Ксения Беленкова - Вьюга юности

– Не-а, а чо? – продолжал исступленно мучить галстук Димка.

Никита какое-то время еще всматривался в невинную Димкину физиономию, а потом махнул рукой.

– Представляешь, я ее пригласил, а она говорит – что уже про все знает. Идет на выставку, только не со мной.

Димка удовлетворенно кивнул.

– Ты знаешь, с кем она идет? – вдруг буквально напрыгнул на него Никита.

Димка даже пошатнулся и чуть не удавился чертовым галстуком.

– Да что я? Сам бы спросил, раз тебе надо, – вырвался Димка. – И вообще, выходить пора. Не понимаю, что ты так завелся…

И тут его спасла мама, прокатив по коридору громогласным:

– Я ухожу! А вы как хотите!

Димка проскользнул по стеночке мимо брата, выдавать ему свою глупую ревность и разговор с Мишей совсем не хотелось.

– Иду! – побежал он за мамой.

А Никита плелся сзади и ворчал себе под нос:

– Кто же ее пригласил? Как это я профукал?..

По городу семейство двигалось длинной вереницей. Впереди скакала мама, оставляя за собой глубокие дыры от крупных каблуков на свежем снегу. За ней еле поспевал отец. Мама периодически оглядывалась, пытаясь отобрать у него портфель, но отец держал оборону. За ним шел Никита, подняв воротник и засунув руки в карманы. Он выглядел каким-то нахохлившимся, кажется, даже сбитым с толку. И оглядывался по сторонам, будто каждый миг ожидая увидеть выплывающую из какого-нибудь окрестного дворика Сашу в компании сомнительного незнакомца. Димка топал последним, распахнув куртку и подставляя горячий лоб под влажные снежинки. Сейчас он даже улыбался, забыв о предстоящей выставке. Просто радуясь, что вовремя успел подсуетиться. И Никита шлепает себе впереди озадаченный и одинокий. Без Сашки. Сейчас ему даже не было стыдно перед братом, для которого Саша стала лишь очередной блажью. Он всерьез решил, что больше не позволит Никите играть чувствами подруги! Димка готов был встать на ее защиту, даже если придется пойти поперек братских чувств.

И вот вся процессия вышла к Дому культуры, на пороге которого курил бородач. Он приветственно махнул рукой и чуть ли не подпрыгнул над верхней ступенью. Наверное, до последнего опасался, что сомневающийся в себе Димка откажется выставлять напоказ свои работы.

Стены коридора Дома культуры уже были пусты – они ждали новую экспозицию. И мама тотчас начала обрамлять Димкины фотографии. А потом аккуратно развешивать их. И вот когда все работы заняли свои места, мама еще долго перемещала их, руководствуясь рекомендациями бородача:

– Эту надо в начало! – командовал он. – А эту – к окну, там лучше освещение.

– Время! Время! – торопила мама.

Тут в коридоре раздались чужие голоса – прибыли первые посетители. Кажется, соседи бородача. Потихоньку Дом культуры заполнялся людьми. Кто-то пришел сюда по своим делам, вовсе не зная про выставку: они с интересом проходили по коридору и тут же пропадали в каких-то дальних комнатах.

– Волнуешься? – Отец похлопал Димку по спине.

Димка кивнул и снова взглянул на дверь – почему Саши еще нет?

– Мне вот этот снимок очень нравится, – разоткровенничался папа, который до того помалкивал о своих впечатлениях.

Он подвел Димку к одной фотографии. На ней дворовый пес семенил от магазина «Три поросенка». В зубах его была зажата сосиска. Димка давно заметил эту дворнягу, которую регулярно снабжали мясом папины сердобольные продавщицы. Он даже решил, что между отцом и этим псом есть сходство. Они оба каждый день ходили в «Три поросенка», как на работу. А все для того, чтобы прокормить свою семью.

– Фотограф должен все подмечать! – удовлетворенно сообщал отец. – Я всегда подозревал, что продавщицы этого шелудивого пса подкармливают. Теперь уж разберусь с ними.

– Не надо разбираться, – попросил Димка.

– Почему? – удивился папа.

– Ну, – Димка запнулся, а потом радостно изрек: – Ради искусства!

Отец задумался. Он глядел на сына, потом на бодрого пса, отхватившего хозяйскую сосиску. И снова – на сына.

– Ладно, – наконец махнул он рукой. – Ради искусства мне сосисок не жалко!

И Димка удовлетворенно кивнул – впервые за свою жизнь ощущая реальную пользу от этого неведомого слова «искусство».

Мама тихо спорила с бородачом по поводу какой-то фотографии.

– Кажется, я не отбирал этот снимок, – удивлялся бородач.

– Его выбрала я, – парировала мама. – Имею право? И так все мои любимые фотографии остались дома. Пусть хоть эта здесь повисит, глаз порадует.

– Но это же какой-то лубок, – возмущался бородач.

– И что плохого? – наступала мама. – Сочно, празднично!

Димка подошел к спорщикам и взглянул на снимок. Яркий, веселый, заводной. Он сфотографировал тогда праздничное уличное представление для детей на площади перед кинотеатром. Ряженые Дед Мороз и Снегурочка лихо отплясывали возле светящейся елки.

– Да ничего плохого, – сдался бородач и глянул на Димку. – Просто как-то просто…

Димка ничего не понял, а мама почему-то продолжала бунтовать.

– Между прочим, все гениальное – просто…

И тут бородач окончательно признал поражение. Он обнял маму за плечи и даже ткнулся своей бородой ей в щеку.

– Ух, сдаюсь-сдаюсь! – смеялся он, а потом снова повернулся к Димке: – Береги мать, гений! – шутливо сказал бородач.

Тут входная дверь снова хлопнула, и Димка чуть ли не рванул к ней, ожидая прихода Саши. Но это вошла всего лишь ее бабушка.

– А где же ребята? – спросил он, кажется, даже забыв поздороваться.

– За Павлом Львовичем решили зайти.

– Но они придут? – забеспокоился Димка.

– Конечно, не волнуйся, – Сашина бабушка понимающе улыбнулась. – Так я пройду?

Димке стало неловко.

– Ну конечно, – он даже покраснел. – Давайте я вам все покажу.

И он повел статную пожилую даму по коридору, мимо своих снимков, что-то рассказывая о них, хотя думал сейчас совсем о другом. Сашина бабушка выглядела сегодня наряднее, чем на празднике. С прической, на каблуках, даже ногти на руках накрашены. Это Димка заметил, когда она метнула кисть в сторону одной фотографии.

– Ой, это же я? – спросила она.

Хотя сомневаться не приходилось. Этот кадр Димка очень любил: украв его потихоньку, он был очень доволен результатом.

– Ну ты и шутник! – разглядывала себя Сашина бабушка, покачивая головой. – Подкараулил в самый неудобный момент.

– По-моему, вышло здорово! – сказал Димка. – Вы здесь на Сашу похожи…

– Это она на меня похожа, глупый! – усмехнулась бабушка.

И Димка снова покраснел. А Сашина бабушка поглядывала на него с фотографии: хитро, даже как-то по-детски. И хоть в руках у нее торчала метла, на Бабу-Ягу она была похожа меньше всего. Скорее, на выметающую сор из дома девушку. Она распахнула дверь в зиму и потихоньку подталкивает мусор к порогу, поленившись взять совок.

– Ладно, прощаю тебя! – сказала наконец Сашина бабушка. – Только после выставки пообещай отдать фотографию мне… О, а вот и ребята!

Она повернулась. Димка вслед за ней. И тут же увидел Мишу с Сашей.

– А где же Павел Львович? – Димка подошел к друзьям.

– Не очень хорошо себя чувствует, – вздохнула Саша.

– Но передавал тебе свои поздравления! – сказал Миша.

– Да ладно, – запинался Димка. – Да чо уж там…

– Нет, ты правда молодец! – Саша схватила его под руку. – Показывай скорее, что тут у тебя! Просто не терпится! А я здесь тоже висю? То есть вишу?

Димка молча кивнул: он теперь будто язык проглотил, а рука, за которую держалась Саша, превратилась в какую-то плеть: даже в локте не гнулась.

– Ой, а где я? Где? – Саша явно не замечала его замешательства. – Не очень страшная?

Димка отрицательно замотал головой.

– Страшная, страшная, я знаю, – настаивала Саша.

Но вдруг замерла на месте.

– Ух ты! – выдохнула она. – А я и не видела эту штуку!

Они стояли перед снимком, который Димка сделал накануне возле реки. Миша на ходу врезался в остановившуюся Сашу и теперь тоже разглядывал фотографию.

– Здорово вышло, – тихо сказал он.

И Димке показалось, будто друг о чем-то грустит. Он взглянул на снимок, где с берега Истры взлетала в небо прозрачная «Божья коровка», которая проглотила двух маленьких человечков. Ледяные бока сияли, отчего машина казалась светлячком – горящим ярче зимнего солнца.

– Мишка, это ты сделал? – спросила Саша.

– Ага, – Миша все еще завороженно разглядывал снимок.

– Покатаешь меня?

И тут Миша легонько толкнул Димку в бок.

– У меня времени мало, но Димон, думаю, не откажется. Верно?

До сих пор не обретший дар речи Димка послушно закивал. И тут же почувствовал, как с другой стороны его подпирает Никита.

– Всем привет! – непринужденно поздоровался он, явно довольный тем, что Саша пришла на выставку не с каким-то пронырливым незнакомцем, а всего лишь с Мишей. – Куда собираетесь? – Никита уже обогнул компанию и пристроился рядом с Сашей. – Меня возьмете?

У Димки во рту стало как-то кисло и захотелось провалиться на месте. К чему выставки, и вообще – все это, когда героем все равно окажется Никита. Пора было бы уже смириться. Но тут случилось то, чего никто и ожидать не мог. Сначала это был просто звук – цок, цок, цок – по плиточному полу коридора. А потом трескучий голосок.

– Ники, лапочка! – и затем смачный чмок. – А что это ты меня на выставку брата не позвал? Фи…

Светка вплелась в Никиту, как лента в косу. Обхватила со всех сторон, кажется, не давая дышать. Отчего глаза у братца выпучились, а вид стал очень жалостливым. Только в первый миг Димке совсем не было его жаль – пусть сам разбирается.

– Разве ты увлекаешься фотографией? – кряхтел Никита.

– Я увлекаюсь тобой, – шепнула ему Светка.

А потом почему-то кинула странный взор на Сашу и, состроив участливую мину, сказала:

– Ой, видела сейчас на той стеночке твой снимок. Дим, ну зачем ты ее так?

– Что? Как? – Димка выплюнул первые слова.

– Саша там жутко стремная, – прошелестела Света, указывая на какую-то фотографию.

И Димка уже готов был вцепиться в горло этой противной девчонке. Но Никита оказался быстрее.

– Замолчи! – Он как следует тряханул Светку, отчего ее лакированная челка взлетела козырьком вверх.

– Я не хотела никого обидеть, – спохватилась Светка. – Фотка неудачная, и все…

– Сама ты неудачная! – прошипел Миша.

– Цокай отсюда, а? – вырос над ней Димка.

Но Никита уже и сам выволакивал подругу на улицу. Тогда Димка обнял растерявшуюся Сашу и сказал:

– Не слушай ее, дура она. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Саша. – И снимки у тебя хорошие. Правда.

Она улыбнулась, и Димка почувствовал себя самым счастливым на свете.

Никита выскочил на улицу, волоча за собой Светку, как пустой мешок на тонких ножках. К тому же упирающихся.

– Да что случилось, Ники? – негодовала она. – Все из-за этой замухрышки?

– Заткнись уже, не поняла, что ли? – Никита терял остатки самоконтроля.

– А я давно заметила, что ты изменился! – Светка впилась в него своими длинными ногтями. – Как эта «подружка детства» приехала, ты меня избегать стал. А теперь еще и грубишь! Смотри у меня…

– Чего я там не видел, – Никита нахально сплюнул в снег.

Светка опешила.

– Не нарывайся, Ники, – процедила она. – Я тебя совсем не понимаю. Тебе что, серьезно интересна эта чувырла?

Никита прямо затрясся.

– А не пошла бы ты! – зашипел он.

А затем развернулся к Светке спиной и рванул обратно в Дом культуры. Дверь громко хлопнула, оставляя холод за порогом, но мороз пошел у Никиты по коже. Он увидел, как непринужденно Димка обнимает Сашу. И они улыбаются друг другу, будто всю жизнь только и мечтали оказаться рядом. Никите стало совсем не по себе, но все же он подошел к веселой компании. Димка уставился на брата, как бык на красную тряпку, а Саша и вовсе отвернулась. Миша сказал:

– Смотри, не подпускай больше свой манекен к Сашке! – и на полном серьезе показал Никите кулак.

– Ребят, простите, что так вышло, – Никите было одновременно стыдно, больно и обидно. – Саш, извини…

– Да ладно! – вдруг весело ответила Саша и глянула на него вскользь. – Не бери в голову. Я же не обязана всем твоим девушкам нравиться.

И прозвучало это лишь с грустной насмешкой, без едкости и злобы. Похоже, Саше действительно было все равно.

– Не обижаешься? Правда? – переспросил Никита, пытаясь заглянуть Саше в лицо.