Он со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы и сделал ложный выпад, повернув меч так, чтобы удар, пришедшийся по запястью Адама, вышиб у него из рук оружие. Тот отлетел в сторону, а мгновением позже тупой наконечник меча Девона уперся ему в грудь.

— Прости, старина, — пробормотал он. При виде унижения на лице Адама в горле у него встал комок.

Адам угрюмо кивнул:

— Ничего, переживу. Да и потом… я бы не выжил в школе, если бы ты постоянно не защищал меня. Я у тебя в долгу, Боскасл…

Герольды, протрубив в фанфары, выкрикнули имя победителя. Опустив меч, Девон с сожалением покачал головой:

— Ну, и чего ты добился? Хотел произвести впечатление, да? А в итоге выставил нас обоих идиотами!

Адам расправил плечи.

— Возможно. Но теперь, по крайней мере, я спокоен, потому что выполнил свой долг. Во всяком случае, у меня уже не так паршиво на душе.

— Да? Что ж, я рад за тебя, — пожал плечами Девон, невольно покосившись в сторону зрителей.

Одному Богу известно, что думает об этом дурацком поединке Джоселин. Сказать по правде, он боялся, что юная леди, да еще получившая столь деликатное воспитание, потеряет сознание. Или будет обливаться слезами при виде поражения своего верного рыцаря. Впрочем, вскоре выяснилось, что он мог и не тратить время, пытаясь угадать, как она отнесется к этому.

Когда Девон решился посмотреть в ту сторону, где сидела его невеста, выяснилось, что ее место на скамье пустует. Честно говоря, он даже сомневался, что она видела унижение Адама. Итак, что бы она ни думала по поводу турнира, объяснения придется отложить на потом. Может, хоть тогда станет понятно, что за чертовщина с ним происходит.


Глава 10


Джоселин, приоткрыв дверь своей комнаты, высунула в щелку нос, подкарауливая Девона. Ждать пришлось довольно долго. Когда же он, наконец, появился, одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять, что он не в духе. И Джоселин благоразумно решила подождать, пока у него немного улучшится настроение.

Она подозревала, что они с Гейбриелом не поделили милости одной небезызвестной вдовушки, а сегодняшняя стычка была всего лишь следствием этого. Однако официально он сражался ради нее — и против этого трудно было возразить. Конечно, это был не настоящий поединок — скорее уж пародия на него. Но разве не был пародией ее будущий брак? Девон тоже это знал. И, тем не менее, взял в руки копье и, не колеблясь, ринулся в бой. Как и положено истинному Боскаслу.

Сама Джоселин не была бойцом по натуре, но, с другой стороны, ради чего ей было сражаться? Стеснительную юную девушку так легко загнать в угол. Ее собственная матушка была тихой серой мышкой, боявшейся лишний раз рот открыть. А отец считал своей обязанностью жестко подавлять даже те редкие и весьма робкие попытки, бунтовать, на которые решалась его всегда послушная и почтительная дочь.

К добру ли, к худу ли, но сейчас она готова была в очередной раз взбунтоваться. Похоже, она вовсе не такая уж послушная овечка, которой ее всегда считали, промелькнуло у нее в голове.

Воодушевленная примером человека, не по своей воле ставшего ее рыцарем и защитником, она впервые в жизни решилась сражаться за то, чего ей хотелось больше всего на свете.

А ей хотелось стать женой Девона Боскасла, и не формально, потому что формальности не имели в ее глазах никакого значения. Нет, она хотела стать его настоящей женой, женщиной, которой он отдал бы свое сердце, которую бы он полюбил так, что остальные вроде Лили Кранли перестали бы для него существовать. Конечно, это будет непросто, но, с другой стороны, рассуждала Джоселин, если сегодня ради нее он сражался с другом, разве это не говорит о том, что он уже успел влюбиться в нее? Она сильно подозревала, что делает слишком поспешные выводы… но кто не грешит этим, когда речь идет о любви?

Итак, первая проблема, с которой она столкнулась, заключалась в том, чтобы прибрать к рукам такого строптивца, как Девон Боскасл, превратив его в послушного ягненка, покорного ее воле. Пока что он напоминал ей дикого зверя, привыкшего жить, как ему нравится, и вдруг сообразившего, что его заманили в ловушку, использовав ее в качестве приманки.

Мимо Джоселин по коридору пробежали две хихикающие горничные, неся в руках тяжелые кувшины с горячей водой. Она проводила их взглядом. Обе девушки прошмыгнули в комнату Девона. А вот обратно вышла только одна. Джоселин невольно отметила ее разочарованно вытянувшееся лицо.

В следующую минуту Джоселин уже неслась по коридору к той двери, из которой только что вышла служанка. Она уже взялась за ручку, когда решимость внезапно покинула ее. Не может же она вот так взять и войти в спальню к джентльмену, пусть даже они официально помолвлены, думала Джоселин. Это же верх неприличия. Но потом она напомнила себе, что женщины вроде Лили Кранли вряд ли забивают себе голову подобной ерундой. И к тому же в комнате осталась горничная, спохватилась она. Джоселин подняла руку и решительно постучала.

Приоткрыв один глаз, Девон увидел горничную, с интересом разглядывающую тяжелый меч, которым он дрался с Адамом. Наконец любопытство пересилило. Девушка протянула к нему руку.

— Будь осторожна, крошка. Не советую его трогать.

— Господи, спаси и помилуй, — ахнула толстощекая девица, с вожделением разглядывая обнаженного Девона, — я и не думала, что в наше время встречаются такие огромные штуки. — Она нахально облизнулась. — Само собой, присутствующие не в счет.

Девон невольно расхохотался:

— Ну и наглая же ты девица! Все, ты свободна, можешь идти. Мне больше ничего не нужно.

— А просто посмотреть нельзя? Девон закрыл глаза.

— Просто посмотреть можешь на кого-то другого. Думаю, в желающих недостатка не будет. Особенно в замке твоего хозяина.

Опустившись на колени перед ванной, девушка принялась намыливать его плечо.

— Это уж точно, — промурлыкала она. — Для любопытных тут раздолье. Столько всего интересного — тайные свидания, возня под лестницей, а иногда и на лестнице… — Она развязно захихикала.

— А ты не знаешь, кто подбросил мне записку, назначив ночное свидание в башне? — наугад спросил он.

— Нет… этого никто не знает, — помрачнев, пробормотала она. — Это чистая правда, клянусь.

— А как насчет гроба? — Девон решительно отвел в сторону ее руку, слишком дерзко шарившую по его телу. — Спасибо, дальше я сам.

Девушка с разочарованным вздохом разогнулась.

— Кое-кто считает, что это дело рук сэра Гейбриела. Ну, якобы это он притащил гроб в замок. Разве вы не поэтому задали ему сегодня трепку?

Девон нахмурился.

— Мне тоже пришлось нелегко. Остается только надеяться, что ему сейчас так же горько, как и мне. В любом случае он не имеет к этому никакого отношения.

— От такого зрелища у девушки прямо мороз по коже, милорд!

Девон стиснул зубы. Ему вспомнилась боль, мелькнувшая в глазах Джоселин, когда до нее дошел смысл злобной шутки, и то, с каким присутствием духа и достоинством она держалась весь остаток вечера.

А что, если Джоселин не раз приходилось сталкиваться с подобной жестокостью? Иметь отцом такого деспота, как сэр Гидеон, вряд ли приятно, особенно для молодой девушки, которая, вероятно, не раз вызывала его раздражение.

Если это так, он будет считать своим долгом, сделать все, чтобы заставить ее забыть об этом. Как только они поженятся, сэр Гидеон навсегда исчезнет из ее жизни. Он, ее муж, позаботится, чтобы она виделась с отцом, только если сама того пожелает.

Девон покачал головой. Дьявольщина… что это на него нашло?!

Еще недавно он готов был придушить ее собственными руками… и вот сейчас мечтает стать ее защитником. Фамильная черта Боскаслов — тут уж ничего не поделаешь.

Игривый смешок горничной, прервав его размышления, заставил Девона вернуться к реальности.

— Если хотите, милорд, я помогу вам помыться, — вкрадчиво предложила она. — Правда, мне придется сбегать за полотенцем. Эта салфетка явно для вас мала. Ах, вы такой огромный, сэр…

Дверь у нее за спиной негромко скрипнула, и девушка, испуганно ойкнув, оглянулась. Девон и ухом не повел. Если окажется, что это кузен Гейбриел, вознамерившийся сравнять счет и выбравший для этого момент, когда он с наибольшей степенью вероятности застанет его голым, он утопит его прямо тут, в ванне.

Горничная, сразу присмирев, молча шмыгнула в угол.

Девон, плотно прикрыв глаза, прислушивался, пытаясь угадать, кто его нежданный гость. Потом совсем рядом послышался легкий шелест шелка. В памяти Девона мелькнуло какое-то неясное воспоминание, и его охватил знакомый жар.

— Ну, давай, девочка, — мысленно улыбаясь, нетерпеливо бросил он. — Помоги мне помыться. Вода быстро остывает, а тело у меня одеревенело так, что я даже шевельнуться сам не могу.

Он услышал, как тихонько закрылась дверь, — значит, горничная ушла, решил Девон. Потом он вдруг почувствовал на своем плече руку другой женщины и весь замер от сладостного предвкушения, когда она провела рукой по его напрягшейся груди. Нежность, с которой она намыливала его закаменевшие мышцы, возбуждала его до такой степени, что Девон едва сдерживался.

Какие нежные… робкие пальчики! Девону все труднее было притворяться, что он не замечает разницы. Зато ее замечало его тело, да еще как! Его мужская плоть, словно вставший на дыбы жеребец, вынырнула из воды, самым предательским образом нарушив его планы.

— Чудесно, — пробормотал Девон и, высунув из воды руку, схватил свою посетительницу за локоть. — Но может быть, ты опустишь руку немного пониже?

Негромкий возглас заставил его открыть глаза. Девон широко ухмыльнулся. Швырнув салфетку на его восставшее копье, Джоселин испуганно пятилась к двери.

— Нет, Девон Боскасл, вы действительно дьявол!

— Джоселин! — притворившись, что страшно удивлен, ахнул он. — Это вы?! Надо же, какой приятный сюрприз! Вот уж никогда бы не подумал! Иначе ни за что бы, не осмелился попросить вас о столь интимной услуге! А впрочем… может, вы для этого сюда и пришли?

Переминаясь с ноги на ногу перед дверью в комнату Девона, Джоселин твердила себе, что сейчас самое время попытаться взять быка за рога. Однако она испытала настоящий шок, убедившись собственными глазами, какой огромный в действительности ее «бык». Правда, она застала его голым, но хотя бы не в тот момент, когда он развлекался со служанкой. «Благодарю тебя, Господи, хотя бы за это», — благочестиво подумала она.

Стоявшая на коленях возле ванны горничная бросила на нее через плечо удивленный взгляд. Джоселин приложила палец к губам, моля Бога о том, чтобы девица не подняла шум.

Девушка понимающе ухмыльнулась, молча протянула ей мыло и исчезла. Девон, блаженно прикрыв глаза, нежился в горячей воде и, казалось, ни о чем не подозревал. Джоселин, не удержавшись, с невольным любопытством окинула взглядом его обнаженное тело, вернее, ту его часть, которая была на виду. Проклятие, до чего же он красив, этот дьявол, промелькнуло у нее в голове.

Густые завитки мокрых темных волос облепили сильную шею. Могучие мышцы плеч влажно поблескивали, по широкой груди струйками стекала вода. Судорожно стиснув в руке скользкий кусок мыла, она нерешительно шагнула к ванне и тут же, перепугавшись до смерти, уронила мокрую салфетку на его восставшую из воды мужскую плоть, которую он нахально предложил ей помыть. И тут до нее вдруг дошло, что Девон с самого начала знал, что перед ним не горничная.

Получается, ради этого она и явилась сюда? Да, наверное.

Девон вдруг шумно вынырнул из воды, словно какое-то диковинное морское чудовище, и встряхнулся, устроив в ванне небольшой шторм, отчего по поверхности воды в разные стороны разбежались волны.

И встал перед ней во весь рост прежде, чем она успела юркнуть за дверь. На губах Девона играла хитрая усмешка. Воззрившись на окаменевшую Джоселин, он заморгал, делая вид, что страшно удивлен.

— Господи, спаси и помилуй меня, грешного! — в притворном ужасе воскликнул он. — Я даже не слышал, как вы вошли! Кстати, а вы постучали?

Быстро сделав несколько шагов, Девон задвинул задвижку на двери. Струйки воды, стекая по его широкой спине, скатывались по выпуклым мышцам бедер. Изо всех сил, стараясь не смотреть на него, Джоселин схватила висевшее на стуле полотенце и швырнула ему. Потом, сосчитав до десяти и решив, что этого времени ему наверняка хватило, чтобы вспомнить о правилах приличия и прикрыть наготу, она осмелилась открыть глаза и бросить взгляд на его отражение в большом зеркале.

Увы, Девон так и стоял, в чем мать родила. Видимо, стыдливость не входила в число его добродетелей. Полотенце болталось у него на шее. С таким же успехом он мог попытаться закутаться в носовой платок, поскольку оно закрывало только плечи. Что же касается самой возмутительной части его тела, выглядывающей из густой поросли темных курчавых волос, прикрывавшей низ живота… у Джоселин даже слов не нашлось, чтобы описать ее. Правда, она, вовремя опомнившись, крепко зажмурила глаза, успев благоразумно прикусить язык.