Даниэла Стил - Высшая милость

Он нажал на звонок. Никто не ответил. Он подумал: не позвонить ли ей на сотовый телефон, но не хотел предупреждать о своем приезде. Сев на верхнюю ступеньку, он огляделся. Было прохладно, однако светило солнце, и день был великолепный. На нем были джинсы и толстый свитер. Он решил ждать столько, сколько бы ни потребовалось. Он знал, что в конце концов она появится. Скорее всего, она раздавала сейчас рождественские обеды для бедных в какой-нибудь благотворительной столовой.

Два пьянчужки на нижней ступеньке продолжали свое распитие, передавая друг другу бутылку. Вдруг один из них посмотрел вверх и предложил Эверету выпить. Они пили бурбон, самое дешевое виски, которое смогли купить. Бутылка была самого маленького размера. Они были жутко грязные, от них воняло, и оба беззубо ему улыбались.

– Выпьешь? – прошамкал один. Второй был более пьян и полудремал.

– Ребят, а вы не думали пойти в «АА»? – дружелюбно спросил Эверет, уклоняясь от бутылки. Тот, кто протянул ее, с презрением посмотрел на Эверета и отвернулся. Он слегка толкнул локтем своего собутыльника и махнул рукой в сторону Эверета. Не сказав больше ни слова, они встали и перешли на другое крыльцо, где продолжили выпивать. Эверет наблюдал за ними.

«Если бы не милость Божья, так шел бы и я»[5], – прошептал сам себе Эверет. Он продолжал ждать Мэгги. Ему показалось, что ожидание любимой женщины – это чудесный способ провести первый день Рождества.

Мэгги и Сара прекрасно провели время за чашкой чая в отеле «Сент-Френсис». Там подавали настоящий английский вечерний чай с выпечкой, кондитерскими изделиями и большим ассортиментом сандвичей. Они непринужденно болтали, прихлебывая «Ерл Грей», Мэгги показалось, что Сара чем-то расстроена, но не стала выспрашивать. Мэгги сама была в немного подавленном настроении. Она тосковала по общению с Эверетом, вспоминая, как они смеялись и разговаривали обо всем, но после случившегося между ними в его последний приезд она знала, что больше не сможет ни встречаться, ни разговаривать с ним. Если она увидит его, то не найдет сил сопротивляться ему. Она уже исповедалась и укрепилась в своей решимости. И все же она скучала по нему. Он стал для нее самым дорогим другом.

Сара рассказала о встрече с Сетом, о том, как сильно она скучает по нему и по тем счастливым дням, что были в их жизни.

Она сказала, что ей нравится ее работа и люди, с которыми она встречается. Но она до сих пор чувствует себя неуверенно в обществе. Она все еще стесняется появляться на людях и встречаться с друзьями. Она знает, что город продолжает гудеть от сплетен на их счет и что через какое-то время ситуация будет еще хуже, когда в марте начнется судебный процесс. Команда Сета постоянно обсуждала, какие лучше предпринять шаги: пытаться получить отсрочку и притормозить слушания или настаивать на безотлагательном рассмотрении дела. Сет решил, что он хочет разделаться со всем этим как можно скорее. И было видно, что с каждым днем он нервничал все больше. Ее это тоже серьезно беспокоило.

Их беседа переходила с одной темы на другую. Они поговорили про дела в городе, Сара рассказала о том, как водила Молли на «Щелкунчика», а Мэгги о том, как накануне прислуживала во время ночной Рождественской мессы в соборе Божьей Благодати. Это была теплая и доверительная встреча двух друзей. Их дружба явилась для них обеих неожиданным благословенным подарком судьбы после майского землетрясения.

Они покинули отель в пять часов. Сара на такси довезла Мэгги до угла ее дома и поехала в свой район. Она думала, не сходить ли ей в кино. Она приглашала Мэгги, но та отказалась, сказав, что устала и хочет домой. Да и название фильма, который Сара хотела посмотреть, показалось ей слишком унылым. Мэгги помахала Саре рукой и медленно пошла вдоль дома. Она улыбнулась двум проституткам, которые жили в том же здании, что и она. Одна из них была красивая девочка из Мексики, а вторая была трансвеститом родом из Канзаса. Она всегда очень хорошо относилась к Мэгги и уважала ее за то, что она монахиня.

Мэгги как раз собиралась подняться по ступенькам, когда подняла глаза и увидела его. Она застыла на месте, а он смотрел сверху и улыбался. Он просидел здесь два часа и уже начал замерзать. Его не волновало, что, сидя здесь, он может замерзнуть до смерти. Он не уйдет, пока она не появится. И вот она здесь.

Она смотрела на него и не верила своим глазам. Он не спеша спустился вниз и подошел к ней.

– Привет, Мэгги, – тихо сказал он. – С Рождеством.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, ошарашенно глядя на него. Она не знала, что еще можно сказать.

– Я был на встрече сегодня утром… и я рассказал о тебе… поэтому и прилетел, чтобы поздравить тебя с Рождеством. – Она кивнула. Это не возбраняется. Она могла догадаться, что он может так сделать. Никто еще не совершал ради нее таких поступков. Ей захотелось протянуть руку и потрогать его, чтобы убедиться, что это не сон. Но она не рискнула.

– Спасибо, – мягко ответила она. Ее сердце было готово выпрыгнуть из груди. – Хочешь пойти куда-нибудь выпить чаю или кофе? У меня дома жуткий беспорядок. – Она подумала, что не стоит приглашать его к себе домой. Единственным предметом мебели в ее единственной комнате была кровать, и она была не заправлена.

Он рассмеялся в ответ на ее вопрос.

– С удовольствием. Моя задница в буквальном смысле примерзла к твоим ступенькам. Я здесь с трех часов. – Он отряхнул сзади джинсы, и они пошли в ближайшую кофейню, которая находилась на противоположной стороне улицы. Местечко было убогое, но удобное, хорошо освещенное, и еда была довольно сносной. Мэгги иногда заходила сюда поужинать, когда возвращалась домой. Мясной рулет и омлет были вкусными. Она всегда была довольна едой, потому что была монахиня.

Они не проронили ни слова, пока не сели и не заказали кофе. Эверет заказал сандвич с индейкой, а Мэгги была сыта после чудесного рождественского чаепития с Сарой.

Он заговорил первым:

– Как ты жила все это время?

– Хорошо. – Впервые в жизни она лишилась дара речи, но потом немного расслабилась и пришла в себя. – Это самый прекрасный поступок, который кто-либо совершил для меня. Прилететь только ради того, чтобы поздравить меня с Рождеством. Спасибо, Эверет, – официальным тоном поблагодарила она.

– Все это время я скучал по тебе. Очень. Вот почему я сегодня здесь. Мне вдруг показалось глупым, что мы не можем больше общаться друг с другом. Догадываюсь, что мне надо извиниться за случившееся в нашу последнюю встречу, правда, я совсем не жалею об этом. Это было самое лучшее из всего, что со мной когда-либо произошло. – Он всегда был с ней честен.

– Со мной тоже. – Признание вырвалось у нее помимо ее желания, но она так чувствовала. – Я до сих пор не понимаю, как это произошло. – Она была полна раскаяния, и он не мог отрицать ее сходства с кающейся грешницей.

– Правда? А я знаю. Просто я думаю, что мы любим друг друга. Ну по крайней мере, я точно тебя люблю. И у меня такое чувство, что ты тоже. Я надеюсь на это. – Он не хотел, чтобы она страдала из-за своих чувств к нему, но он не мог не надеяться на то, что оба они влюблены и что это происходило с ними не просто так. – Я не знаю, что будет дальше, если вообще будет, но это другая история. Просто я хочу, чтобы ты знала о моих чувствах.

– Я тоже тебя люблю, – грустно сказала она. Это был единственный страшный грех, который она совершила против Церкви, и самый большой вызов ее вере, но это было правдой, а утаить от него правду она не могла.

– Что ж… хорошо, – сказал он и жадно откусил от сандвича. А прожевав, с облегчением улыбнулся.

– Нет, плохо, – не согласилась она. – Я не могу нарушить монашеский обет. Это моя жизнь. – Но теперь, до некоторой степени, он тоже стал частью ее жизни. – Я не знаю, что делать.

– Что, если нам просто сейчас не унывать и серьезно все обдумать? Не исключено, что найдется какое-то верное решение, которое поможет тебе изменить свое положение и начать другую жизнь. Что-то наподобие увольнения с хорошей характеристикой.

Она улыбнулась:

– Такую не выдают, когда оставляешь монашеский орден. Я знаю, такое случается. Например, так сделал мой брат, но у меня в голове не укладывается, что я способна на такой поступок.

– Может быть, тебе и не придется, – честно сказал он. – Мы можем все оставить как есть. Просто будем знать, что любим друг друга. Я приехал не для того, чтобы просить тебя бежать со мной, хотя я был бы счастлив, если бы ты решилась на это. Почему бы тебе спокойно не подумать о таком варианте? Пусть пройдет немного времени, чтобы ты смогла разобраться в своих чувствах.

Ей понравилось, насколько осмысленно и разумно он сейчас говорил.

– Мне страшно, – честно призналась она.

– Мне тоже, – сказал он и взял ее за руку. – Пугающая штука. Я не уверен, что любил кого-нибудь в своей жизни. Я слишком много пил и почти тридцать лет ни из-за кого не парился, не исключая себя самого. Теперь, когда я протрезвел, появилась ты. – Ей нравилось слушать, что он говорит.

– Я ни в кого не влюблялась, – тихо произнесла она, – до тебя. Я никогда не думала, что со мной может такое случиться, даже через миллион лет.

– Не исключено, что Господь посчитал, что это время пришло.

– Или он испытывает силу моей веры. Я буду чувствовать себя сиротой, если оставлю Церковь.

– Тогда я смогу тебя удочерить. Это вариант. Монахинь можно удочерять? – Она рассмеялась. – Я так рад тебя видеть, Мэгги.

Она начала успокаиваться, и они заговорили так же, как прежде. Она рассказала ему о своих делах, а он о тех событиях, которые успел за это время осветить для журнала. Они обсудили неумолимо надвигающийся суд над Сетом Слоуном. Он сказал, что подробно рассказал своему редактору об этом деле, и, возможно, ему поручат собрать материал для публикации. Если он получит редакционное задание, то приедет в Сан-Франциско на несколько недель в начале марта. На это время назначили начало судебного разбирательства. Она обрадовалась, что он будет здесь и что он не напирает на нее. К тому моменту, как они собрались уходить из кофейни, им опять было так же комфортно друг с другом, как и в прежние времена. Когда они переходили дорогу, он держал ее за руку. Было около восьми часов вечера, и ему пора было возвращаться в Лос-Анджелес.

Она не пригласила его к себе, и они долго стояли у входа в ее дом.

– Это самый замечательный рождественский подарок в моей жизни, – с улыбкой сказала она ему.

– Для меня тоже. – Он нежно поцеловал ее в лоб. Он не хотел пугать ее, тем более что соседи знали, что она монахиня. Он не хотел поцелуем компрометировать ее. В любом случае она не была готова к этому. Ей надо было подумать. – Я позвоню тебе, чтобы узнать, как дела. – Затем он затаил дыхание и почувствовал себя ребенком, когда начал говорить: – Мэгги, ты подумаешь о нас? Я знаю, что это серьезное решение для тебя. Серьезнее не бывает. Но я люблю тебя, и я на все готов ради тебя. Если бы тебе хватило безумия сделать это, то я бы удостоился чести жениться на тебе. Только так ты можешь понять, что у меня самые серьезные намерения.

– Меньше я от тебя и не ожидала, Эверет, – чопорно сказала она и лучезарно улыбнулась. – Кстати, мне еще никто не делал предложения. – Он был так близко, что у нее кружилась голова. Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Могут ли выздоравливающий алкоголик и монахиня быть счастливы вместе? Не переключайтесь, – со смехом прогундосил он голосом радиоведущего и, как от грома среди ясного неба, вдруг осознал, что она еще достаточно молода, чтобы родить ребенка, может быть, даже не одного, если они поторопятся. Ему понравилась эта мысль, но ей он ничего не сказал. Голова у нее и так забита его предложениями.

– Спасибо, Эверет, – сказала она, открыв дверь ключом. Мимо проезжало такси, он свистнул, и машина остановилась напротив них. – Я подумаю. Обещаю.

– Можешь думать столько, сколько захочешь. Я не тороплюсь. Никто на тебя не давит.

– Давай посмотрим, что Господь посчитает нужным сказать обо всем этом, – улыбаясь, отвечала она.

– Отлично. Ты попроси Его, а я тем временем начну ставить свечи. – Он любил это делать, когда был маленьким.

Она помахала ему рукой и исчезла в проеме двери. Он сбежал со ступенек и запрыгнул в такси. Отъезжая, он еще раз посмотрел на ее дом и подумал, что, скорее всего, сегодня был самый счастливый день в его жизни. Он любит, и, что еще лучше, у него есть надежда. А самое хорошее – это то, что у него есть Мэгги… почти есть. И, без сомнения, у нее есть он.

На второй день после Рождества, бурля энергией от встречи с Мэгги, Эверет решил наконец найти Чада – ведь есть сайты, занимающиеся поиском частных лиц. Он забил информацию, и на экране появился опросник. Данных у него было немного, однако достаточно, и он рискнул: имя, дата и место рождения, имена родителей, последний из имеющихся адресов… Он указал штат Монтана. Если ничего не найдется, можно поискать в других штатах. Он застыл перед компьютером, ожидая ответ. Почти мгновенно на экране появилось имя и адрес. Все оказалось так просто! Несомненно, это был он, его Чад – Чарльз Льюис Карсон. Проживает в Бутте, штат Монтана. Дальше – номер телефона и адрес, электронная почта.