– Этот Ватанабэ занятный парень, – пожал плечами Димка. – Я возьму почитать?

– Забирай. На редкость нудный роман, я первую главу и ту с трудом осилила, – сконфузилась мама. – Не самая лучшая книга Мураками.

– А мне нравится…

Так Димка прочитал свой первый роман и сам удивился – как это легко и приятно у него вышло. А когда принес зачитанный томик Мише, тот лишь придирчиво взглянул на него и спросил:

– Мураками? – а затем, растягивая слова, как резину, высказался: – Нет, не стану читать. Не люблю новомодных авторов. Их раскручивают, как волчки, но как только перестают запускать механизм – они сразу валятся вниз.

Димка очень расстроился и подумал уже обидеться на друга.

– Как знаешь, говорю лишь, что мне книга понравилась.

Миша еще раз внимательно взглянул на маленький томик, потом еще более внимательно на друга и спросил:

– А о чем там?

– Ну, не знаю, – задумался Димка. – Там один парень рассказывает о том, как это сложно – просто жить. Скажешь – ничего особенного? А я оторваться не мог…

Тогда Миша задумался, а потом подошел к книжным полкам. Он долго перебирал корешки, затем выхватил один из них.

– Держи! Не пожалеешь!

Димка взял книгу. Она была не такая толстая, как те романы, что баррикадами воздвигал вокруг себя Миша. Легонькая, тонкая. Он прочитал название: «Над пропастью во ржи».

– Это ужасы?

– Читай, узнаешь, – засмеялся Миша. – Должно понравиться.

Так Дима прочитал свой второй роман. И не пожалел.

Попытка же подсунуть книгу брату потерпела поражение.

– Про что там? – уныло спросил Никита.

– Ну, там один мальчишка – Холден Колфилд… – будто оправдываясь, начал рассказывать Димка.

Почему-то он всегда чувствовал себя немного неловко рядом с Никитой. И если бы не рекомендация Миши, никогда бы не посмел что-то предлагать брату.

– И что с этим парнем такого? – Никита, как карты, перекидывал страницы книги. – Он маг, вампир или «иной»?

– Да нет, обычный. – Димка даже покраснел.

Тогда Никита отмахнулся и пошел заниматься каким-то важным делом. Надо сказать, Димке всегда казалось: чем бы ни занимался брат – все у него выходило очень важно, значительно. Как будто, даже ковыряясь в зубах, Никита решал мировые проблемы.

– Димон, как думаешь, надо пионерскую организацию восстановить? – спросил он как-то, аккуратно подстригая ногти.

– Не знаю, не думал об этом, – честно признался Димка. – Нужно, наверное. А может, ну ее?

Никита тщательно достриг ноготь на мизинце и с укоризной посмотрел на брата.

– А о чем ты вообще думаешь?..

Вопрос поставил Димку в тупик. И правда – он не мог припомнить ничего существенного из своих размышлений. Иногда Димка всерьез раздумывал, как отличить правый носок от левого. Или сколько листьев падает в день с осеннего клена. А однажды на полном серьезе спросил Никиту:

– Слушай, а ты ночью переворачиваешь подушку?

– Зачем? – Никита нахмурил лоб.

– Ну, от щеки подушка становится теплой, тогда я переворачиваю ее другой стороной и снова ложусь – так прохладно и приятно сразу.

Никита посмотрел на брата, как на ребенка, сосущего палец ноги – с нескрываемым удивлением – и как это у него выходит, быть таким непосредственным? Но ничего не ответил.

Вот такие простецкие вещи интересовали порой Димку.


Сейчас, догоняя идущую впереди Сашу, он сбивчиво размышлял – о чем же с ней можно поговорить? Чем заинтересовать? Никита тут нашелся бы сразу. Да ему и говорить ничего не надо – девчонки сами смотрели ему в рот. Кажется, если Никита просто встанет и откроет рот, то тут же соберется с десяток девчонок, чтобы туда заглянуть. Как-то все у него здорово получалось: и на гитаре запросто играл. «Уматурман», «Сплин», «Високосный год» или «Трофима»? Пожалуйста! Не то что девчонки, даже их мамы заслушивались. Да и в спортзале Никита с легкостью тягал гири, как будто это были елочные шары. Даже учеба давалась ему легко. Димка же не увлекался ни музыкой, ни спортом, учился слабо, а самым несносным вопросом считал дежурную фразу: «Какое у тебя хобби?»

Никакого хоть мало-мальски пристойного хобби у него не было. Миша как-то пытался приобщить друга к рисованию и даже брал в поездки с Павлом Львовичем на «Божьей коровке», но художество казалось Димке чем-то вроде списывания у природы. Подглядел и перерисовал. Только зачем? Когда натуру все равно не переплюнешь. Таким образом, ценителем искусства он тоже не стал. Любое собирательство – от бабочек до баночек, казалось ему захламлением дома бесполезными вещами. От компьютерных игр кололо глаза и развивалась зевота. Пожалуй, единственное, что ему действительно нравилось, – это просто жить. И тут на редкость сложно было найти компанию по интересам. Обычную повседневную рутину принято ругать. Так что и поговорить-то Димке о жизни, по сути, было не с кем. Даже с Мишей они все больше молчали.

Отсутствие хобби и стоящих интересов сильно осложняло Димке общение с девушками – возможность произвести на них впечатление казалась минимальной. К тому же робость не позволяла болтать о каких-нибудь ничтожных глупостях:

«Тебе идет новая прическа».

«Спасибо!»

«Погуляем?»

«Возможно…»

Завести такой разговор мог кто угодно – даже самый последний идиот без хобби – только не Димка.

Как-то раз, вдохновленный двумя прочитанными книгами, он решил было вступить в интеллектуальную беседу с хорошенькой одноклассницей и ляпнул что-то про Сэлинджера.

– Селин жирный? – негодующе воззрилась на него одноклассница.

И Димке пришлось долго объяснять, что он никоим образом не хотел обидеть великого актера, прославляющего нелегкий труд отечественных милиционеров. Пока шла эта глубокомысленная беседа, Димка вовсе перехотел сближаться с этой девчонкой.

Так он и дожил до шестнадцати лет, не встречаясь ни с одной девушкой. Однажды Никита решил было поспособствовать этому процессу и привел брата в компанию, где девчонки роились, как осы в улье. Так и впивались взглядами в парней. В обществе брата Димка словно попадал в ореол его обаяния: как земля, залитая солнечным светом, рядом с Никитой он будто бы смотрелся ярче и краше.

– Ты брат Никиты? – спросила какая-то девчонка, игриво сдувая лакированную челку со лба.

– Да.

– А ты милый…

Эта девчонка была очень модной и, наверное, считала себя немыслимо красивой. Но Димка ровным счетом ничего не понимал в этой моде. От яркой бижутерии у него рябило в глазах, а кукольная стильная прическа вызывала ощущение, будто ты находишься в магазине игрушек. Боевая раскраска глаз делала модницу похожей на рыбу – Димка видел когда-то целые косяки таких рыбешек в программе «Живой мир». Надо сказать, на дне океана, среди кораллов, они смотрелись очень забавно. Но увидеть такую лупоглазую селедку, да еще с лакированным начесом, в компании друзей, ему уже не было так весело. К несчастью, вместо хвоста у этой русалки были ноги – тонкие, как две пипетки. Но, несмотря на это, Селедка все время рвалась танцевать. Пипетки ног завершались громоздкими туфлями с каблуками такой величины, что модница передвигалась, словно на ходулях. При этом ее колени странным образом выгибались назад. Димка как раз размышлял над тем, как выглядит гибрид селедки и кузнечика, когда Модница пригласила его танцевать. В танце она извивалась всем телом, размахивала руками и строила глазки. Димка же все время вынужден был находиться в боеготовности, ожидая, что вот-вот его поцарапают локтями или ресницами. Но самое страшное ждало его впереди – на медленном танце. Тогда Селедка повисла на нем, как на вешалке, и начала тяжело дышать в ухо. От чего Димке казалось, что он сам – выкинутая на берег рыба, которая слышит недосягаемый шум прибоя. Ему одновременно стало душно, и мороз пошел по коже. А Селедка между тем подняла голову и выпучила глаза так, что казалось, они вот-вот выпадут из глазниц вовсе. У Димки возникло ощущение, что правым глазом Селедка смотрит на его правое ухо, а левым – на левое. Выпятив густо накрашенные губы, она потянула их вперед, как бывалая соблазнительница. Димка понял – она целит ему в рот. Залакированная челка модной красотки наждаком прошлась по Димкиным глазам, а затем врезалась в нос. Резкий запах лака защекотал ноздри. Димка не выдержал и чихнул так сильно, что у Селедки с одного глаза слетели накладные ресницы. Вместо поцелуя он получил увесистую пощечину, чем остался крайне доволен. Зато Селедка носилась по дому и вопила так, что, будь этот дом океаном, в нем непременно бы случилась буря. Модница обзывала Димку неблагодарным хамом, больным идиотом и вообще сумела вспомнить столько эпитетов, что впервые заслужила его уважение. Димка и подумать не мог, что Селедка умеет связать больше пары слов. Как всегда, улаживать ситуацию пришлось Никите. И на подобные вечеринки после того случая он брата уже не брал, да Димка и не обижался – каждому свое. Никите – толпы поклонниц, что готовы ловить каждый его чих, а Димке хватит и одной заветной мечты. И на нее он чихать вовсе не собирался!..


Сейчас Димка крался за Сашей, как ловец бабочек за ценным экспонатом, боясь спугнуть удачу, и почему-то вспоминал далекое детство, когда все было просто и бабочки сами садились на носы. Однажды летом Сашка заболела ветрянкой. Они были тогда совсем еще малявками. Видимо, Саша привезла инфекцию из московского детского сада. Тогда мама запретила Димке и Никите играть с ней. И Саша сидела дома одна, день за днем вовсе не показываясь на улицу. Димке же очень быстро наскучили все машинки и пистолеты. На речке не с кем было искать головастиков, а песочные замки казались пустыми и унылыми. Часами Димка ошивался рядом с Сашиным домом, надеясь хоть глазком взглянуть на нее. А она все не появлялась. Тогда он принимался размышлять об этой страшной заразе – «ветрянке». Он представлял, что Сашу, наверное, привязали к кровати, чтобы она не улетела вслед за ветром в дальние страны. А каждый заразившийся от нее ребенок сразу взмывает в небо и летит по своим делам или просто неизвестно куда…

И вот однажды, когда фантазия Димки уже поселила всех заразившихся детей в птичьи гнезда, он вдруг увидел Сашу. Ее мордашка прилипла к стеклу, она во все глаза смотрела на Димку, видимо, также умирая со скуки. Как только она поняла, что ее заметили, сразу в страхе отпрыгнула от окна. Но Димка успел увидеть, что все ее личико было в зеленых пятнах – неужели Саша превращается в лягушку? Испуганный Димка убежал к реке и долго сидел на берегу, размышляя о том, как, наверное, Саше страшно бороться с этим недугом одной и знать, что все друзья отвернулись от нее. И ему стало очень стыдно за себя. Тогда он смело вернулся обратно, пронырнул к Саше на участок, встал под окном ее комнаты и начал тихонько кидать в него маленькие камушки. Через пару минут окно приоткрылось, но сама Саша пряталась за занавеской.

– Уходи, я заразная! – прошипела она.

– Ну и что!

– И очень страшная, – заныла Саша. – Сама себя боюсь, даже в зеркало не смотрю.

– А я не боюсь. – Димка был непреклонен. – Уверен, ты будешь самая красивая лягушка в мире!

Тогда Саша не выдержала и засмеялась, а вслед за ней покатился и сам Димка. Потом Саша потихоньку вылезла из-за занавески, и они долго болтали о речных камнях, куриных богах и песочных замках. А Димка увидел, что Саша вовсе не лягушка, и все ее пятна показались ему даже симпатичными – как веснушки, только зеленые…

Через неделю, когда Саша поправилась, пятнами покрылся сам Димка – тогда, в наказание за непослушание, он всю болезнь жил у подруги, чтобы не заразить Никиту. И это наказание до сих пор было самым лучшим в его жизни!..


Как только Димка пришел сегодня к Саше домой, сразу заметил, что этой зимой подруга выглядит немного иначе: не так, как раньше. Во взгляде появилось что-то новое – отрешенное или таинственное, трудно разобрать. Иногда это было почти незаметно, и она снова превращалась в веселую девчонку, которую он всегда знал. Но уже через минуту выражение глаз стремительно менялось, и наружу выскакивала темная глубина. И что-то крутилось там – на дне, непонятное, даже пугающее. Только Димка с детства не боялся ничего, если дело касалось Саши, и готов был нырнуть на любую глубину, чтобы вытащить ее из пучины…

Он все смотрел Саше вслед, боясь приблизиться, и каждый жест подруги казался ему неземным – будто она плыла над землей, вовсе не касаясь ногами этой заснеженной дороги. Но тут же увидел отпечаток подошвы – один, другой, третий. Такие небольшие аккуратные следы – совсем обыкновенные. И Димка почему-то был несказанно рад им: Саша снова здесь, снова рядом, снова они идут по одной дороге. И пусть ее мысли далеко. Димка просто пойдет тихо ей вслед и ни о чем не станет спрашивать. Ни про фильмы, ни про музыку, ни про книги… даже про прическу промолчит. Пока есть между людьми недосказанность – их тянет друг к другу. Во всяком случае, ему хотелось в это верить…