Скрестив руки на груди, рыцарь в упор уставился на Лароша.

- Все выглядит замечательно, Реджинальд. Просто замечательно. Я был рад повидать старого Вебстера. Но ты не задумывался, что он стал стар для такой работы? Почему ты не нашел ему помощника?

- Видите ли, милорд, все теперь несколько иначе. Все переменилось, очень переменилось, - Реджинальд скорбно развел руками. – Ваш отец распродал большую часть лошадей перед смертью. Он не видел смысла держать столько скакунов лишь для себя одного под конец жизни…

- Очень странное решение с его стороны, не так ли? – Хьюго обтряхнул свои перчатки о стену и лишь покачал головой, увидев столб пыли, поднятый ими. – Особенно при том, что он был женат. Он, должно быть, рассчитывал, что его молодая жена найдет достойное применение скакунам. А если пойдут дети… - он многозначительно замолчал на полуслове. Ларош помолчал, затем весьма неуверенно промолвил:

- Полагаю, вы уже знаете о том случае… Темный день для всей вашей семьи, - он скорбно развел руками. – Помутнение рассудка не пощадило вашего отца, принеся ему это болезненное влечение к ребенку… - его лицо потемнело, после чего он вздохнул, словно желал оставить все невзгоды позади. – Но незачем нам возвращаться к тем печальным дням, ведь вы можете быть счастливы здесь и сейчас, милорд. Мы непременно должны отпраздновать ваше возвращение. Джейми, - он взглянул на мальчика, - беги скорее к миссис Лавер и скажи, что лорд Хьюго вернулся, так что нас всех ждет большой праздник. Пусть она готовит еду, которая будет достойна стола графа! Скажи ей, что я разрешаю ей зарезать одного из молочных поросят…

Джейми, который до этого с любопытством прислушивался к беседе, удивленно посмотрел на Лароша.

- Зарезать поросенка? Мадмуазель Изабелле это не понравится…

- Скажи мадмуазель Изабелле, что лорд вернулся, она тотчас же все поймет, - Ларош отдавал приказ терпеливо, но недовольно, он явно не привык к тому, чтобы его слова брались под сомнение. Мальчик убежал, и «хозяин» замка лишь вздохнул. – Нелегко сейчас найти ответственных людей.

- Представляю, - кивнул Хьюго. – Особенно, если ни черта никому не платить.

- Милорд? – ошеломленно переспросил Ларош.

- Ты слышал меня. Питер! – окликнул Хьюго слугу. – Иди на конюшню и помоги там Вебстеру.

Питер был так пьян, что едва держался на ногах, но начать препираться это ему не помешало.

- Зачем помогать Вебстеру? – заныл он. – Этот трухлявый пень справится со стадом лошадей, он еще о-го-го…

- Делай, как я сказал! – гаркнул Хьюго. Его голос громом прокатился по залу, а Питер подпрыгнул от неожиданности и был таков. Никогда еще на памяти Хьюго он не двигался так быстро.

- Милорд, - испуганно проговорил Ларош, слегка уменьшившись в размерах, - что-то произошло? Простите мне мою храбрость, но вы, кажется, чем-то… Недовольны?

Шериф де Бриссак, ценивший хорошие шутки, усмехнулся, услышав этот вопрос, а Хьюго лишь отряхнул свой плащ и начал медленно натягивать перчатки.

- Честное слово, милорд, - проблеял Ларош, вымученно улыбаясь, - если дело в продаже лошадей, то могу заверить вас, что лорд Джоффри чувствовал себя не лучшим образом в последние недели своей жизни. Казалось, будто его околдовали…

- Или его разум медленно, но верно разрушался ядом, - холодно закончил за него Хьюго.

- Ядом, милорд? – черные брови Лароша взлетели, показывая удивление. – Как вы сказали, «яд»? Да-да, разговоры о яде были. Если хотите знать мое мнение, это та маленькая ведьма, на которой он имел неосторожность жениться, подсыпала что-то в его чашу…

- О, нет, - уверенно оборвал его Хьюго. – Его травили задолго до женитьбы. И в результате он пожелал обзавестись новой женой и не мог думать ни о чем другом.

- Но, милорд, - Ларош нервно облизнул губы, - вы так уверенно об этом говорите…

- Так вышло, - Хьюго сурово взглянул ему в глаза, - что я хорошо знаю историю своей семьи. Никто, месье Ларош, никто никогда прежде не сходил с ума. Ни мой дед, ни его отец, ни отец его отца.

- Множество вещей могут лишить человека рассудка, - заверил его Ларош. – В случае вашего покойного батюшки, я уверен, это были происки маленькой чертовки. Ведьма, как многие ее называют, она юна и хитра…

- Нет, - Хьюго не сводил испытующего взгляда с Лароша, - Финнула Крейс не стала причиной безумия моего отца, но была его симптомом. Причиной же был яд, это ясно, как день.

Реджинальд Ларош с шумом втянул воздух, точно собираясь выпалить что-то, но вместо этого лишь повернулся к шерифу.

- Значит, ему сообщили, что я сказал, когда старый… В смысле, лорд Джоффри умер? – всякие нотки дружелюбия мгновенно пропали из его голоса. – Что я думал о вине девушки? Ох, Лорд Хьюго, вы не видели и не знали, как она презирала его. Не позволяла притронуться даже к своей руке. Странная девушка, невероятно неженственная. Говорил ли вам шериф, что она подозревается в браконьерстве? Убийца, браконьерша, возможно, даже колдунья…

- Слишком много обвинений для одной девушки, - спокойно заметил Хьюго.

- Для девушки? О, нет, Финнула Крейс не просто какая-то девушка! Разгуливает в мужских штанах, а не в длинных платьях, как подобало бы благочестивой христианке…

- Довольно, - перебил его Хьюго, подходя к Ларошу вплотную. – Ни слова больше о девушке! Теперь я хочу увидеть бумаги о продаже лошадей моего отца и все документы о расходах за время моего отсутствия. Кроме этого я хочу, чтобы ты, - он навис над Ларошем, - объяснил мне, почему слугам не платят и почему этой зимой крестьяне чудом не умерли от голода, а спасла их та самая девушка, о которой ты столь лестно отзывался минуту назад.

Наверное, именно такого разговора и ожидал наместник. Хьюго не мог доказать, что именно он отравил лорда Джоффри, но мог легко обвинить его в расточительстве и беспечном отношении к хозяйству. Пожалуй, именно за этим он и привел сюда шерифа… Ларош беспомощно улыбнулся.

- Милорд! Милорд, что же это? – воскликнул он. – Неужели вы слушаете деревенские сплетни? Я никак не могу поверить в то, что вы осудите человека, не дав ему права доказать свою невиновность…

- А! – расхохотался шериф. – Так озвучьте же нам свою версию событий, месье Ларош, - он сел в одно из кресел у камина. – Присядьте, лорд Хьюго, и насладитесь выступлением.

- Спасибо, Джон, я постою, - усмехнулся Хьюго. – Так будет лучше слышно. Что же, Реджинальд, - он скрестил руки на груди вновь, - рассказывай. Начнем с лошадей.

- О, это было давно, я едва помню, но готов поклясться, что одна из них заболела, затем заболели и другие, и вскоре они все могли бы погибнуть одна за другой…

- И мой отец продал их?

- Возможно, я ошибаюсь, милорд…

- А что с налогами? Каким будет оправдание на этот счет? – Хьюго не мог не признать, что Ларош умело выкрутился из первого вопроса. Возможно, он заговорит о каком-нибудь наводнении, пытаясь объяснить налоги.

- Наводнение, милорд, - произнес Ларош, точно читая его мысли. – Река разлилась по весне и затопила почти все ваши владения, уничтожила почти половину строений. Мне пришлось увеличить налоги, милорд, чтобы отстроить пострадавшие от воды дома для слуг заново…

Хьюго покосился на шерифа де Бриссака, который задумчиво смотрел на Лароша.

- Да, река разливалась в прошлом году, - согласился он. – Вода стояла на паре полей, но я не припомню большого потопа и разрушений…

- О, сэр, много земли ушло под воду на несколько дней, - заохал Ларош, - колоссальный ущерб.

- И поэтому ты потребовал с Мэттью Фэйрчайлда огромную сумму за его женитьбу на Мэвис Пул? – сощурился Хьюго.

- Мэттью Фэйрчайлд? – переспросил Реджинальд, выкатывая на Хьюго глаза, словно испуганная ворона. – Мэвис Пул? Милорд, это какая-то ошибка. Я не знаю этих имен, никогда не встречал этих людей…

- Семья Мэвис Пул работала на землях Фитцстивенов больше пятидесяти лет, - дружелюбно сообщил ему Хьюго. – И все же ее имя тебе незнакомо? Ты был добрым другом моего отца, чем же ты был так занят, что не мог даже запомнить имен тех, кто верно служил ему все эти годы?

Ларош что-то начал было бормотать в ответ, но Хьюго остановил его взмахом руки. Он услышал достаточно. Этот человек, пусть даже и не убивавший лорда Джоффри, убил его память, позволив людям умирать от голода. Раздражение и гнев, копившиеся с самого его входа в поместье, вот-вот грозили вырваться на свободу.

Хьюго схватил Лароша за ворот туники и с силой встряхнул, а затем оторвал от пола и приподнял перед собой. Наместник ошарашенно заморгал, подавившись собственными оправданиями.

- Я могу раздавить тебя, - пророкотал Хьюго, - словно вошь. Могу швырнуть тебя на пол и свернуть шею.

- Милорд, - шериф де Бриссак обеспокоенно привстал с кресла.

- Я могу доказать, что ты растранжирил все деньги моего отца и обобрал крестьян, - продолжал Хьюго, - а затем с удовольствием буду наблюдать, как ты гниешь в тюрьме. Конечно, я предпочел бы проткнуть тебя мечом, а потом вышвырнуть прочь из своего дома…

- Милорд! – закричал шериф, теперь уже всерьез испугавшись. – Милорд, постойте!

- Но вместо этого, - говорил рыцарь, не слыша шерифа и по-прежнему держа Лароша на весу, - я всего лишь отдам тебе несколько указаний, которые ты выполнишь так же безупречно, как играл роль невинного агнца…

Поставив двоюродного дядю на место, Хьюго снова встряхнул его за ворот туники.

- Ни черта, - прошипел он, - ни черта ты не сделал для этого поместья и для моего отца. Ты ни во что не ставил жизни людей, которых мой отец поклялся защищать. Твоей единственной заботой были собственные карманы, которые ты так охотно набивал деньгами Фитцстивенов. Но этому пришел конец.

С этими словами он оттолкнул наместника от себя, и тот так и шлепнулся на пол, толком не придя в себя.

- Ты вернешь все деньги, что украл у меня, до конца года. Вплоть до последней монетки. Еще ты принесешь мне каждую паршивую бумажку, подтверждающую каждую твою манипуляцию с моими деньгами, и сделаешь это до рассвета. И уберешься из моего дома до завтрашнего полудня. Я ясно выразился?

Что-то промелькнуло на лице Лароша, и этим «чем-то» были не страх и не трепет. В глазах Реджинальда Лароша Хьюго увидел ненависть, страшную и всепоглощающую. Именно ее он видел на лицах своих врагов в сражениях на Святой земле, а потому безошибочно узнал теперь.

Но ненавидеть кого-то, находясь в его собственном доме – очень неразумный поступок, и Реджинальд Ларош не мог об этом не знать. Он ненавидел Хьюго и ненавидел его отца, и как лорд Джоффри не разглядел этой страшной ненависти в глазах кузена, для Хьюго оставалось загадкой.

Это длилось мгновение или два, а затем Ларош отвел взгляд, лицо его стало печальным, он поднялся на ноги.

- Милорд, милорд, - заблеял он, потирая плечо, за которое схватил его Хьюго, - все, что я делал в ваше отсутствие, было лишь на благо поместья. Многие из слуг жаловались, это правда, но вы ведь знаете, как часто крестьянам нужна твердая рука. Ваш отец был несравненен в этом, и я лишь пытался следовать его примеру. Всем известно, что вассалы Стивенсгейта живут в лучших условиях во всем Шропшире…

- Жили, - невозмутимо поправил его шериф. – Они жили в лучших условиях.

- О чем я и толкую, - ничуть не смутился Ларош. – Ваш отец был добрым человеком, но понятия не имел о том, как вести дела. Я охотно предоставлю вам все бумаги до единой, милорд, но мне больно слышать такие жестокие слова из ваших уст. Подумайте, милорд, вы устали в дороге, злые языки воспользовались этим, дабы очернить меня в ваших глазах…

- Даже слышать ничего не хочу, - утомленно махнул рукой Хьюго, точно речь наместника была надоедливым жужжанием мухи. – Завтра тебя здесь не будет, Ларош, или мой меч укажет тебе дорогу…

- Отец?

Мелодичный голос прервал угрозу Хьюго, и рыцарь немедленно обернулся. На лестнице, ведущей на второй этаж, положив одну руку на перила, скромно стояло прелестное создание в пурпурном платье. Бледная кожа едва ли не светилась в отблесках огня в камине, а взгляд, украдкой брошенный из-под длинных черных ресниц, пленял и околдовывал. Изабелла Ларош знала о своей красоте и умело ею пользовалась. Хьюго помнил ее еще десятилетней девчушкой, а теперь она выросла в очаровательную молодую женщину.

- Отец? – позвала она снова. – Что-то произошло? – затем, заметив Хьюго, девушка прижала ладонь к губам. – Лорд Хьюго! – закричала она, бросаясь к нему. Ее юбка развевалась, словно огонь. – О, это, должно быть, сон! Джейми говорил о вашем возвращении, но я никак не могла поверить в это, и вот теперь я вижу вас своими глазами…