Помедленнее, сказал он себе. Сохраняй легкий темп.

Как будто это было возможно. Ведь под ним была его прекрасная Эбби, его удивительная Эбби, двигающая свой приоткрытый рот вдоль его плеча, его дразнящая Эбби, целующая мускулы его груди, твердые от усилия сдержаться. Ее нежные, как лепестки, губы только усилили его потребность.

— Прекрати …, целовать … меня — скомандовал он, уже едва способный сдерживаться. — Или я не смогу … продержаться.

— Пока что? — Ее глаза мерцали, когда она, наклонившись, пробежала язычком по одному из его тугих сосков.

— Пока ты тоже не сможешь … получать удовольствие … от этого.

Она рассмеялась дико, счастливо. — Нет никаких причин сдерживаться.

Впиваясь ногтями в его предплечья, она цеплялась за него, как виноградная лоза. — То, что ты делаешь меня своей, — уже достаточное удовольствие.

— Нет, этого едва ли достаточно. — Подавшись назад, он поднял ее ногу. — Обхвати меня ногами … за талию. Ощущения для тебя станут лучше.

Ее глаза сияли любопытством, но она обвила его своими восхитительными ножками. Изменение положения заставило его проникнуть в нее еще глубже, и, если это было возможно, его желание стало настолько интенсивным, что он едва мог сдерживать свой оргазм.

Он стал входить в нее резкими движениями, потирая чувствительный центр ее удовольствия, полный решимости заставить ее чувствовать, хотя бы часть его возбуждения.

Она задохнулась. — Боже мой, … это - … о, мой …

У него вырвался смешок.

— Лучше?

— Господи, да … Спенсер … святые небеса … Спенсер …

Она мотала головой из стороны в сторону, захватив ногами его талию, втягивая в себя его член, пока он не почувствовал, как ее мускулы начали напрягаться, а ее дыхание не стало рваным.

— Теперь ты — моя жена — прорычал он. — Ты не покинешь меня.

— Никогда — поклялась она. И забившись вокруг него в конвульсиях оргазма, выкрикнула:

— Спенсер … о, Боже … я люблю тебя!

Это привело его на край. С приглушенным криком он резко толкнул свой член глубоко в ее тело, чтобы пролить в неё свое семя. Ее «я люблю тебя», гремело в его голове, когда он вылил себя в нее. Ее «я люблю тебя» вибрировало через его напряженные мускулы, когда он, обмякнув, рухнул на неё.

О, Боже, теперь он должен был иметь дело с «я люблю тебя» словами, которых он не заслуживал.

Глава 21

Не всегда разумно знать тайны вашего работодателя. Некоторые тайны лучше не знать.

Советы для настоящего слуги

Спенсер распластался поверх Эбби, словно обволакивая ее своей теплотой и мужественностью, и девушка спрашивала себя, можно ли умереть от счастья. Казалось, ее сердце могло разорваться от радости.

Она улыбнулась в его пахнущую бергамотом щеку, почти касающуюся ее собственной. Нет, она не позволит себе умереть. Не сейчас, когда Спенсер, наконец–то, принадлежит ей.

Эбби прижала руки к его мускулистой спине и крепко его обняла. Ее. Он ее, навсегда и безвозвратно. Спенсер никогда не занялся бы с ней любовью, если бы не хотел ее удержать. Он для этого слишком хорошо воспитан.

Его дыхание, уже вошедшее в нормальный ритм, согревало ее щеку.

— Тебе хорошо, любимая? – пробормотал он и поцеловал в ухо. — Не сильно болит, я надеюсь?

— Болит? — засмеялась Эбби. – А разве что–то должно болеть?

От его раскатистого смеха завибрировала не только его, но и ее грудь.

— Похоже, что нет. — Спенсер откатился, лег на бок и посмотрел на Эбби блестящими глазами. — Менее доверчивый муж сейчас бы встревожился, подумав, что ты солгала о своей невинности.

Она осветила его лукавым взглядом.

— А вы, милорд? Что вы думаете?

— Что я чертовски везуч, раз имею в женах настоящую распутницу. – Одной рукой Спенсер подпирал голову, а другой лениво гладил ее живот. С дерзкой улыбкой Эбби скользила своей рукой от его ребер и талии к бедрам. Спенсера словно обожгло пламенем, что его шрамы, изуродовавшие левый бок, впервые за много лет были полностью открыты для созерцания.

Она не могла бы удержаться от их разглядывания. Волосы, которые гладили ее пальцы, справа были густые, а слева только немного прикрывали сморщенные шрамы.

Она исследовала один из них.

— Может если я поцелую их, станет лучше.

— Лучше будет, если ты о них никому не расскажешь, — сказал Спенсер, его голос, внезапно напрягся. – Не то вскоре толпы раненных солдат станут обивать наш порог.

— Как это случилось?

— В битве под Буссако, один из солдат рядом со мной встал на колени и прицелился, но ружье дало осечку и дуло взорвалось. Мне повезло больше — кусок металла попал ему в голову и сразу убил. Меня же осколки просто ранили.

— Но почему они до сих пор причиняют тебе боль? Я имею в виду, когда я трогаю тебя…

— Ты просто случайно затронула осколок, которой еще находится внутри.

— Доктора оставили в тебе осколки металла? – недоверчиво спросила Эбби, удивляясь, не сумасшедшие ли английские доктора.

— Нет, конечно, нет. Просто пара осколков находится рядом с жизненно важными органами, их рискованно удалять.

— О. — Она тщательно исследовала его шрамы. – Тебе наверно очень больно?

— Только если я случайно ударюсь обо что–то.

— Или если твоя чрезвычайно энергичная жена нажмет на них, — язвительно заметила она.

Он не ответил. Эбби подняла голову и увидела, как Спенсер с задумчивой грустью наблюдает за ней, в ее грудь закралась тревога.

— Спенсер?

— Когда ты сказала, что любишь меня, ты говорила правду?

— Конечно, это правда. – Итак, он услышал то, о чем она не хотела говорить. И ее слова, судя по всему, не были неожиданностью, ведь он так и не сделал ответного признания.

Вся ее радость испарилась. Господи, прошу тебя, пусть не повториться та ночь, в моей спальне. Я не перенесу этого.

— Есть кое–что, что я давно должен был сказать тебе, любимая, и естественно прежде, чем мы занялись любовью. – На лице Спенсера было написано чувство вины. — Но я не мог рискнуть и потерять тебя.

Слава Богу.

— Ты не можешь, потерять меня.

Спенсер вздрогнул.

— Могу. Особенно после того, как ты это услышишь. — Он медлил, его рука лежала у нее на животе, Спенсер уныло смотрел сквозь Эбби, она и раньше видела такое выражение на его лице. — Ты была права — моя карьера не имеет никакого отношения к моему нежеланию жениться на тебе. И конечно это не из–за того, что ты мне не подходишь. Честно говоря, пока ты не появилась, я вообще не планировал жениться.

— Никогда?

— Нет. Я не говорил тебе, потому что ты стала бы задавать вопросы, а я не хотел отвечать. Теперь у меня нет выбора.

Он вздохнул и неуверенно продолжил:

— Понимаешь, я не могу … я не могу иметь детей. – Эбби испытала облегчение. Это все его глупые мысли насчет детей?

— Если ты опять будешь говорить, что не любишь их….

Спенсер окинул ее замученным взглядом.

— Я не сказал, что не собираюсь иметь детей, Эбби. Я сказал, что не могу.

Она непонимающе уставилась на него.

— Но мы только что…

— Да, у меня все работает. Я не бессилен. Но я бесплоден. — Он лег на спину и стал смотреть на навес из дамасской стали. — Один из металлических осколков, который остался у меня внутри, застрял именно в том месте, которое отвечает за то, чтобы семя достигало … э–э … жезла. Поэтому, хотя я и могу заниматься любовью и получать удовольствие, у меня нет семени. — Он понизил голос до болезненного шепота. — Я не могу стать отцом.

Эбби была в шоке, кровь в венах заледенела. О, боже, если это правда… Со страхом Эбби опустила свой пристальный взгляд на шрамы на его пояснице. Наконец, она увидела именно те, которые находились в интимном месте.

— Ты уверен? – спросила она, все еще не желая в это верить.

Вздохнув, Спенсер убрал руки за голову.

— Сотни докторов еще тогда, когда меня ранили, говорили, что я никогда не смогу иметь детей. — Свет от камина отражался на его сжатой челюсти. — И долгие годы, пока я вел разгульную жизнь, без всяких последствий в виде внебрачных детей доказали их правоту.

Острая боль в его взгляде стала глубже.

— Почему, на твой взгляд, я так жестко боролся против этого брака? Все женщины — и ты в особенности – заслуживаете мужей, которые могут дать вам детей. А я не могу. — Он сделал паузу, и в тишине треск огня показался выстрелом из пистолета. — Если ты останешься моей женой, нас всегда будет только двое.

Слова Спенсера отозвались эхом в ее голове, жестокий удар по недавней радости. Без детей. Навсегда.

И сразу все стало понятным. И его неразумное поведение в тот день, когда она пригласила сюда детей. И его необычная реакция на ее попытки совратить его. В один миг, казалось, он хочет ее, а в следующий вдруг возмущается.

Она должна радоваться, что дело не в ней, но все равно, Эбби думала о детях. Вместе и без детей. Без младенца, похожего на Лидию или на разбойника типа Джека. В изумлении, она соскользнула с кровати и начала бродить по комнате, пока не нашла свою сорочку. Но, даже одеваясь, ее мозг продолжал лихорадочную работу.

Без детей, всю жизнь.

Когда она снова посмотрела на Спенсера, он сидел, подпирая спиной спинку кровати, и его до поясницы закрывало золотое покрывало. Спенсер пристально наблюдал за ней, его взгляд наполнился раскаяния, когда он заметил ее ошеломленное выражение лица.

— Я знаю, что должен был сказать тебе прежде, чем лишил тебя невинности.

Эбби подумала о том, как страдала, думая, что он считает ее неподходящей для жены, и гнев вернул ее к жизни.

— Ты должен был сказать мне еще раньше. — Сарказм придал ее словам жесткости. – Возможно в тот самый день, когда я приехала и объявила, что я твоя жена.

Спенсер напрягся.

— Это не то, в чем мужчина может признаться первому встречному. Я никому, кроме тебя, об этом не говорил. Ну, еще Женевьеве. Но она считала мое бесплодие скорее преимуществом. Для других…

Спенсер смотрел вдаль, мускулы его челюсти напряглись, Эбби почувствовала нежеланную нежность. Как тяжело, наверно, английскому лорду, от которого все ждут продолжения династии, узнать, что он не способен на это. Естественно, он никогда не признается своим друзьям в таком позорном недостатке.

Но как насчет его семьи?

— Нэт знает?

— Нет. – Спенсер нахмурился, будто ему пришла в голову какая–то мысль, но затем отбросил ее. — Он бы не понял.

— Почему ты не сказал ему? Он же твой брат, ради бога. – Спенсер удивленно посмотрел на Эбби, когда она подошла к кровати. – Да, Спенсер, это беда. Ты об этом никому не рассказываешь, чтобы защитить семью от скандала. Но ты даже не потрудился сообщить, почему ты это делаешь. Ты просто идешь вперед и со своим обычным высокомерием говоришь всем нам, что это не наше дело, в то время как сам не впускаешь нас в свою жизнь. – В глазах Спенсера отражался свет от камина. Когда Эбби захотела встать и уйти, он поймал ее за руку и привлек к себе.

— Когда ты приехала, то застала меня врасплох. Я ничего не должен был тогда тебе объяснять. Я не хотел управлять тобой или обманывать тебя. И так как я не собирался – как я тогда думал – продолжать наш брак, не было смысла раскрывать эту тайну, которую я считаю очень личной.

— Да, но что потом? Когда ты понял, что нравишься мне?

Спенсер сглотнул.

— Я боялся, что ты скажешь, что это не имеет значения. Я очень сильно хотел тебе верить и боялся, что успокоюсь, если ты так скажешь. Я боялся, что когда ты придешь в себя и поймешь, что это все же имеет значение, ты захочешь уйти от меня. Я боялся, что не переживу твоего ухода. Я подумал, что лучше не рисковать.

Эбби смотрела на свои руки.

— Намного лучше позволять мне думать, что ты считаешь меня глупой дурой без социального лоска и что привлекает во мне только тело.

— Черт побери. — Он сжал ее подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Я думал, что ты верила моему рассказу о карьере. Если бы знал, что ты веришь в эту ерунду…

— Ты сказал бы мне правду?

Спенсер резко отпустил ее подбородок.

— Возможно. Я не знаю. Я только сегодня понял, как ты истолковала мое сопротивление браку.

— Да, но почему именно сегодня? Почему ты передумал насчет нашего будущего? Почему именно сейчас ты захотел рискнуть, как ты выразился, потерять меня?

В серебреных глубинах его глаз сияло лихорадочное желание.

— Я понял, что не перенесу, если потеряю тебя. Я надеялся, что, если мы займемся любовью, ты останешься. По крайней мере, на некоторое время. Это совершенно эгоистично и неправильно, я знаю, но я мне не жаль. Я… — Его голос снизился до удушающего шепота. — Я ничего никогда не хотел так, как хочу тебя, Эбби. — Пульс Эбби ускорился. Спенсер выглядел таким серьезным. Сколько стоит подобное признание для гордого и независимого человека, как он? Но он ничего не сказал о любви. И что Спенсер имел в виду, говоря «по крайней мере, на некоторое время»?