– Кто? – не поняла Соня, которая не очень-то разбиралась в коммунальных профессиях и не понимала, каким образом они связаны с летными. Внешним видом работник нисколько не походил на представителей этой отважной и романтичной профессии.

– Я, – он тыкнул себя в грудь, – пи-лот-ник. – И рукой изобразил пилу.

– Плотник, девушка. Ибрагим у нас еще и столяр. А вы только им интересуетесь или еще кто нужен?

Соня повернула голову. Ну, естественно, чего еще можно было ожидать, – над ней усмехался симпатичный парень с веселыми глазами и… стойким запахом перегара.

– Мне нужен слесарь, – с вызовом заявила Соня.

– Я и есть слесарь. Лучше меня специалиста не найдете. Что у вас течет?

– В том-то и дело, что не течет.

Вместе со слесарем они дошли до ее дома, тот спустился в подвал и, вернувшись оттуда с сильным запахом алкоголя, подробно объяснил, что воды нет и не будет ближайших часа два. Так что Соня может спокойно идти на работу, а вечером он зайдет и посмотрит, все ли у нее в порядке. Соне не верилось, что к вечеру парень еще будет в состоянии самостоятельно передвигаться, поэтому номер квартиры она не сказала и поспешила ретироваться.