Татьяна Дубровина - Высший пилотаж

— Я тоже… тебя люблю…

Мама вошла в комнату и поставила вазу на стол.

— Вы целуйтесь, целуйтесь, не обращайте внимания, — быстро сказала она. — Я пойду чайник ставить…

Но они уже отпрянули друг от друга и оба залились краской. Иона с удивлением почувствовал, как горячая волна заливает его лицо, поднимаясь от шеи. Он сто лет уже не краснел, с тех самых пор, как принялся оправдывать кличку Казанова. Ну что мама так бестактно себя ведет? Вон Иона стал как вареный рак… Такой милый, смущенный, не знает, как вести себя…

Маша перевела дыхание и громко сказала:

— Я согласна.

— Что? — встрепенулся Иона.

— Я согласна стать твоей… женой, — с трудом произнесла это слово Маша.

Он вдруг порывисто подхватил ее, оторвал от пола и закружил по комнате.

Все слилось в неразборчивые цветные пятна, завертелось перед глазами… Мир качался, он казался зыбким и неустойчивым, словно почва ушла из-под ног…

Как в тумане Маша села с Ионой в машину. Они мчались по московским улицам, потом свернули за город. Куда? Зачем? Кажется, они едут подавать заявление…

Слова Ионы с трудом доходили до сознания…

— Я договорился в нашем загсе. Не хочу дворцы, там толкотня, суета… А здесь тихо, мы одни будем… Тебе нравится?

Маша кивала, не понимая до конца, о чем он…

Подмосковный районный загс помещался в бывшем клубе с облупленными колоннами. Рядом суетилась бригада маляров.

— Не волнуйся, к свадьбе все покрасят, заштукатурят, — сказал Иона, вводя Машу в гулкую пустоту большого обшарпанного холла.

Суетливая женщина средних лет выбежала им навстречу и порывисто затрясла Ионе руку.

— Спасибо, Иоанн Алексеевич, за безвозмездное спонсорство… Это ваша невеста? Вот сюда проходите… Извините, но формальности надо соблюсти…

Она протянула им бланки. Маша трясущимися руками принялась писать, а строчки прыгали перед глазами, буквы сливались… Неужели зрение опять пропадает?.. Крупная капля вдруг упала на бумагу. Потом еще одна… Это слезы…

— Не плачь, — шепнул Иона. — Все будет хорошо.

— Конечно… Это я от радости…

— Когда вы хотите? Шестнадцатого? Не волнуйтесь, я все подготовлю. Во сколько вас ждать?

Шестнадцатого? Это же через пять дней! Так скоро?! Маша растерянно покосилась на Иону. Да она даже к мысли о том, что она вдруг стала невестой, не успеет привыкнуть…

— Успеем, — в ответ на ее возражения улыбнулся Иона, когда они снова сели в машину. — Дольше ждать я просто не могу…

Он крепко сжал Машино колено и тут же отдернул руку. Знакомый горячий ток пробежал вверх по ноге, и Маша смущенно подумала, что ей тоже хочется поскорее приблизить этот волнующий, сладостный и пугающий момент, когда она станет его женой… по-настоящему…

С утра начинались суматошные хлопоты, поездки, подготовка, так что к вечеру Маша без сил падала на постель. Больше всех суетилась мама. Она что-то бегала покупать, то и дело показывала Маше какие-то вещи, подушки, рулоны льняных неразрезанных простыней. Говорила озабоченно:

— Надо у Савельевых машинку одолжить, подрубить простыни.

— Мама, зачем? — слабо возражала Маша.

— Не спорь. Это приданое.

Иона только усмехался, но ни слова не говорил своей будущей теще. Утром он заезжал за Машей, отвозил ее в шикарное ателье на примерку, долго выбирал фасон, спорил с известной модной модельершей:

— А мне не надо, как в Париже. Мы русские. Напрягите фантазию.

Маша молча смотрела на себя в отражении трех огромных зеркал. Это не она, а чужая девушка, утонувшая в пышных оборках…

— Не то, — злился Иона.

И снова это не Маша, а утонченная леди с волочащимся по земле шлейфом… Только русая коса выглядывает из-под кокетливой шляпы…

— К черту шляпу! — вспылил Иона.

Модельерша поджала губы:

— Но на венчание голову-то надо прикрыть. Не фату же вам шить.

— Да! Фату! Вот именно!

— Это сейчас не носят…

— А меня это не касается! Моей невесте положена фата. До пола.

Маша тихонько тронула его за рукав. Неудобно, что он так раскипятился… Но модельерша вдруг просияла, словно ее озарило, повертела Машу туда-сюда, придирчиво оглядывая со всех сторон:

— В народном стиле подойдет?

— Только скорее, свадьба через день.

После примерок они ехали в знаменитые бутики, где Иона пытался уже купить все без разбора. Здесь Маше приходилось его останавливать. К чему ей двадцать юбок, десять костюмов и восемь шляп? Она одобряла только то, что было достаточно скромно и достойно, не понимая, что выбирает именно самые дорогие вещи. Вышколенная обслуга с удивлением смотрела на простенько одетую девушку, которая с непостижимым вкусом вычленяла из вороха одежды самое качественное и достойное, единичные экземпляры, к которым приложили руку лично знаменитые кутюрье. Эти фирменные полиэтиленовые пакеты так и лежали дома нераспакованные. Маша даже дотронуться до них боялась. Она и соглашалась на эти подарки только потому, чтобы сделать приятное Ионе, думая про себя, что ему, наверное, неловко появляться рядом с такой простушкой.

— Хоть бы новое надела, что в старом ходишь? — не выдержала мама. — Иона вон какой элегантный, а ты как Золушка.

— Потом… успею… — отвечала Маша, втайне боясь, что это «потом» может так и не наступить.

Каждое утро она открывала глаза и спрашивала себя: не кончился еще счастливый сон? Ага… машинка стрекочет, мама готовит приданое… в углу на кресле лежат пакеты с подарками Ионы… а под окном хлопнула дверца машины… Значит, продолжается…

На работу она теперь не ходила. Иона привез ее в библиотеку и велел написать заявление на отпуск без содержания. Вернее, он настаивал на увольнении, но Маша воспротивилась. Она любила свою тихую библиотеку, книжки на стеллажах, покой и полумрак… Не может же она вот так сразу сжечь за собой все мосты. Ой, что было с девчонками, когда Маша появилась перед ними в сопровождении Ионы! Сашенька чуть со стула не упала, а Лариса рот открыла, а закрыть забыла. Так и сидела, пока Маша у стола Веры Петровны корябала под диктовку заявление.

— На месяц пиши, — склонившись к Маше, шептал Иона, ловя губами разлетающуюся золотистую прядь. — А лучше на два… Может, у нас медовый месяц затянется…

Маша заливалась горячей краской, потом бледнела и холодела от его слов. От них томительно сосало под ложечкой и бросало в дрожь.

— Ну, Маша, тихушница! Даже не намекнула… — обиженно протянула Сашенька. Она и предположить не могла, что эта скромная тихоня отхватит себе такого кадра. Серебристый «мерседес» — это же с ума сойти — в таком ездить!

А Лариса тихонько завидовала, замечая, какими влюбленными глазами пожирает Машу Иона. «Мерседес» или ступа с метлой — какая разница. Здесь любовь, товарищи! Только грустно, что опять эта капризная дама прошла мимо нее… к Маше свернула…

Вера Петровна подписала заявление и вдруг всхлипнула:

— Вы только с деточками не тяните… Слышишь, Машка? Сразу рожай.

— Ну что вы, Вера Петровна! — смутилась до слез Маша и покосилась на Иону.

— Ни в коем случае, — торжественно заверил он. — В таком деле промедление смерти подобно. — И этим окончательно вогнал Машу в краску.

— И у меня вот Леопольдиночка котят родила. Всю ночь я с ней сидела, гладила… Троих… Доходился-таки рыжий. Все в папу, — добавила Вера Петровна.

— Я там… каталог не дописала… — вспомнила Маша.

— Иди уже, какой каталог! Без тебя управимся, — махнула рукой Вера Петровна и смахнула рукавом слезу. — Первая ласточка ты у нас. Ну, девки, чтоб легким почин был. Теперь вы на выданье.

— Иоанн Алексеевич, а где вы работаете? — неожиданно спросила мама, когда они уселись вечерком выпить чаю.

— В аэроклубе, — ответил Иона.

— Летчик, значит? — уточнила мама. — А живете где?

— В Подмосковье.

Иона тихонько дул на чашку и искоса поглядывал на Наталью Петровну. Та задумчиво пожевала губы:

— Я почему спрашиваю… По телевизору говорят, мол, зарплата у летчиков низкая…

— Мама, ну при чем тут зарплата? — возмутилась Маша.

— Так ведь траты какие… У меня осталось немного от выходного пособия, взяли бы…

— У меня есть сбережения, — лаконично ответил Иона. — Свадьбу я сам оплатить в состоянии. Не обижайте меня, Наталья Петровна.

— Да я не хотела… Конечно… Просто из Подмосковья Машеньке на работу ездить далеко будет. Так я подумала… Живите здесь! — Она торжественно обвела их взглядом. — А я на дачу переберусь. Там отопление есть, Машенькин отец сам делал… А вашу квартиру сдавать можно, все деньги лишние…

— Ты на дачу? — изумилась Маша. — Ты же ее терпеть не можешь.

— Ничего, обживусь…

— Нет, Иона, не соглашайся. Я в состоянии встать на час раньше и добраться на электричке. Каждый понедельник так на работу езжу, — решительно возразила Маша.

— Понимаете, Наталья Петровна, — дипломатично отозвался Иона. — Исстари положено, чтоб жена к мужу в дом шла. Что же я, как примак, к вам пойду? Только хлопоты лишние и неудобства.

— А вы с родителями живете?

— Нет, отдельно. Вы не переживайте, Маше там понравится. Я как раз ремонт делаю.

Маша еще ни разу не была в доме Ионы и даже не предполагала, где он находится. Наверное, неподалеку от аэроклуба. Остальное не важно. Говорят ведь, с милым рай и в шалаше. Похоже, мама обиделась, что ее великодушная жертва не была принята, но виду не показала. Только Маша заметила, как сдвинулись на переносице тонкие черточки подведенных бровей.

— Ну, как знаете… Вам жить…

Хоть и мечтала она о том, чтоб выдать Машу замуж, чтобы внуки пошли, а все-таки не хотелось отпускать дочку из родного гнезда. Не положено плакать — радость ведь, а слезы сами катятся…

…Иона все это время спал часа по два в сутки. Помимо непосредственной подготовки к свадьбе была еще масса других забот. Он успевал проверить, как идет ремонт клуба, в котором расположен загс, договаривался в лучших ресторанах о найме поваров и обговаривал с ними меню, к тому же в доме затеял грандиозные переделки, так что Степан сбился с ног и с лица спал. В загородную резиденцию постоянно подъезжали машины, груженные мебелью, столами, столовыми принадлежностями.

— Принимай товар, — бросал ему на бегу Иона и опять исчезал, на этот раз на конезавод, а оттуда в реквизиторский цех «Мосфильма».

Он не чувствовал усталости, словно был семижильным. Нетерпеливая горячка приготовлений к торжественному дню будоражила кровь радостным волнением. Все-таки это были приятные хлопоты…

— Что ты чудишь, Иона? — щурился Костя. — Заказал бы «Пенту», пару «линкольнов», потом на недельку на Канары, и дело в шляпе.

— Ты сколько раз женился?

— Три, — ухмылялся Костя.

— А я первый и единственный.

Оглянуться не успели, как подошел уже назначенный день. Накануне вечером Иона по традиции собрал друзей на мальчишник. Даже в просторном холле его деревянной баньки стало тесно. Гости, словно римские патриции в тогах, расположились на кожаных диванах, завернувшись в простыни. Иону как виновника торжества напарили зверски, до болезненной красноты, нещадно исхлестав вениками.

— Смывай грехи, Соколов! Сейчас ты у нас заново родишься, как новенький будешь! — ухмылялся Серега и с оттяжкой шлепал Иону по спине дубовым веником. А Костя с другой стороны березовым…

— А девок выписал? Забыл, как с холостой жизнью прощаются? — подкалывали они Иону.

— Все, мужики, я свое отгулял…

— Ха-ха! Не прикидывайся ягненком, Казанова!

— Ей-богу!

— Тогда еще получи! Сейчас всю дурь из тебя выбьем!

— Хоть бы показал, что это за штучка такая сумела нашего Иону с пути истинного сбить.

— Завтра увидишь.

— Поддай парку, Серега! А теперь за ноги его! А ты руки держи! Раз-два, взяли!

Мужики подхватили Иону, вытащили из парной и с размаху, раскачав, бросили в наполненный ледяной водой бассейн. Он вылез, отфыркиваясь, разбрызгивая вокруг себя тысячи капель, а они хохотали, благодушно отпуская чисто мужские шуточки по поводу его неоспоримых достоинств.

Иона выпил стопку коньяка и неожиданно сказал:

— Вы тут гуляйте, ребята. А я спать.

— С ума сошел?! — раздался дружный вопль, но Иона был непреклонен.

— Что эти бабы с нами делают? — глядя Ионе вслед, сказал Серега.

— Лучшие кадры теряем. Ладно, наливай!

А Иона задумчиво обходил свой огромный дом. Степан уже заменил в спальне мебель, приглашенные из деревни женщины вымыли и выдраили все до блеска, выветрив из Иониных хором холостяцкий дух. Интересно, понравится тут Маше? Он так старался предугадать ее вкус, сделать все просто, удобно и изысканно…