Тем временем Роман Стрелкин после бессонной ночи мучился сомнениями: позвонит Соня или нет. То, что произошло прошлым вечером, не должно было произойти в принципе. Он дал слабину, поддался женскому очарованию, нахлынувшим воспоминаниям, детской влюбленности. И вообще, ему всегда нравилась Лариса. Когда она проходила мимо него, сердце опускалось и билось где-то в коленках. А как эротично она поправляла свои рыжие волосы, как призывно произносила его имя, как томно глядела в его глаза. Особенно вчера, когда звала чинить телевизор. Такой он ее давно не видел. Было очевидно, что она им заинтересована. Роман планировал, что через пару лет защитит докторскую диссертацию и сделает ей предложение руки и сердца, но неожиданно подвернулась Софья и все испортила – соблазнила его, как мальчишку. В порыве чувств, одурманенный Романцевой, он совершенно забыл о Ларисе.

Короче говоря, Роман считал, что его попутал черт. И сегодня, вместо того, чтобы ехать к знакомому биологу на его дачу ловить бабочек, он должен ждать Сониного звонка.

К восьми часам утра сомнения его уже просто раздирали. Он твердой рукой набрал номер.

– Софья? Это Роман. Доброе утро. Я только хотел спросить, ты мне сегодня будешь звонить?

Соня с Сашей как раз пили кофе с деревенскими пирогами.

– Это твой молодой человек? – заинтересованно шептала Саша.

– Зачем я стану тебе звонить, ведь ты уже мне позвонил? – Соня утвердительно мотнула ей головой.

– Вот и ладно, – обрадовался Роман, – тогда я уехал.

– Куда? – Соня не поняла, чего от нее хотел Стрелкин.

– Бабочек ловить.

– Все, – слышавшая этот диалог Саша рубанула ладонью воздух, – как отрезал! Больше о нем не думай, он слинял.

«Вот, гад», – подумала Соня. – А ведь и правда слинял». Она первой должна была позвонить и сообщить Стрелкину, что между ними ничего не было и быть не может.

– Ты такая доверчивая, – покачала головой родственница, – потому и сидишь в старых девах.

Соня обалдела. До этого самого момента старой девой ее никто еще не называл. По крайней мере вслух.

– Да и готовить не умеешь. – Саша заглянула в холодильник. – Мужики пожрать любят.

А то я не знаю, подумала Соня, некоторые вообще еду поглощают тазиками.

Родственница внимательно оглядела хозяйку и добавила:

– Не переживай, найдем мы тебе кавалера. Сейчас борща наварю, окно открою, и они слетятся как мухи на навоз.

Пока Александра, сняв кофту и засучив рукава простецкой блузки, кашеварила на кухне, Соня позвонила Ларисе и пригласила ее на борщ – пусть приятельница поест диковинного блюда, а то у нее каждый день одни бутерброды.

Борщ получился на славу, как говорится, за уши не оттянешь. К тому же Соня достала из своих запасов бутылку шампанского, и они выпили за знакомство. Вдруг раздался звонок в дверь. Один мужик все-таки «прилетел», им оказался сосед по площадке Рудик Царьгородцев.

– Рудольф, – представился он женской компании и признался: – Не смог пройти мимо такого обольстительного запаха!

Как обмельчали мужики, подумала Соня. Слетаются только на еду. Она пригляделась к Рудику, который уже сидел перед тарелкой с борщом. Большой и толстый сосед-водитель никаких чувств в Соне не вызывал. Для нее он был как инопланетянин – те тоже где-то есть, но их не всегда видно. Живут своей жизнью, мелькают то тут то там. По субботам Рудик чаще мелькал с мусорным ведром.

– Кто из вас так отменно готовит? – поинтересовался сосед.

– Яй! Ай! – вскрикнула Соня, чью ногу придавила ножища сорокового размера.

– Ага, она. – Александра ткнула пальцем в Соню и нажала на ее ногу еще сильнее.

– Вот те раз, – удивился сосед, – а я думал, что она у нас деловая дама.

Рудик вытер рукавом рот и заинтересованно посмотрел на Соню. Та сделала испуганные глазищи и выскочила из-за стола мыть тарелки.

– Она у нас на все руки мастерица…

И пошло-поехало. Оказалось, что Соня шьет одежду, вышивает крестиком, мастерит поделки из коры дуба, вяжет шерстяные носки на всю родню… Перечень Сониных талантов был нескончаем. Лариса даже застыла с куском пирога, удивляясь всему тому, что умела делать ее подруга. Это было похлеще инопланетян.

То ли Соня вела себя не так, как надо, то ли Ларискино удивление выдало ее с головой, то ли еще что-то, но Рудик после деревенских малосольных огурчиков и смородинового варенья сосредоточил свое внимание почему-то на Александре. Дружественная встреча завершилась тем, что он пригласил ее назавтра в кино и ушел к себе в соседнюю квартиру.

– Хороший мужик, добротный. На меня повелся. Не переживай, – кивнула Саша Соне, – что-нибудь придумаем.

Думали недолго. Так как день близился к вечеру, решили втроем отправиться в местный клуб Стекольного завода на дискотеку, где можно было немного «подрыгаться» и с кем-нибудь познакомиться.

Собирались долго. В основном потому, что ни Сашу, ни Ларису не устраивал Сонин гардероб. Лариса сбегала домой и принесла короткую юбку, облегающую майку и разноцветные колготки. Соня схватилась за голову. Но попереживать ей долго не дали, а отправили в душ. После просушки волос феном и возведения на Сониной голове прически, больше похожей на башню из мелкой вермишели, приятельницы отступили на шаг и восхищенно ахнули.

Клуб, так же как и завод, располагался на городской окраине и считался лучшим тусовочным местом Тугуева. Добираться до него решили на машине, которую припарковали чуть в стороне. После чего, под орущие со всех сторон динамики о Прасковье из-под Московья, девушки в приподнятом настроении зашли в обшарпанный полутемный зал.

Соня уже лет десять как не бывала на подобных мероприятиях. По недоуменным лицам подруг она поняла, что и те посещали дискотеку нечасто. Даже в этой темной-претемной темноте у колонны рядом с входом было совершенно ясно видно, что кругом одни малолетки. Самому старшему из парней едва исполнилось восемнадцать. Тощий юноша шаткой походкой подошел к ним и предложил недорого «колеса». Соня встрепенулась, заинтересовалась маркой и попыталась втянуть парня в обсуждение толщины резины, перекрикивая динамики. Парень отреагировал совершенно неадекватно:

– Тащишься от конопли? Так бы сразу и сказала.

И тут же скрылся в глубине зала. Зато вместо него, как из-под земли, вырос какой-то прыщавый юнец и со словами: «Какие ядреные пэтэушницы!» хлопнул Сашу по заднице. Деревенская деваха фыркнула и заправски дала малолетке в глаз. Соня испугалась, схватила Сашу за руку и потащила к выходу.

Через минуту все трое уже сидели в Сониной «девятке», прячась за тонированными стеклами. Соня безрезультатно вертела ключом в замке зажигания, но машина снова «выделывалась» и никак не хотела заводиться. Пришлось бросить ее на произвол судьбы и отправиться голосовать на дорогу. Можно было бы пройтись пешком, но высоченные каблуки и узкие юбки не позволили им сделать и десяток шагов.

В то время как Соня по мобильнику объясняла Алексею Воронцову, откуда он может забрать ее «девятку» в ремонт, рядом с девушками остановился видавший виды милицейский «газик».

– Новенькие? – спросил хмурый водитель.

– Да, в первый раз здесь, – ответила Саша.

– Что, девчонки, – ухмыляясь, поинтересовался молодой сержант, – работаем?

– А как же, – хором ответили те, и через пару минут оказались в «газике».

Но вместо жилого сектора милиционеры доставили их в отделение.

– Проститутки, – кивнул на них сержант, – три штуки.

– В обезьянник, – махнул рукой усталый лейтенант.

– Кто проститутки? – возмутилась Лариса. – Мы – проститутки?

– Нет, мы… – издевательски бросил ей в ответ уходивший на очередное «задание» сержант.

Субботний вечер начинал приобретать совершенно иной колорит.

То, что они зря начали с обвинений и возмущений, Соня догадалась часа через два, сидя на длинной деревянной скамейке в зарешеченной каморке, из которой хорошо проглядывался стол лейтенанта. Тот все это время занимался какой-то облезлой особой с синяком под глазом и стойким запахом алкоголя, от которого у девчонок в обезьяннике кружилась голова и слезились глаза. Хотя глаза были на мокром месте, скорее всего, от обиды и бессилия.

– Имею право на один телефонный звонок! – билась о прутья решетки Лариса и вожделенно смотрела на конфискованные сумочки, брошенные на столе.

– Звонок другу! – поддержала ее Соня.

– Цыц! – лейтенант погрозил пальцем. – Вам же хуже будет. Помешаете мне разбираться с гражданкой Сидоркиной, не дождетесь своей очереди до утра.

Угроза возымела свое действие, девушки примолкли.

– Значит, так. – Лейтенант направил поток света от прикрепленной к столу лампе на Сидоркину. – Пишем в протоколе. В 19 часов 35 минут вы сидели и читали, когда гражданин Сидоркин зашел на кухню.

– Конечно, читала, чтоб мне сдохнуть. – Девица отклонилась от света и трясущейся рукой прикрыла синяк. – Что же я могла еще делать?

– Читали эту книжку? – он повертел вещественным доказательством – толстым томом «Анны Карениной» с оставленными на обложке жирными селедочными следами.

– Эту, – подтвердила гражданка, смахнув пьяную слезу, – такая жизненная книжка, сдохнуть мне на этом месте!

– …Льва Толстого, – перечитал лейтенант то, что только что записал на листе бумаги.

– Чего чирикаешь, – вдруг запротестовала Сидоркина, – такого не знаю! За него отвечать не собираюсь. Леньку Тощего знаю, обколотый придурок. А Толстого ни в жисть, чтоб мне сдохнуть.

– Цыц! – лейтенант продолжал писать. – Читала книгу Льва Тостого стоимостью 5 рублей 70 копеек…

– Еще двое скинутся – на бутылку самогона хватит, – мечтательно произнесла гражданка, услыхав про пять рублей.

– Когда вошел гражданин Сидоркин, гражданка Сидоркина поинтересовалась его заработной платой…

– Ага, так интеллигентно сказала: где деньги, чтоб ты сдох?!

– Гражданину Сидоркину не понравилось, что жена продолжает самообразование, – писал лейтенант. – И он сделал попытку воспрепятствовать этому, забрав книгу у гражданки Сидоркиной…

– Так я и отдала, – усмехнулась Сидоркина.

– …в результате чего гражданин Сидоркин был госпитализирован со множественными переломами…

– Ученье – свет! Чтоб мне сдохнуть.

Соня глубоко сомневалась, что гражданка Сидоркина вообще знала буквы. Но лейтенанта эта история вполне удовлетворила, закончив писать, он открыл обезьянник и втолкнул к ним «почитательницу» великого писателя.

После пятиминутного перерыва подошла их очередь. Первой выскочила Лариса и, усевшись за стол, схватила свою сумочку и стала в ней рыться. Лейтенант ей в этом не препятствовал, а спокойно продолжал что-то писать в потрепанном журнале.

– Фамилия?

– Вот! – Лариса наконец-то нашла то, что искала.

– Что это? – Страж порядка взял из рук Ларисы бумажку и привычно зачитал вслух, – «Внештатный корреспондент районной газеты „Знамя труда“…

– Да! – почти кричала Лариса. – И мы выполняли задание редакции по внедрению в ряды женщин легкого поведения.

Пока Лариска объясняла лейтенанту, на какую именно тему ей нужно сделать материал, и пыталась это наглядно изобразить… Соня вспомнила, что действительно когда-то ее подруга встречалась с журналистом из местной газеты, результатом чего стала заметка про архитектурные излишества Тугуева и удостоверение внештатного корреспондента, так вовремя подвернувшееся ей под руку.

– Богема, блин, – вздохнул милиционер, перечеркивая строчку в журнале. – В следующий раз не попадайтесь!

Девушки вышли из отделения, окрыленные Ларискиным успехом. «Хотя, – подумала Соня, – если наша милиция верит тому, что гражданка Сидоркина по вечерам на кухне читает „Анну Каренину“, то чего уж удивляться журналистам, под видом проституток разгуливающим по дорогам».

День четвертый

Любой чукча может запудрить мозги доверчивой провинциалке


Еще один выходной день начался у Сони не так, как бы ей хотелось. Вместо прекрасного принца, будившего ее во сне прикосновением губ, внезапно возник расплывчатый образ Стрелкина в милицейской форме, который худой рукой с длинными пальцами барабанил в окно и требовал конопли. Соня резко открыла глаза и скосила их в сторону окна. К счастью, в него барабанил не Стрелкин, это стучали ветки деревьев, растущих прямо у подъезда. Соня перевернулась на другой бок, но уснуть ей больше так и не удалось.

У ванной ее ждал сюрприз – мало того, что дверь была закрыта изнутри, из-за нее еще доносились душераздирающие звуки – это была приехавшая накануне родственница. Ясно, подумала Соня, в деревне нет ванны, а у меня нет нормальной звуконепроницаемой двери. Сашка плескалась вчера, начала с купания утро, значит, продолжит это и днем. Умываться придется на кухне.