Екатерина Кариди - Вынужденный брак

- Лиза... - и словно задохнулся, захлебнулся словами: - Лиза... Любимая моя... Жена моя, жизнь моя. Девочка.

В жизни иногда бывает такое. Закон физики - количество переходит в качество. Количество нервотрепки переходит в концентрированное счастье. А всего для этого надо, чтобы приняли тебя. Такого как ты есть, с потрохами и тараканами.

Это лилось из Марка так естественно, будто он всю свою жизнь жил только для того, чтобы эти слова сказать. А Лиза еще сильнее расплакалась.

- Нет, все хорошо. Ну что ты, нет, - бормотал он, вытирая большой ладонью её слезы.

- Марк, я... Прости!

- Ничего. Это я дурак, прости.

- Марк... - начала она.

И тут он заметил наконец, что на них не только сморят, но и снимают на видео.

- Тсссс, - прошептал он и оглянулся, укрывая её собой.

П*здец. Судя по тому, как быстро и ловко один из адвокатов Серова спрятал гаджет в карман, он теперь был уверен, что Феликс получит полный отчет о том, как прошла их встреча.

Вездесущ, старый паук, всеведущ и всемогущ, бл***!

Но Марк сейчас даже не мог заставить себя на него разозлиться. Однако это надо было как-то прекратить.

- Пойдем, ты устала с дороги, - шепнул он Лизе, продолжая укрывать её собой.

Она действительно выглядела измученной. Бледная, осунулась, губы дрожат. Но глаза... Влажные от слез глаза переливались и горели любовью. Для него горели, для него!

До номера они как-то добрались более или менее чинно и, даже соблюдая приличия. Но стоило шаг ступить внутрь и закрыть за собой дверь, куда что делось!

Какой разум, какие рамки-границы. Одно безумие человеческой жажды. Голод тела и голод души. Судорожно избавлялись одежды, дрожащими руками стаскивали её друг с друга. Скорей добраться до голой кожи, убедиться, что по-прежнему вместе. Что никто и ничто не разлучит, не отнимет.

Дарить, брать, растворяться друг в друге.

А потом просто молчать, затихнув в объятиях.

***

В незашторенном окне, выходившем на реку, поблескивал месяц. Казалось бы, неимоверная усталость, но руки просто не разлепить, пока мозг не решит, что все, опасности потерять самое дорогое больше нет. И не заснуть. Так и лежал, прижимая к себе притихшую Лизу. Перебирал её волосы, пропуская прядки сквозь пальцы. Она немного поерзала, пряча лицо у него на груди, и тихонько сказала:

- Знаешь... Я забыла все, ВСЕ. Забыла позвонить тебе, забыла телефон. А потом... Мне было так стыдно.

- Ничего, - вздохнул Марк, притягивая её к себе ближе. - Это ничего. Все прошло.

Схлынула немного лихорадочная жажда, и он смог наконец толком осмотреться, что ж это за место.

Небольшая семейная гостиница. Из тех, в которых владение передается по наследству уже несколько поколений. С подлинниками картин на стенах и неуловимым налетом винтажной старины.

Все как будто настраивало на романтический лад. Широченная кровать, на которой они лежали. Ситцевые обои, светлая мягкая мебель. Свежие цветы в фарфоровых вазах, они были везде.

Самое настояще любовное гнездышко. Намек, бл***.

Мужчина беззвучно расхохотался. Старый черт и это спланировал. Знал наперед.

- Когда, говоришь, отец приедет? - спросил он Лизу.

- Завтра первым рейсом, - ответила та, зевая ему в грудь.

Устала. И он устал.

- Хорошо, - пробормотал Марк. - Хорошо.

Наверное, им все-таки стоит отправиться в самое настоящее свадебное путешествие, мелькнула мысль, и от этого стало совсем хорошо. Куда? В Париж, в Венецию? Не важно, куда Лиза захочет.

Закончить только эти дела с судами.

А пока можно спать. Но завтра ему Феликс на пару вопросов ответит.

***

Утром чуть свет разбудил адвокат. Один из вчерашних. После сотни деликатных извинений сообщил, что им пора ехать.

- А господин Серов? - спросил Марк, с трудом подавляя зевоту. - Разве он не должен был прилететь сегодня утром?

- Господин Серов поедет прямо туда и будет ждать вас на месте.

- Мммм.

Очевидно хмурая, невыспавшаяся и небритая физиономия Марка произвела на него впечатление, и он сказал:

- Э... Еще раз извините за беспокойство, я зайду через полчаса.

- Через сорок минут мы будем готовы, - буркнул Марк и закрыл перед ним дверь.

Радуясь, что люкс трехкомнатный, и их негромкий разговор не вытащил Лизу из постели. Вот кстати в постель он и вернулся, не зря же выторговал себе лишние десять минут. Член уже чуть ли не стукал его по лбу и разрывался от одной только мысли.

Сонная, медово-сладкая, насквозь пропахшая им. Тесная, гладенькая, шелковая, золотистая. Горячая, влажная для него. Молодая.

Ему хотелось зарыться в нее целиком и не покидать никогда. Хотелось потянуть удовольствие, тянуть еще и еще. Как можно дольше. В конце концов, время есть, им и десяти минут хватит, чтобы одеться.

Но не учел, что его страсть уже зажгла и её. Застонала, выгнулась, стискивая его бедрами, вцепилась коготками, в плечи. И будто гладкая перчатка сжала и стала гладить его изнутри. Долго ли тут выдержишь. Сам не заметил, как взорвался нахрен. Пропал, утоп в этом огненном меду.

Потом добирал, додавал ей, покачивался, ласкал собой, нежил. Шептал:

- Куда ты хочешь? Хочешь в Венецию? В Париж? В Рим?

- Хочу... чтобы ты был рядом, - выдохнула она.

А ему от этого хрипловатого шепота, но больше от смысла слов, словно сладкой судорогой хлестнуло по хребту. Много ли надо, чтобы обоих накрыло волной снова.

В конце концов, пришлось с сожалением вставать и наперегонки бежать в душ. В итоге мылись они вместе. Но уже просто мылись и собирались. Время.

***

Пока ехали к маме, Лиза волновалась. С одной стороны, вроде же все хорошо, отец сказал, динамика положительная. С другой - так страшно было увидеть, поверить и обмануться. И еще.

Ей конечно, хотелось показать маме Марка. Лизе казалось, что он просто не может маме не понравиться. Но все равно, ну а вдруг...

Еще и предстоящая встреча с отцом. Лиза отчего-то стеснялась, хотелось спрятать горевшее лицо, ей казалось, все видят что они с Марком были вместе.

В общем, утро вышло полное противоречивых чувств и впечатлений.

Когда подъехали к клинике, им сообщили, что Серов забрал больную и сейчас они на прогулке в парке.

- Вас проводить или вы подождете здесь? - передал врач через одного из тех бессменно - незаменимых адвокатов.

Лиза не успела, за нее ответил Марк:

- Будьте любезны проводить нас.

Они шли по чистенькой, ухоженной территории клиники, потом свернули в парк, но Лиза ничего этого толком не помнила. Увидела в отдалении, как отец катит коляску по усыпанной листвой дорожке и инстинктивно крепко сжала руку Марка. Вскинула на него взгляд, словно извиняясь, а увидев одобрение и согласие в его глазах, побежала к маме. Бегом. А та уже поднялась из коляски ей навстречу. Обнялись. Плакали сначала, конечно.

- Как ты? - все не могла поверить Лиза.

- Хорошо, - сказала мама, гладя её по щеке. - Сейчас, когда вижу вас, особенно хорошо.

***

Интимный момент, слишком тонкий, чтобы мешать. Марк стоял в отдалении и смотрел, как обнимает его Лиза худенькую женщину. И думал почему-то о том, что жизнь не вечна, и уж тем более не вечны обиды, чтобы о них помнить.

К нему, вороша опавшие листья, шел Серов. Подошел, протянул руку для рукопожатия и встал рядом. Теперь они оба смотрели на своих женщин. Недолгое молчание, тишина парка, птицы.

Потом Марк повернулся к нему и начал:

- Феликс Альбертович...

И пауза.

Старик смерил его с головы до ног и вскинул бровь. Мол, начал - говори. Но Марк не спешил, хотелось хоть немного за потраченные нервы отыграться. Но это дохлый номер, терпеж у железного Феликса был железный. Он просто отвернулся в сторону, как будто ничего.

Вообще-то, у Марка было много вопросов, но начать он решил с того, что его подспудно беспокоило:

- Что это ты говорил про мало времени? Не хочешь объяснить?

Серов повернулся к нему, желтоватые глаза блеснули интересном.

- Скажи лучше, сынок, ты доволен жизнью?

Потрясная привычка отвечать вопросом на вопрос. Но сейчас Марк, пойманный врасплох, просто не мог не ответить, знал же, что тому уже обо всем доложили в подробностях. Честно кивнул, не в силах скрыть отблески огня в глазах.

И да. Да. Да! Он был доволен жизнью! Он был под завязку переполнен.

Но вот такие вступления из уст этого интригана и манипулятора могли кого угодно заставить напрячься и усомниться. И как-то не сулили ничего хорошего.

- Что было дома, пока я... - он прокашлялся, скрывая невольное подозрение, что тесть неспроста темнит. - Туда-сюда ездил. Какие новости?

Серов глянул на него искоса. Насмешливо, в лучших традициях. И проговорил:

- Новости? Ну есть у меня для тебя новости...

Новостей у Феликса Серова было много, хороших и разных. Да и дел хватало тоже. И если по порядку, то...

Отправив драгоценного зятя к дочке в Мюнхен, он вчера наведался к супруге. Осуществлять свой план.

Естественно, «радостная» встреча повторилась один в один. Лариса снова встречала его в холле и при виде его чуть не искрила от злости. Но слишком уж хорошо знал Феликс женщину, с которой жил больше тридцати лет.

Так что, когда Лариса в очередной раз выплюнула ему в лицо, как она его ненавидит, просто посмотрел на нее задумчиво. Ничего не ответил. Просто посмотрел без своей обычной насмешливости. И она осеклась, словно потеряла нить.

- Пойдем ко мне, Лариса, - тихо сказал.

Он ведь звал её не в кабинет. В свою спальню. И женщина поняла это.

- Зачем? - проговорила недоверчиво и подобралась.

Так словно испугалась чего-то. Феликс хмыкнул мысленно, они ведь не были вместе уже... Черт знает, он уже и не помнил, когда это в последний раз было. Понятно, что после стольких лет взаимной ненависти и вражды подобное приглашение выглядело глупо и неуместно. И потому интриговало до крайности.

Пожал плечами.

- Посидим, поговорим.

- Иди к черту!

- Ну же. Ты что, боишься?

Она смерила его испепеляющим взглядом и первой пошла вперед. А Феликс пошел следом. Напряжение между ними было буквально осязаемым, и в нем, в этом напряжении столько горечи, желчи, убитых надежд. Казалось, ловить тут нечего. И все же...

У двери в его спальню она остановилась. Молча взглянула ему под ноги и замерла, вздернув побдородок. Застарелая обида звенела в ней. Потому что она до этого не бывала в его комнате? Потому что сделала все, чтобы отравить его жизнь? Потому что ненавидела? Тогда откуда обида?

Он открыл дверь и пригласил её жестом.

- Проходи. - а сам зашел следом и закрыл за ними дверь.

Женщина бегло окинула комнату взглядом, стараясь не выказать своего интереса, быстро прошла в центр, повернулась к нему и спросила:

- Говори, что тебе нужно.

Феликс не спеша прошелся до кровати, сел на нее и похлопал рядом с собой.

- Присядь, Лариса, посидим.

Она аж дернулась. Сжала кулаки и напряглась.

- Говори, что хотел!

Нет, он не собирался спешить. Он продолжал молча смотреть на нее, склонив голову набок, лишь легкая усмешка пробежала по его губам. Как бы говорил: слабо?

Лариса развернулась и пошла к выходу. Он была уже почти у самых дверей, когда Феликс спросил:

- Как думаешь, почему я столько лет жил с тобой?

Застыла, сжимая кулаки.

- Ненавижу эту твою манеру, - прошипела через плечо.

- Знаю. Ты все во мне ненавидишь.

- Да! - повернулась она. - Да, ненавижу. И жил ты со мной только из-за денег!

Он перекинул ногу на ногу, подпер подбородок рукой и замер, изучая её. А потом спросил:

- И ты в это веришь? Деньги? Серьезно?

Короткий презрительный взгляд, и женщина отвернулась, делая вид, что его не существует. Но он-то знал правду. Невозможно жить ненавистью к человеку, если он тебе безразличен. Но выжечь все остальные чувства можно. Но все же не до конца.

- Сама подумай. Почему я продолжал жить с тобой после того как узнал, что ты родила Ромку от этого сукина сына Фомина? Ромку... Которого... - он осекся и махнул рукой.

- Но ты же расправился с Фоминым, - глухо проговорила она.

- А с тобой, Лариса, что я сделал с тобой? За все эти годы тебе я сказал хоть слово?!

Она долго молчала и кривилась лицом, потом выдавила:

- Нет.

- Вот и скажи, почему я жил с тобой?