Высокое сопротивление (Бонус-история к книге «Минус всей моей жизни»)


Когда погаснет свет… Ты будешь ли со мною?

Когда колючий снег растает на ладони…

Когда сгорит февраль, когда исчезнет стужа…

Мне никогда никто, как ты, не будет нужен!

Я звезды для тебя сорву с небес руками,

Печаль твою раскрашу цветными миражами!..

Но без любви твоей умрет моя душа…

И нет мне сил к движенью – тоска мне без тебя!

И даже на краю… Ты будешь ли со мною?

И если упаду я в пропасть с головою?

И если будущее наше – лишь сон? Лишь притяженье…

Останься! Будь со мной! Твоя любовь – спасенье…

Моих ошибок стекла разбитые сверкают,

В моих грехах душа темнеет и страдает…

Но ты добром своим мне сердце согреваешь

И взглядом лишь одним дорогу освещаешь…

Когда наступит край… Ты будешь ли со мною?..

Когда уйдет печаль – моя душа с тобою…


Пролог


Волнение и недовольство яростно размахивали флагами враждующих государств на поле битвы неудовлетворенности, а гнев и напряжение выступали в качестве полководцев, удостоенных чести нести эти знамена… Мда. Скачущий гнев на гнедом коне – это совершенно нормальная картина, когда речь заходит о Сергее Минаеве… Золотой и темно-красный буйствовали вокруг него, выжигая сетчатку глаза до разноцветной пыли… Душный воздух пропитан винными и мясными парами, дурман, туман, видение, дымчатое облако… В котором тонули громкие голоса и смех, общение, расслабленность, веселье, океан, Турция…

Но Сережа и раньше не был любителем радостно и звонко похохотать: с его вечно насмешливым или хмурым лицом эта эмоция вообще как-то не очень сочеталась. А сейчас и подавно было не до смеха… Перед ним огромный, многокилометровый стол, будто грязно-белая лунная дорожка на морской глади, а там, на горизонте – недосягаемая, но притягательная, манящая, соблазнительная… Его Женя. Его мечта.

Ее голубое, как небесный свет, платье обнимало фигуру, словно бы волны теплого Средиземного моря, ее губы… Сквозь марево шумов, дыма, духоты… Воздух, кажется тяжелым, он почти зримо движется вокруг… Ее губы – ярко красные, спелые, как клубника, они что-то шептали в черные локоны ее собеседницы… Не шептали, конечно, нет. Женя смеялась и громко рассказывала какую-то историю улыбчивой, непритязательной брюнетке – менеджеру по продажам одной московской фирмы, которой тоже посчастливилось поучаствовать в этом международном форуме, но Сережа уловил в таких родных фиалковых глазах отражение печали…

Он, между прочим, ужасно злился на эту девчонку (брюнетку то бишь). Она там же, за горизонтом, вместе с его Женей, сидит так близко к ней, что ей наверняка ощущается легкий аромат сирени, а он здесь, на этом чертовом берегу одиночества, расторможенный, обессиленный, хмурый, воинствующий…

Как же надоела эта никчемная война! Кому хорошо от пустого перетягивания канатов из стороны в сторону? Слишком много тех, кто страдает зря… Женя. Настя…

Тонкие руки, золотое колечко нежно подмигивает белым огоньком, золотисто-бронзовые волосы манят, манят его, скручивают ему грудную клетку в адском огне… И чего он, собственно, тут расселся и сидит, как совушка-сова-большая голова, таращась на нее немигающим взглядом? Все, пора. Сжал кулаки, еще секунда – и он все исправит! Все исправит, будь он проклят страшным оком сто тысяч раз! Он не отпустит ее, он не отдаст ее никогда и никому…

Густой, пахучий и душный воздух взметнулся огненным вихрем, когда Сережа стремительно встал и в своей самой уверенной в себе манере быстрым шагом пошел к ней. Дымка рассеялась, вокруг словно воцарилась тишина. Перед ним лишь она…

- Женя. – угу. Приказной, жесткий тон вернулся… Хе-хе, ну что, Сережа, опять за свое? Только вот повелевать тут он меньше всего желал, а больше думал о том, как бы схватить Женьку за локоть и утащить куда-нибудь подальше, с тем чтобы…

Она вздрогнула – мигом всколыхнулся рассерженный и страшно обиженный блеск в умопомрачительных фиалковых глазах… Тьфу ты, вот же жизнь какая штука идиотская!

Разочарование и гнев снова пустились вскачь, заполняя следами от острых копыт все Сережины легкие.

- Да, Сергей Викторович? – о-очень официально и холодно так, словно подводный ключ со дна зеленого озера, окатил Сережу ее голос с головой…

Сергей вздохнул, восстанавливая равновесие… восстановить равнове… Нет, черт бы побрал этот дурдом, какое, вашу мамашу, равновесие, когда эта ситуация бесила его похуже занозы в одном месте, которое стыдно людям лицом показывать??? Но он не имел права злиться на нее: он и только он был виноват во всем.

- Пошли выйдем. Поговорить надо. – беспрекословно и жестко заявил он.

Фиалковые глаза сузились, изучая выражение его лица (Сережа надеялся, по крайней мере, что оно еще было похоже на лицо, в свете переполнявших его эмоций), в них заискрился вызов, боль и гнев. Становилось жарче, как в накаляющемся духовом шкафу. Сережа чувствовал себя грозным полканом, нависшим над сладкой, белоснежной косточкой с самым своим настойчивым, упертым видом, и Женя, судя по всему, была того же мнения, потому как негодующе вздохнула и посмотрела на свою соседку – непритязательную брюнетку с серым пятном вместо лица и розовой линией улыбки на месте рта, вежливо проговорив:

- Извини, Ирин, я на пару минут.

Сережа не слышал звуков, глядя лишь на Женю, как обезвоженный, напиваясь ее изящными, тонкими изгибами, ее легкими движениями, жадно глотая ее образ в такой прекрасной близости от себя, а бесцветный голос откуда-то, может, и даже внутри его головы, пробормотал:

- Да, конечно, Жень. Я здесь буду.

Шорох легкого, шелкового платья в пол, Женя расправила несуществующие складки и, отбросив волосы за плечи, двинулась к выходу из банкетного зала, туда, где алело вечернее солнце, путаясь в плетениях кресел из ротанга и танцуя горячими лучами на белоснежных балконных перилах просторной террасы, заходящей правильным прямоугольником прямо в воду.

Сережа шел за Женей, уверенно, решительно, с любимым угрюмым сосредоточением в лице, но… В душе он маялся от злости на то, что сейчас будет происходить. Он догадывался о том, что она скажет. И он до тошноты не хотел этого слышать.

А она изящно шагала впереди: легкая, нежная, все такая же милая и правильная, все такая же недосягаемая, черт возьми… Борьба с ветряными мельницами - вот на что это похоже… И наступало время побеждать, а пока…

Зеленовато-бирюзовые волны бились о выбеленную стенку террасы, прозрачные, словно морозный уральский воздух в далекой России… Под ними виднелся песок, камни разных форм, а один крупный камень, как почудилось под кровожадное настроение Сереже, казался похожим на живот мертвого турка, и среди этого бездыханного пейзажа сновали туда-сюда черные маленькие рыбки с таким видом, словно они давненько не ели сочной человечинки (ну вот, поток плотоядных изобразительно-выразительных средств русского языка можно считать оконченным, выдыхаем свободно).

Эти рыбки сквозь водную рябь, помехи на экране телевизора, так сказать, смогли углядеть два силуэта, остановившиеся у витиеватого заборчика и воззрившиеся друг на друга с легкой тоской, взаимным упреком, то ли обидой, то ли злостью, рябь мешала черным глазкам разглядеть как следует, но… Было между ними и кое-что, что рыбам показалось немного диссонирующим с общим настроением этой пары… Тонкое, незримое, волнующее чувство, так тесно связавшее их, что они казались единым целым.

Рыжеволосая девушка в небесно-голубом и мужчина в белоснежной рубашке с закатанными рукавами… Жертвы случайной встречи и роковых событий… Разные, обиженные как будто, но то чувство, что связывало их незримыми цепями, оно делало их похожими.

- Вот и о чем еще мы должны говорить, Сережа? Язык уже устал повторять, что эта тема не требует дальнейших дискуссий! Не хочу больше ничего обсуждать.

Ого! Голос дрогнул – похоже, назревает ссора! Тем интереснее. Рыбки мгновенно сгрудились ближе к террасе, навострив невидимые ушки, а кое-кто даже разулыбался беззубым ртом. Как известно, посторонним иногда так приятно слушать чужую ругань, просто бальзам на их жадные до чужих жизней сердца… Так вот, сквозь хаотичное биение волн о террасу они увидели, как сильная рука мужчины схватила девушку за предплечье и резко развернула к себе.

- Женя, черт возьми, ну что еще я должен сделать или сказать, чтобы ты мне поверила?!? Почему ты упираешься, как… - пауза, гневный вздох. – В общем, так: мы будем говорить на эту тему столько, сколько нужно будет, чтобы до тебя наконец дошел тот факт, что я совершенно не имею никакого отношения к ее беременности!!! Ну как ты не поймешь???

Рыбки переглянулись черными, блестящими от оживления глазами. Несколько из них уплыло восвояси, но многие, наверное, из той категории, что любят смотреть на чужие ссоры и удовлетворенно умозаключать, что кто-то, все-таки, живет еще хуже, чем они, к их несказанной радости, наоборот, подплыли ближе к поверхности, чтобы лучше слышать.

- О-о-о, ну конечно! – гневно воскликнула рыжеволосая, всплеснув руками. – Я и забыла, что все всегда должно быть так, как хочешь ты, Сережа! Но против твоих слов и лично тебя играет такая маленькая бумажка с черно-белой фотографией ребенка в животе твоей жены, под которой написан срок ее беременности и даже стоит печать медицинского учреждения и ПОДПИСЬ ВРАЧА!!! И ты знаешь, этот срок как-то поразительно указывает на тот самый день, когда ты оставался ночевать у нее дома! – голос чуть не сорвался на крик, а сквозь водные помехи рыбкам стал заметен какой-то блеск на щеках девушки…

Она замотала головой, как бы не желая верить во все происходящее, и обессиленно сложила локти на белые перила, глядя куда-то вдаль, на сияющее в лучах заката оранжево-красное море.

- Как же мне все это надоело, Сережа… И любить тебя, и ждать тебя, и надеяться на что-то хорошее… Ничего у нас не выйдет. Это бесконечный процесс. Бесконечная борьба. Любовь, конечно, стоит испытаний… Но есть же своя мера во всем! Слишком много препятствий, слишком много чего-то… неправильного! Никогда нельзя идти против своей совести… Даже ради любви. Она не искупит вину, а лишь… усугубит. И душу разрывает без жалости.

На лице девушки стало слишком много блеска, столько, что он слился с блеском волн в красных лучах затухающего солнца, и рыбки почувствовали грусть и жалость.

Мужчина, казалось, тоже был подавлен, словно бы впервые не зная, что сказать… Но любовь и самых решительных мужчин приковывает наручниками к батарее, отбирает силу, лишает трезвости…

Мужчина сделал шаг к ней и, ударив кулаком по перилам, отчаянно заговорил, наклонившись к ее волосам:

- Брось, Женя, ты не права! Это все ерунда, мы сможем с этим справиться, поверь мне! Ты только должна мне полностью доверять, ты слышишь?? Я еще раз тебе повторяю: у меня с Ксюшей ничего не было! Как, к чертям собачьим, я мог с ней переспать, когда мне нужна только ты?!? Ты знаешь, я был у нее той ночью, но ты прекрасно помнишь, зачем я оставался! Она наверняка подделала это УЗИ, или сроки подмахнула, или не беременна вообще! А может, и переспала с кем-то другим, но это можно легко дока…

Девушка поморщилась и на миг закрыла лицо ладонями. Жалость рыбок сменилась укором: теперь они заняли сторону импульсивного и разгневанного мужчины… Им показалось, он говорил вразумительнее.

- Ох, Сережа! – воскликнула рыжеволосая, не дав ему закончить. – Я даже не хочу ломать голову над этим вопросом! Факт остается фактом – теперь ты не сможешь развестись с ней ближайшие два года, только если она сама не сжалится над тобой и не напишет заявление, чего в ее случае уж точно никогда не будет! А я… я не могу ждать так долго! Я не могу!!! – крикнула она ему в лицо, а ее голос дрожал все сильнее от отчаяния и слезных потоков. Рыбки сочувствующе переглянулись: нет, девушка, все-таки, тоже очень мила… - Я тоже хочу замуж! Я тоже хочу семью, детей! Сколько еще мне тебя дожидаться, Сережа?!? До тех пор, пока не подойдет к концу мой детородный возраст?!?

- Женя!! – руки мужчины схватили ее за плечи, в его голосе слышалась неподдельная тревога. – Не смей так говорить! Никаких, к чертовой матери, двух лет не будет! Я все решу, слышишь?? Ты только пообещай мне…

- Да что ты можешь сделать, Сереж, не говори глупостей!! Все, все! С меня хватит! Это слишком, это через край!! Я больше не буду ждать тебя, а когда мы вернемся, я уволюсь, и прекратим мозолить друг другу глаза! Это окончательно. Так всем будет лучше: и Насте, и тебе с твоим бизнесом, и Ксюше с ее будущим ребенком… ЭТО КОНЕЦ. – с нажимом проговорила девушка, рыдая в голос, пытаясь, все же, говорить твердо, пытаясь поставить высокий заслон между собой и этим мужчиной, который сейчас ошалелым, словно обожженным взглядом смотрел на нее, желая удержать, но поздно, поздно…