Татьяна Дубровина - Высший пилотаж

Маша привыкла мыслить логически и совершенно не была склонна ко всяческим мистическим толкованиям. Вот и сейчас она попыталась разложить по полочкам свое странное видение. Видимо, она просто заснула под монотонный голос лектора, и его слова отозвались в дремлющем сознании, вызвали в мозгу как бы «слайды», иллюстрирующие рассказ. И переплелись с ее собственными грустными мыслями о том, что надо жить, как прежде, потому что просто надо жить.

Что ей до летчика на серебристом самолетике? Прилетел и улетел. У нее свой жизненный круг, своя орбита. Мама, ставшая в одночасье из сильной деловой женщины взрослым обиженным ребенком, дача, на которой надо постоянно работать, иначе они не запасут на зиму ни варенья, ни соленья… Это ее долг, ее обязанность… Не суждено ей порхать под небесами, будто легкомысленная бабочка. Ее удел — на земле.

— Маша! Вот так встреча!

Сердце судорожно подпрыгнуло и ухнуло в пятки. Это его голос! Маша узнает его из тысячи! Стоп. Не поворачивайся. Иди, как шла. Хватит с тебя случайных встреч. Надо еще в магазин забежать после работы… Две недели он даже не думал о ней, а здесь «вдруг» повстречал…

Маша гордо вскинула голову, строго глядя прямо перед собой. Она быстро поднялась по ступенькам универсама, но не сдержалась и все же скосила глаза, чуть-чуть, совсем незаметно…

— Ну куда же ты пропала? — возбужденно говорил хрупкой белокурой девушке высокий мужчина. — Маша, Маша…

Он укоризненно покачал головой, и Маша заметила крохотную, тщательно замаскированную волосами лысинку. Фу-ты! Как голос похож… Но вовсе это не Иона, а чужой, толстый зануда, от которого незнакомая девушка не знает как отделаться… Маша облегченно вздохнула и… вдруг ощутила жуткое разочарование. Как жаль, что это не он!

Все эти две недели ей ужасно не хватает Ионы. Ни к чему скрывать это от самой себя. Никогда еще она не пялилась в небо, силясь разглядеть на горизонте крохотную точку самолета, никогда не бросала исподтишка взгляды на встречных брюнетов, смутно напоминающих издалека Иоанна.

Как здорово было бы вот так случайно встретить его на улице, поздороваться как ни в чем не бывало и пойти рядом, чувствуя тесную близость его загорелой руки, вдыхая запах его кожи — странную смесь изысканного одеколона и… керосина.

Маша остановилась перед витриной молочного отдела и никак не могла сообразить, зачем она, собственно, пришла сюда?

— Девушка, вы берете или нет? — раздраженно толкалась сзади толстая тетка с чеком в протянутой руке.

— Нет… Извините…

Словно от толчка, мысли потекли совсем в другом направлении. А почему она сама ждала так долго? Не попыталась объяснить Иоанну по-человечески, что в ее отказе не было стремления оскорбить его, унизить… Просто…

Да, но как она сможет оправдаться, не раскрыв своей постыдной тайны? Маша искренне стыдилась своей «особенности» и в глубине души считала себя уже почти что законченной старой девой. Глупые страхи и болезненная скромность стали уже комплексом неполноценности. Она же урод, а теперь вынуждена открыть свое уродство тому, кого успела безоглядно полюбить…

Ни за что на свете она не решится этого сделать! Лучше умереть! Лучше никогда не видеть его больше, чем заметить в глубине черных глаз насмешливую иронию и… жалость.

Самое страшное, если Ионе станет жалко «бедную дурочку», не умеющую следовать своим естественным инстинктам и панически боящуюся… любви.

Надо придумать другую причину. Можно с умным видом порассуждать о том, что секс — не главное в человеческих отношениях, что для Маши важно в первую очередь духовное слияние…

Жалкий детский лепет. Услышав такое, Иона не то что усмехнется, а откровенно заржет: «Что ты плетешь, девочка? Сначала по роже дала, а потом заявляешь, что я примитивное животное, не воспарившее до твоих высоких духовных запросов?»

Маша всегда считала себя достаточно умной и образованной, но ни в одной из прочитанных книг не было ответа на мучивший ее вопрос. В житейских ситуациях она тыкалась, как слепой котенок, наугад. Перебирала варианты и отвергала их один за другим.

Проклятая рука! Как она не отсохла! Кажется, что ладонь до сих пор горит от той оглушительной оплеухи…

Как она могла ударить Иону?! Маше хотелось нежно погладить его щеку, покрыть поцелуями лицо, легонько прикоснуться к твердым упрямым губам…

Нет, не легонько, а страстно и неистово… А потом… Она чуть не врезалась лбом в вертящуюся стеклянную дверь универсама.

Что за идиотская черта характера? Вечно Маша подозревает в людях самое плохое. Мнительность и подозрительность просто отравляют жизнь.

Вот накрутила сама себя, напридумывала, будто Иоанн настоящий бес-обольститель. А сердце не обманешь — оно-то уверено, что выбрало достойнейшего из достойных. И сердце тоскует в этой вынужденной разлуке, и рвется к нему, и верит в чудо, которое обязательно случится…

Рядом скрипнул тормозами серебристый «мерседес»…

И замерло сердце в радостном предчувствии… И ноги сами собой понесли Машу на обочину тротуара…

Дверца распахнулась… И Маша помимо воли склонилась к машине, заглядывая в кабину…

— Покататься хочешь, детка? — с усмешкой спросил здоровенный бугай, выбираясь из «мерса» и разминая на тротуаре ноги.

В глубине салона ухмылялись еще трое таких же «качков».

— Садись, обожди только, пивка прикупим…

Какие противные сальные улыбки на сытых рожах!

— Невтерпеж? Не боись! Обслужим в лучшем виде!

Маша шарахнулась назад, но бугай со смехом схватил ее за руку.

— Чего испугалась? Мы денег дадим, хоть прикид себе приличный купишь…

— О! Краснеет! Гимназистка…

— Пустите… — шепотом, чтобы не привлекать внимания прохожих, взмолилась Маша. — Пожалуйста… Я перепутала…

— Она думала, это ее машина! — хохотнул сидящий за рулем.

— Я… милицию позову… — Маша с трудом вырвала свою кисть из цепких пальцев, развернулась и без оглядки помчалась по улице.

Слезы застилали глаза, в ушах колотился обидный хамский смех.

— Доченька, что случилось? — всполошилась мама, едва Маша переступила порог.

— А что?

— Ты же плачешь!

— Разве? — Маша с усилием выдавила улыбку. — Просто соринка в глаз попала… Натерла… Столько пыли на улицах, хоть бы дождь пошел!

— Не говори, — тут же подхватила мама. — Даже трава пожелтела.

Маша отвернулась и быстро сказала:

— Надо бы на даче полить… Засохнет все… Пожалуй, я съезжу…

— Зачем? — удивилась мама. — Потерпи до выходных. Куда ж ты после работы ведра тягать? А обратно по темноте ехать?

— Нет! — упрямо мотнула головой Маша. — Сейчас.

Однако она вовсе не на дачу собиралась. Пока светло, она успеет добраться до аэроклуба. Может, застанет там Иону… Пока она совершенно не представляла себе, что скажет ему при встрече. Как получится… Пожалуй, впервые в жизни рассудительная Маша слепо доверилась воле обстоятельств — будь что будет!

Солнце висело низко над полем, но даже вечером жара была ужасной. Волосы прилипли ко лбу от пота, а под плотной льняной блузкой было душно, как под тулупом.

Маша шла знакомой уже дорогой, нервно сжимая сумочку. Там в потертом кошельке лежало несметное богатство — двести долларов, которые она потихоньку от мамы взяла из ящичка с «пособием». Как истинный бухгалтер, мама перевела свой капитал в надежную валюту.

Как она потом объяснит их исчезновение? Лучше не думать об этом… Стыдно… Мама бы сама дала, но язык не повернулся объяснить, для чего Маше нужны эти деньги.

Кажется, именно такую сумму называл старый сторож сельхозавиации, когда рассказывал ей о забавах богатых…

Нанимают за двести баксов полет, острых ощущений им не хватает…

Вот она и закажет для себя полет в этом аэроклубе. Может, ей тоже захотелось испытать прелесть полета? Они всех обязаны катать, она заплатит! А потом они с Иоанном сядут в кабину, он поднимет самолет, и там, высоко в небе, глядя друг на друга, они… Что?

Он возьмет в свои руки ее похолодевшие ладони, а она тихо улыбнется и скажет:

— Держи штурвал.

— Глупо все получилось, — улыбнется в ответ Иона.

И Маша согласно кивнет.

В небе сами собой сгладятся все земные недоразумения, и обратно на летное поле они вернутся примиренными и счастливыми…

Вход в аэроклуб преграждали массивные, крепко запертые ворота. Маша прищурилась, достала из сумочки очки и водрузила их на нос. Наверное, она выглядела смешно, когда оглядывала сквозь толстые стекла плотно приваренные стальные листы в поисках звонка.

Крошечная красная кнопка оказалась чуть выше Машиной головы. Она нажала ее и вздрогнула: стальная махина ворот бесшумно и легко поползла в сторону, открывая проход.

Ну что она мнется в нерешительности, как робкая просительница?! Она — клиент! И должна держаться уверенно и независимо.

Маша решительно шагнула вперед, и ворота так же бесшумно задвинулись за ее спиной.

Прямо перед девушкой было большое кирпичное здание, за ним стоянка с несколькими иномарками и микроавтобусом, справа, поодаль, белая вышка с флагштоком, а еще дальше длинный небесно-голубой ангар. Наверное, там стоит и тот допотопный самолетик, на котором Иона врезался в землю рядом с Машиной дачей.

Она огляделась: никого, словно вымерло все. Но ведь кто-то же открыл для нее ворота… И Маша направилась к ближайшему зданию, безошибочно определив в нем контору.

Иоанн сидел в вертящемся кожаном кресле и пил коньяк со старым клиентом, почти что приятелем — директором коммерческого банка, в котором он держал свой счет. Собственно, они успели выпить по одной и теперь обсуждали новое постановление Минфина, когда Иона случайно глянул в окно и остолбенел.

Совсем рядом по дорожке медленно и неуверенно шла… Маша. «Тьфу ты, Господи! Уже мерещится!» Иоанн зажмурился, поморгал и опять взглянул за окно. Никого…

— Давай, Петр Иваныч, еще по маленькой, — с облегчением вздохнул он.

Но замер, занеся горлышко над рюмкой… Из приемной отчетливо доносился негромкий девичий голос, который он не спутал бы ни с каким другим.

— Простите, я не поздно? Я хотела…

— Вы кого-то ищете, девушка? — Это ледяной и высокомерный голосок его секретарши.

— Нет! — испуганно. — Нет, что вы! Я хотела купить…

— Вы ничего не перепутали? Это аэроклуб, а не мебельный склад.

— Правильно. Я хочу заказать полет…

Иоанн плеснул в рюмку Петру, а сам стремительно встал и подошел к двери.

Интересно, что стоит за ее визитом? В полет ей захотелось? Чушь! Зачем пришла? К нему? Тогда почему крутит? Внутри закипала непонятная злоба…

Маша растерянно смотрела на высокую ладную девицу, которая по-хозяйски раскинулась в кресле, не выпуская из пальцев длинную черную сигарету.

«Красивая… — с каким-то тайным страхом отметила Маша. — Наверное, она ему нравится… А может, между ними нечто большее?»

Секретарша поглядывала на нее снисходительно и не скрывала удивления.

— Вы себе это… хорошо представляете?

Маша быстро кивнула.

— Ну что ж… — протянула секретарша и подвинула к ней бланк. — Заполняйте заявку. Вам по полной программе?

Маша скользнула глазами по колонке с расценками и ткнула пальцем в строчку, как раз двести долларов.

Холеные ниточки бровей взлетели вверх, однако вышколенная секретарша смолчала.

Иоанн нажал кнопку селектора и быстро шепнул Петру:

— Скажи ей, чтоб пилота не вызывала.

— Лена, пилотам не звони.

— Мне не брать заявку?

— Брать!

Иоанн мерил шагами кабинет, подсказывая Петру ответные фразы. Внутри у него все кипело от возмущения.

Она хочет покататься? Решила унизить его окончательно? Показать, что он обязан выполнять по ее заказу все ее прихоти? Отлично, мадам, вас обслужат по высшему классу… Сам хозяин аэроклуба поднимет вверх такую знатную клиентку…

— «Су» готовить или «Як»? — уточнила секретарша и отключила селектор. — Идите на поле, — велела она Маше и быстро набрала телефонный номер. — Андрей, выводи «Як-52»… Нет, сам хочет подняться…

Машу бил озноб. Может, от кондиционера? Теперь она с наслаждением подставила себя жарким лучам заходящего солнца.

Какое огромное поле… Выжженная трава пересечена несколькими бетонными полосами, как на настоящем аэродроме. Сигнальные огни по краям…