Я вернулся к открытой части навеса и выстрелил из первой ракеты. Даже при дневном свете она была очень яркой. Я наблюдал, как ракета поднялась на триста метров вверх, прежде чем начала падать, освещая путь. И погасла раньше, чем упала в воду.

Я смотрел в бинокль, пытаясь разглядеть, есть ли сигналы… хоть, что-нибудь.

Ничего.

На горизонте даже не было никаких облаков, чтобы по ним можно было определить направление к земле, над которой они, как правило, образовывались. Ветер дул на юго-юго-запад, что не радовало. Туда, где затонул «Дар». Ближайшая же земля была на юго-востоке.

— Твою мать.

— Что случилось?

Я напрягся. Эта куколка и ее тупые вопросы доконают меня.

— Давай разберемся, — прорычал я. — Ох, черт, прости, только что вспомнил, что забыл дома свои парадные туфли, а они мне так нужны сегодня вечером для разговора по душам. Как ты думаешь, что, бл*дь, случилось? Может, мы посреди херова океана и не знаем, где чертова земля? Может быть, это случилось?

— Почему ты кричишь на меня? — прокричала она, всхлипывая.

Девчонка подтянула ноги к груди и обняла их руками, практически свернувшись в клубочек. Я не хотел выплескивать на нее все дерьмо, но это произошло, потому что я ужасно вспыльчивый ублюдок.

— Я немного не в себе, понятно? — заорал я на нее. — Мой дом, бл*дь, утонул, здесь жарко, как в аду, и я все никак не могу, черт возьми, понять, зачем я спас тебя. Ясно?

Она подняла руку и вытерла ею глаза.

Я довел ее до слез.

Бл*дь.

Я не хотел доводить ее до слез. Мне нужно было успокоиться. Вся злость и напряжение — это всего лишь пустая трата энергии, а трата энергии — трата воды и еды. Я закрыл глаза и попытался сделать несколько медленных успокаивающих вдохов, но это не помогло. Если бы замедление дыхания работало, я бы бросил курить.

— Твою мать! — пробормотал я, и меня осенила мысль, которая могла бы спасти нас. Я дотянулся до кармана на своем поясе и достал пластиковый контейнер с тремя сигаретами «на всякий пожарный». — Слава богу!

Я достал одну и тщательно закрыл контейнер с оставшимися. Зажигалка была слишком влажной и не работала, но в комплект для выживания входили влагостойкие спички. Я прикурил, откинулся на бортик плота, закрыл глаза и глубоко затянулся. Я сделал пять длинных и глубоких затяжек, прежде чем открыл глаза. Она уставилась на меня своими большими, потрясающими глазами, из-за чего мой член ожил.

Класс — то, что нужно.

Она отвернулась и стала нервно раскачиваться вперед и назад. От покачиваний девчонки в моей голове всплыли картинки того, как я могу заставить ее раскачиваться сотней других способов.

Курение в условиях выживания — не самая хорошая идея, но я должен был взять себя в руки, чтобы мыслить четко, так что лучше было покурить, чем ничего не делать.

Сделал еще одну длинную затяжку, выпустив дым над водой. Я наслаждался курением, зная, что осталось всего две сигареты. Я мог бы справиться и без сигарет, если бы у меня была бутылка чего-нибудь покрепче, но за неимением и того и другого, мне пришлось посильнее затянуться.

Она все раскачивалась на месте, что дико меня бесило.

— Что с тобой не так? — опять прорычал я. Я не был сильно зол, просто напряжен и раздражен. Сигарета помогала, но что мне действительно было нужно, так это выпить. Не думаю, что в комплекте для выживания предусмотрены малюсенькие бутылочки с алкоголем.

— Я… хмм... — она промямлила и отвернулась. Даже сквозь ее загар я видел, как она покраснела.

— Что? — раздраженно спросил я. Если она начнет жаловаться на дым от сигарет, я выкину ее за борт.

— Мне... нужно в туалет.

Я рассмеялся. Затянулся в последний раз до самого фильтра, прежде чем выкинуть окурок в воду.

— Ну, так вперед!

— Куда?

— Ты где-то видишь удобную ванную комнату? — я вновь рассмеялся и с жалостью взглянул на нее. — За борт, куда же еще?

— Как?

Ладно, в ее словах был смысл. Или ни хрена не было. Ведь у нее не может быть хрена. Я рассмеялся от своей мысленной шутки.

— Ну… не знаю… Свесь свой зад над водой. Или лезь в воду. Сделай уже это как-нибудь.

— Мне придется раздеться.

— И?

Она опять покраснела.

— Что? Ты хочешь, чтобы я вышел на несколько минут в другую комнату? Обещаю, пялиться не буду.

Она не двинулась с места. Вообще-то она все еще раскачивалась, но ничего не сделала, чтобы решить свою проблему. Если бы она и дальше так сидела, то обмочилась прямо на плот.

— Если тебе станет легче, я уже облапал тебя и спереди и сзади, касался твоего рта своим и трогал твою грудь, так что теперь не до...

Она открыла рот от удивления и прикрыла его рукой. Я понял, как это прозвучало, учитывая, что тогда она была без сознания. Я встряхнул головой.

— Я не имел в виду… Бл*дь! — я схватил футболку и откинулся на спину, закрывая ею лицо. Я пролежал так с минуту, но не услышал никакого движения, поэтому крикнул на нее опять: — Давай, быстрей!

Она зашевелилась. Я услышал, как она переместилась в переднюю часть плота, затем она задвигалась на одном месте, вероятно снимая шорты и купальник.

— Если ты собираешься лезть в воду, надень спасательный круг на талию и держись за чертову лестницу. Я не хочу снова нырять за твоей задницей.

— Хорошо, — ответила она. — Эмм... где он?

— Снаружи за бортом, слева.

— Спасибо, — ответила она.

— Забей.

Я услышал, как она задвигалась и приблизилась к борту. Потом тихий всплеск воды, и минуту спустя она вскарабкивалась на плот.

— Нечто похожее на полотенце там, — сказал я, выбросив руку по направлению к задней части плота и махнув ею. — Убедись, что пол тоже сухой.

— Спасибо, — сказала она.

— Забей.

Я слушал, как она двигалась вокруг, вскоре мне надоело просто так лежать, прикрыв голову гребаной футболкой.

— Ты все?

— Практически, — тихо ответила она. Ее голос по-прежнему звучал через силу. — Хорошо, я закончила.

Я сбросил футболку с лица и выпрямился, глядя на нее. Она поправляла лямки на купальнике, все еще краснея.

— Ты знаешь, почему мое… хмм… горло болит?

— Да, — произнес я, не вдаваясь в подробности.

Через минуту она все-таки спросила:

— Так почему же мое горло болит?

— Потому что ты нахлебалась долбаной морской воды, — сказал я. — От этого твое горло и голосовые связки воспалены. Подожди день, и все пройдет.

— Спасибо, — сказала она опять.

— Забей, — повторил я снова.

Я засунул руку в запечатанный контейнер с провизией и извлек протеиновый батончик. Разломав его пополам, бросил один кусок ей.

— Ешь, — приказал я. — Вторую половину получишь в шесть часов.

— Шесть часов? — повторила она.

— Ты что, гребаный диктофон? Да, шесть часов.

Я знал, что был ублюдком, но мой мозг работал сверхурочно, пытаясь определить лучшее решение ситуации. С ней все было на порядок сложнее. Если бы дело касалось только меня, я был бы уверен, что все будет хорошо. Здесь было изобилие еды и воды для меня. Я мог рыбачить, сам о себе заботиться и остаться в живых, даже в таких экстремальных обстоятельствах. Ее пребывание со мной… делало все сложным.

Я привык к игре со смертью. Последний герой. Каждый сам за себя. Ты никому не помогаешь, потому как тебя ударят в спину при первой же возможности. Примитивная часть моего мозга уговаривала меня швырнуть ее за борт, так как ее спасение может стоить мне собственной жизни.

Но я не мог этого сделать. Блин она была всего лишь мелкой девчонкой. Не ребенок, конечно, но она была такой хрупкой и выглядела чертовски беспомощно. Мне даже приходилось сдерживать себя от желания обнять ее, утешить и, возможно, трахнуть, чтобы заставить забыть о том ужасе, в котором она оказалась. Да, мне определенно хотелось сделать это.

Бросить за борт или впиться в ее губы в глубоком поцелуе? Я не мог определиться, и это чертовски настораживало меня.

— Иди сюда, — произнес я, пытаясь говорить не злобно. Не уверен, что у меня это получилось, но она придвинулась немного ближе. — Тебе необходима вода, чтобы то, что ты съела, смогло перевариться.

— Я хочу пить, — призналась она.

Я отмерил ровно половину чашки и протянул ей. Когда она потянулась за ней, я поднес ее обратно к своей груди, тем самым убрав из зоны досягаемости девушки.

— Слушай внимательно, — сказал я, сузив глаза. — Оближи губы, а затем сделай небольшой глоток воды. Прополощи рот, горло и проглоти. После снова оближи губы. Продолжай так делать, пока жажда не уйдет. Поняла?

Она кивнула, и я протянул ей чашку, внимательно наблюдая за ней. Она сделала, как я сказал, а затем передала чашку мне обратно.

— Намажь побольше на свои губы, — сказал я, протягивая тюбик гигиенической помады из комплекта средств для выживания.

— Для чего это?

— Помогает сохранить влагу, — ответил я. — Это также поможет от солнечных ожогов. Защищает от прямых солнечных лучей, так понятно? Такую малышку, как ты, палящее солнце, вероятно, убьет.

— Я не сгорю так легко, — ухмыльнулась она.

Я пристально посмотрел на нее.

— Ты не привыкла быть под прямыми солнечным лучами, в том числе и отраженными от воды, без какой-либо защиты в течение неопределенного количества времени. Все сгорит, в конце концов.

Она нанесла помаду на губы и протянула тюбик мне. Я закрыл его и убрал.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Даниель, — ответил я автоматически. Даже не задумываюсь над этим вопросом, когда кто-то спрашивает. После четырех лет использования вымышленного имени, оно было для меня также привычно, как и мое настоящее имя.

— Я — Рейн (прим.ред. можно перевести с англ. как дождь), — сказала она. — Спасибо, что спас мне жизнь.

— Забей, — я старался не смеяться над ее именем. Помимо того, что оно было столь пафосным, как я и ожидал, то обстоятельство, что это явление природы, а не имя, было чертовски уморительным.

— Знаешь, ты мог бы сказать «пожалуйста».

— Я еще не спас тебя, — ответил я. — Ты можешь возненавидеть меня за то, что я не позволил тебе утонуть. По крайней мере, это был бы конец. Утонуть хотя бы быстро. Умереть от обезвоживания и голода? Это отстой.

Так почему же, черт возьми, я не смог пойти дальше и рассказать? Описать в мельчайших деталях, как именно умирает человек без воды. Я не мог поднять голову и посмотреть на нее, потому как это могло заставить ее снова заплакать.

— Ты думаешь нас не найдут? — ее голос звучал тихо, но уверенно.

— Трудно сказать, — ответил я уклончиво. — Если мы найдем одну из других спасательных шлюпок, то, вероятно, будем в порядке.

— Где же они?

Приподняв брови, я глянул на нее.

— Ты сейчас, бл*дь, серьезно? — спросил я. — Ты когда-нибудь слышала фразу «Не задавай глупых вопросов»?

— Да.

— Ну, так вот. Это был один из них.

Я набрал полный рот воды, чтобы утолить жажду, и в течение некоторого времени мы сидели молча. Глядя туда, где начинается темно-голубая вода, я продолжал волноваться. Нашей единственной надеждой на спасение было то, что кто-нибудь заметит вспышку сигнальной ракеты и доберется до нас прежде, чем плот отнесет течением и ветром слишком далеко. Я снова открыл комплект для выживания и проверил содержимое.

— Что случилось с твоей головой?

— Меня немного пошвыряло из стороны в сторону на шхуне, — произнес я. Совсем забыл, что над бровью у меня открытая рана, и теперь, когда она напомнила мне, ее опять начало жечь. — Вообще-то, мне понадобится твоя помощь с этим.

— С чем «с этим»? — ее голос прозвучал нервно.

— Мне нужно, чтобы ты зашила ее, — сказал я прямо.

— Прости, что ты хочешь, чтобы я сделала?! — она сказала с паникой в голосе.

— Мне нужно, чтобы ты зашила рану, — повторил я. — Думаю, забота о моем самочувствии — единственное, что сможет спасти твою задницу от неминуемой смерти. Уверен, ты очень хочешь это сделать.

— Я не врач.

— Да по фиг, — ответил я, вытаскивая из аптечки мини-комплект для зашивания ран, а также кусочек марли и спиртовые салфетки. — Ты же девушка, значит должна уметь, бл*дь, делать стежки. Внутрь — наружу, все просто, как будто трахаешься.

Я снова был удивлен тем, как ее румянец окрасил щеки. Они не были алыми или красными, просто ее загорелая кожа немного потемнела, что говорило именно о румянце. Ее большие красивые глаза расширилась, к огромному сожалению моего ноющего члена. Только этого, на хрен, мне еще не хватало, чтобы у меня был стояк оттого, что какая-то цыпочка зашивает мне голову.