— Ты украл одеяло.

Пусть сейчас у неё не самое свежее утреннее дыхание, но мне ещё никогда не хотелось поцеловать кого-то так сильно.

— Почему ты прижимаешься ко мне? — спрашиваю я.

Она осматривается, чтобы убедиться в моих словах, и снова закусывает нижнюю губу между зубами. Я очень осторожно вытаскиваю её своим большим пальцем, и Кит облизывает губы — точно так же, как вчера вечером.

— Я замёрзла. А ты был тёплым.

— Я уснул на диване, — говорю я.

Кит кивает, прислоняется ещё ближе ко мне и утыкается в мою грудь. Она глубоко вдыхает, и я чувствую её дыхание сквозь тонкую ткань футболки. Она что, только что меня понюхала?

— Ты хорошо пахнешь, — произносит она, поднимая лицо, чтобы я смог читать по её губам.

Точно, она меня нюхала. Ничего не могу с собой поделать. Я обхватываю ладонями её попу и притягиваю ближе к себе.

— Ты всегда такая сладкая спросонья? — спрашиваю я. Кит словно сахарная вата в моих руках.

От неё пахнет чистотой, и она не отталкивает меня.

— А я ещё и не проснулась, — говорит она. Потом поворачивается в моих объятиях и оказывается спиной ко мне. Её голова лежит на моём локте, а попа утыкается в мой пах. Кит лежит ниже меня, и я больше не вижу её лица. Но сомневаюсь, что она что-то говорит. Её тело такое мягкое в моих руках, она выдыхает сквозь приоткрытый рот, обжигая кожу на моей руке.

У неё холодные пятки, я чувствую их своими ногами, поэтому разворачиваю одеяло поверх нас обоих и укутываю её.

Мне не хочется отпускать Кит. Но нужно вставать. И нужно вернуться обратно на диван. Я закрываю глаза и провожу по её волосам, зажатым между нами.

Кит позволяет мне обернуться вокруг неё, но, как она сама призналась, сон её ещё не отпустил. Не испорчу ли я всё это, оставшись? И продолжаю обнимать Кит. Раньше ни одна девушка не спала в моей кровати всю ночь. Никогда. Я всегда просыпался один. Именно этого мне и хотелось. До этого момента.

Я обнимаю её за талию. Полежу с ней ещё несколько минут.


***


Дверь в мою спальню распахивается настежь, и я даже чувствую, как она тяжёло ударяется о стену. По утрам Пол напоминает медведя, когда пытается нас разбудить. Он ходит по коридору и открывает двери, включает свет, и так продолжается, пока близнецы не встают, чтобы собраться в школу. Они оба ученики выпускного класса средней старшей школы и им приходится выходить рано. Я смотрю на Пола, когда он останавливается в проёме двери.

Я так и знал, что ты не выдержишь на диване всю ночь, показывает он мне. Но не говорит голосом. Скорее всего, просто не хочет разбудить Кит. Она спит на животе, засунув руку под подушку, одна нога подвинута в сторону. Я сажусь и смотрю на неё. Моя футболка с «AC/DC» поднялась до её талии, а одна половина розовых трусиков сдвинулась и застряла между ягодицами. Из-за этого её левая ягодица выставлена на обозрение — упругое, но расслабленное полушарие. Поднявшись, я натягиваю на её попу одеяло.

Заткнись, показываю я Полу.

Протянув руку, хватаю свои джинсы и быстро просовываю в них ноги. Трусы-боксеры я надел вчера вечером, когда ложился спать.

Пол одет в пижамные штаны, без рубашки. Когда я захожу на кухню, близнецы доедают свою кашу, оба в одних трусах.

Оденьтесь. Кит ещё здесь, показываю я им.

— Так её зовут? Кит? — спрашивает Сэм.

Я мотаю головой. Не думаю. Я больше чем уверен, что это её не настоящее имя. Так её окликнул на улице какой-то парень.

— Откуда она? — спрашивает Пит.

Не знаю. Она мне не говорит.

Пол показывает в сторону дивана.

— Ну, как тебе спалось? — Он ухмыляется.

Моя шея всё ещё болит из-за сна на диване.

Я показываю: Отлично.

— Она спала в твоей кровати. С тобой. — Ухмылка Пола уступает место сердитому взгляду.

Я киваю. Но не всю ночь. Лишь часть. Я пытаюсь нащупать кофейник, но на привычном месте его нет. И вообще, что за хрень случилась с кухней?

Пол опёрся бедром о столешницу и сверлит меня взглядом.

— Когда мы проснулись, то увидели вот это.

И он показывает на чистую поверхность нашей столешницы. Я даже уже и не вспомню, когда видел её такой.

А где все продукты?

Он открывает кладовку и показывает внутрь. Она всё убрала? В раковине нет посуды, пока Сэм не опускает туда свою миску. Я говорю ему, чтобы он положил её в посудомоечную машину. Если уж Кит так поусердствовала, чтобы навести в нашей кухне чистоту, то и мы можем постараться, чтобы всё так и осталось, разве нет?

— О, мужик, — начинает было Сэм, но открывает посудомойку и убирает туда тарелку.

— Так, вы двое, собирайтесь в школу, — говорит Пол. Он разгоняет их по комнатам, чтобы близнецы оделись. — И в следующий раз наденьте побольше одежды, прежде чем выходить из своих спален, — предупреждает он их. Потом смотрит на меня. — Как долго Кит здесь пробудет?

Взгляд Пола перемещается за моё плечо, и он улыбается. Я оборачиваюсь и вижу Кит. У неё взъерошенный вид, а на щеке отпечаталась подушка.

— Я ухожу сегодня, — отвечает она. И направляется к кофейнику, который стоит на другом шкафчике. Согласен, она переставила его в удобное место, но всё равно что-то не то. Кит берёт кофейную кружку и до краёв наполняет её кофе, потом поворачивается и говорит:

— Спасибо вам, что позволили мне переночевать. Я очень признательна.

Мне хочется спросить её про чистую кухню и поблагодарить, но я не могу воспользоваться голосом при братьях.

— Она и ванную вычистила, — говорит Сэм, появляясь из-за угла. У него влажные волосы, он наклоняется ко мне. — Я пахну не слишком по-девчачьи? — спрашивает он и немного смущённо смотрит на Кит. — Я воспользовался твоим шампунем. И твоим мылом.

Пол пихает его в плечо.

— Он бы и тампонами твоими воспользовался, оставь ты их там.

Она мило заливается румянцем.

— Держись подальше от её вещей, ушлёпок, — предупреждает Пол.

Он поправляет свои джинсы.

— Она аккуратно сложила мои джинсы. Как-то странно быть одетым в то, что не скрутилось в клубок в корзине в углу комнаты.

Я пристально смотрю на Кит. И всё это она сделала, пока мы спали? Мне хочется сказать ей, что она не должна была отрабатывать свой ночлег.

— Что? — спрашивает она. — Мне не спалось.

Но ей отлично спалось в моих объятиях. Я не хочу об этом думать, потому что не могу поверить в то, что мне настолько это понравилось.

Сэм наклоняется и чмокает её в щёку, а Пит — в другую. Она гримасничает, но никого из них не шлёпает.

— Голосую, чтобы она осталась ещё на день, — говорит Пит. Он смотрит на её голые ноги. Честно говоря, в ночных клубах я видел девиц, на которых было ещё меньше одежды, чем сейчас на ней. — Она клёвая, — говорит он. Потом хватает со стола банан и несётся к двери. Сэм — за ним по пятам. Они уже закрывают за собой двери, когда голова Сэма просовывается обратно:

— Я тоже голосую за, — говорит он. И дверь снова закрывается, со стуком.

Кит улыбается и смотрит поверх моего плеча. Это проснулся Мэт, и выглядит он подобно смерти.

— И я за, — произносит Мэтью и садится на стул, пряча в руках лицо.

Пол пожимает плечами.

— Меня тоже устраивает, — говорит он. — Но последнее слово за Логаном, ведь это его кровать.

И Пол уходит, чтобы собраться на работу. Мне тоже нужно собираться, но попозже, около одиннадцати. Брат всегда уходит раньше, ему нужно поработать с документами.

Кит достаёт из холодильника имбирный эль, наливает в стакан. Потом протягивает его Мэту, который, еле улыбаясь, благодарит её. Она ничего не говорит в ответ, лишь сжимает его плечо. Что между ними происходит? Нам он не позволяет ни малейшей мелочи для себя сделать, а Кит разрешил налить себе попить?

Она улыбается и уходит в спальню, забрав свой кофе.

— Мужик, она разобьёт твоё долбанное сердце, — предупреждает Мэт, когда дверь за ней закрывается.

Я знаю. Она разобьёт моё долбанное сердце. Потому что ещё никогда в жизни я ни от кого не хотел того, что хочу от неё, пусть даже не могу определить, чего именно.

Глава 8

Эмили


Просыпаться в его объятиях было одним из самых лучших моментов в моей жизни. Вот поэтому просыпаться мне и не хотелось. Хотелось навсегда остаться вот так. Поэтому, когда он начал задавать мне вопросы, как так получилось, что мы прижимаемся друг к другу, я притворилась спящей и перевернулась на другой бок в надежде, что он меня обнимет. Так он и сделал. Обернулся вокруг меня всем своим телом. Я целенаправленно отвернулась, чтобы избежать объяснений. Мне не хотелось рассказывать ему о том, что почувствовала, когда он забрался в постель рядом со мной. Или когда я касалась его ночью, и он позволил мне положить голову на его грудь.

Я и не собиралась прижиматься к нему, но, очевидно, он не был расстроен, что так получилось. Судя по стояку в его боксерах, ему даже очень понравилось.

Но и после этого Логан вёл себя очень уважительно по отношению к моему телу.

Я выхожу из его спальни, одетая в свою школьную форму. Теперь она чистая, и я была не против её надеть. И, кроме того, это означает, что я ухожу из его квартиры. Сумка висит на плече, в руке гитара. Мы здесь вдвоём. Пол ушёл на работу час назад. Уверена, что Мэт остался дома. Но его тошнит так сильно, что он вряд ли сможет сохранять вертикальное положение, что уж говорить о работе с людьми. Скорее всего, он в своей комнате, потому что за кухонным столом сидит только Логан и читает газету. Он поднимает глаза, когда я вхожу, его лицо вытягивается.

Он показывает мне руками жесты, как будто спрашивает, что происходит.

— Я должна идти, — объясняю я. И крепче сжимаю гитару. — Мне нужно идти на работу. И тебе тоже. Уверена, тебе бы не хотелось, чтобы я оставалась тут, пока дома никого нет. Что, если я что-нибудь украду? — Я стараюсь перевести всё в шутку, но он не улыбается.

— Тебе не нужно уходить, — говорит он. — Останься.

Он поднимается и встаёт передо мной.

Я снова сжимаю гитару.

— Я не могу. Я должна работать. — У меня за душой только тридцать два доллара. А без денег я не смогу найти себе приличное место, где можно будет остановиться. Даже на одну ночь.

Словно читая мои мысли, Логан вытаскивает свой бумажник и открывает его. Вытащив деньги, он пытается всунуть их мне в руку. Но я не могу взять его деньги.

— Останься, — говорит он. Он хочет, чтобы я осталась, а не ушла выступать за деньги.

Я качаю головой. Ему это тяжело объяснить. Мне так сильно хочется остаться. Но я не могу. Не могу с комфортом устроиться где бы то ни было. Потому что завтра мне снова нужно будет уйти.

— Спасибо, что разрешил мне здесь переночевать, — шепчу я. Конечно, он не может услышать, как я говорю, но может читать по губам. Указательным пальцем он поднимает мой подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Спасибо, — повторяю я.

— Вернёшься сегодня вечером? — спрашивает он. Моя рука в его руке, его большой палец скользит туда-сюда по моей коже. — Я буду спать на диване. Обещаю.

Я смотрю на него и, с трудом сглотнув, признаюсь:

— Мне понравилось спать с тобой в одной кровати.

Сузив глаза, он так пристально смотрит на меня, как, по-моему, ещё никто не смотрел. Но ничего не говорит.

— Думаю, я запала, — тихонько произношу я. Пожалуй, не нужно было этого говорить. Но я должна была ему сказать. Что я не просто использовала его, чтобы было где переночевать. Я бы даже могла по-настоящему полюбить его, если бы обстоятельства сложились иначе. Но это не так. Я не могу.

Судя по его озадаченному виду, Логан не понял смысла слов, что я сказала.

— Что? — спрашивает он.

— Думаю, я запала, — мне приходится повторить. Но он по-прежнему озадачен.

И такое ощущение, что он собирается позвать Мэтью, чтобы тот переводил. Я останавливаю его, резко дёрнув за руку.

— Ты мне нравишься, — чётко произношу я. — И поэтому я ухожу. Так будет лучше для тебя и твоих братьев. Ты слишком мне нравишься, чтобы я осталась.

— Что за чушь, — говорит он.

Да, это чушь. Но он ничего обо мне не знает. Не знает, как много людей разыскивает меня и почему. А когда он это выяснит — а я не сомневаюсь, что так и произойдёт — он возненавидит меня за то, что я не рассказала ему этого сразу.