Шей Саваж - Выжить с Рейн

*****

В полдень по местному времени у нас был еще запас времени, которое мы должны были провести в аэропорту, и ничего с этим не поделаешь. Скорее всего, там собралось пять миллиардов человек. Если мне придется провести хоть один лишний час в ожидании нашего рейса, то я кого-нибудь просто разорву, и скорее всего этим кто-нибудь будет человек в форме охранника, хотя они здесь для того, чтобы сдерживать толпу от людей, которые потерпели кораблекрушение и были почти в одном шаге от поездки домой.

Чертовы СМИ.

Мы прошли от маленького терминала по направлению к воротам, где через полчаса будет проводиться посадка на самолет. Пара человек из охраны заняли нам места у окна, чтобы мы могли посидеть до момента посадки. Ник рассказывал о самолете, на котором мы полетим, наверное, раньше Ник летал на самолетах коммерческой авиалинии, что Рейн, что Линдсей смотрели на него лучистыми улыбками, словно этот парень был какой-то гребаный супергерой.

Мне нужно отлучиться всего на пару минут.

Я пробормотал что-то наподобие, что вернусь через пару секунд, но  не произнес это достаточно громко, что бы они услышали меня, я сказал это так, чтобы мог упомянуть, что предупреждал об отлучке, просто вы сами не услышали. Пока Рейн возилась с маленькой дорожной сумкой, в которой была некоторая одежда и нижнее белье, я проскользнул незамеченный вниз по коридору. И направился прямиком в бар аэропорта. 

После того как вошел в помещение бара, я вдохнул глубоко, втягивая запах кожаной мебели, алкоголя, тягучих и сладких ликеров. Без раздумий, я подошел прямиком к стойке и заказал три стопки водки. Бармен приподнял брови, налил первую рюмку, в которой оказалась приличная порция алкоголя, и поставил передо мною. Я обернул пальцы вокруг нее и поднял. Я почувствовал прохладное стекло под моими пальцами, мое горло сжалось от предчувствия, быть наполненным алкоголем.

— Бастиан!

— Бл*дь!

Рейн быстро метнулась к стойке бара, по пути почти сбивая пару стульев и стол.

— Остановись, Бастиан, пожалуйста.

— Почему?— спросил я, не глядя на нее. Я усилил хватку на стопке. Прозрачный алкоголь словно кричал, призывая меня попробовать.

— Тебе не нужно это.

— Черта с два не нужно!

— Если ты выпьешь, алкоголь одержит над тобой власть. Не делай так.

— Может, это то, что мне нужно, — сказал я.

— Бастиан, не делай этого.

— Что не делать?— рыкнул я со смехом. — Пить? Я хренов алкоголик, Рейн. Я сказал тебе это в первый день. Это не изменилось только от того, что выпивка была недоступна для меня. Я никогда не прекращу хотеть выпить. Никогда. Ты знаешь это.

— Тебе не нужно пить, — сказала Рейн. — Ты знаешь, что ты алкоголик. Я знаю, что ты хочешь. Но вот уже два месяца ты был трезвым алкоголиком, ты завязал. Не надо сводить на нет все усилия, Бастиан. Ты что не помнишь через что прошел, когда отходил от алкоголя.

— Конечно, я все помню, — зарычал я. — Но это ничего не меняет. Я хочу выпить и прямо сейчас выпью. Тебе лучше разобраться со всем этом дерьмом прямо сейчас и найти себе подходящего парня вместо меня.

— Бастиан, ты не хотел этого говорить.

— Я никогда не буду для тебя подходящим парнем, Рейн, — запротестовал я. — Я никогда не буду парнем, который будет покупать тебе цветы или помнить о нашей годовщине, или покупать тебе подарки на Рождество. Я видел в жизни больше дерьма, чем могу справиться. Ты заслуживаешь лучшего, намного лучшего, а я не могу тебе дать этого, потому что я зациклен на алкоголе.

 Я не мог даже взглянуть на нее. Просто не мог. Даже когда я почувствовал прикосновение ее пальчиков, которые ласково стали выписывать знакомые линии на моем виске, вокруг уха и до основания подбородка. Я не мог повернуться и посмотреть на нее. Ее слова и прикосновения уничтожили и забрали последние крупицы контроля, и я не мог удержать руку от крупной дрожи.

— Я не хочу никого кроме тебя, — голос Рейн на последнем слове повысился, и я расслышал печаль и слезы в ее словах.— Ты мне сказал однажды, что ты будешь драться с каждым мудаком, который попытается забрать тебя у меня. А сейчас меня пытается забрать тот человек, который отражается в стопке с алкоголем, который в данный момент находится прямо напротив тебя. Ты сказал, что ты будешь бороться, Бастиан. Ты же это имел в виду?

Жидкость расплескивалась, потому что я не мог заставить себя прекратить дрожь в руках.

— Сколько раз ты ругал и презирал себя за то, что ударил меня? — спросила внезапно Рейн, она провела кончиками пальцев вниз по моему плечу и обхватила своими изящными пальчиками мое предплечье. Мое горло напряглось, а сердце сжалось в груди. Она сама сказала мне прекратить вспоминать это, и по большей части я почти так и сделал. Но это не могло помешать или запретить мне думать о том, насколько бы ей было лучше без меня. Я немного разозлился, что сейчас она использовала этот довод против меня самого после всех тех неудачных попыток, что я пытался сам это использовать против себя в вопросе секса с ней. Это не имело никакой разницы, но это разозлило меня.

— Я тебе сказала, прекрати говорить об этом, потому что это уже не важно, — сказала Рейн. — Ты больше не как раньше, ты изменился, Бастиан. Я серьезно. Я не была бы с таким человеком. Я не была бы с тем, кто думает, что сможет снова поднять на меня руку.

— Я тебя люблю, — нежно сказала Рейн, ее ручка все еще была на моей руке, — но когда ты пьешь, ты становишься кем-то другим. Я не смогу быть с тем мужчиной, Бастиан. Я не буду с ним вместе. Если это то, что ты хочешь,  тогда пришло время мне уйти, причем прямо сейчас.

Я почувствовал, что она убрала руку, услышал звук ее удаляющихся шагов, она направилась прямиком к выходу.

Я прикрыл судорожно глаза и почувствовал, что моя жизнь в прямом смысле слова промелькнула перед моими глазами. Такое гребаное избитое выражение, но так все и произошло. И все, что я мог вспомнить, так это когда я был брошенный, нежеланный, отвергнутый, нелюбимый. Но я не останавливался, я просто поднимался, собирался с силами и шел дальше. Я вспомнил каждый хренов раз, когда я избивал человека от злости, ненависти, гнева  на себя или на того человека, которому доставалось, но это никогда не имело гребаного значения для меня. Я вспомнил того ублюдка из приюта, и выражение его лица, когда он закончил с Терезой, то же выражение у него было, когда меня обвинили в нападении. Я вспомнил уличные бои, вспомнил тот первый раз, когда я убил человека в боях на выживание. А затем я вспомнил второй раз, когда лишил человека жизни. И третий. И все последующие. Я вспомнил все. Я вспомнил то чувство, от которого выворачивало наизнанку все внутренности, когда осознал, что Джиллиан сбежала с моим ребенком. Я вспомнил, как  открыл бутылку доброго старого Джека Дениелса в первый раз и напился до беспамятства, топя горя на дне бутылки. Я помнил, как сделал это еще раз. И еще раз. И снова и снова.

Я вспомнило каждое гребаное слово, которое сказал мне Лэндон.

Если ты не готов бороться и драться, только скажи мне, и я покончу с тобой и со всем остальным раз и навсегда.

У тебя нет ни малейшего представления, что делать дальше, и если бы ты проявлял свое сострадание и жалость по отношению к другим, то ты бы никогда не выжил в боях на выживание.

Тебе не обязательно жить так, Бастиан, но если когда-либо что-то изменится, то ты опять впустишь кого-то в свою жизнь.

Поднимайся, ты чертов сукин сын! Ты не так сильно ранен. ПОДНИМАЙСЯ!

Я вспомнил шестнадцать человек, которых собрали вместе и пытали за то, что они оказались не в то время и не в том месте. Я вспомнил первый кошмар и заседание суда. Я вспомнил, как искал бутылку Джека и нашел только водку в домашнем баре. Я был мертвецки пьян на протяжении всей ночи. Я вспомнил все, что произошло. Я вспомнил каждую причину, из-за которой моя рука тянулась к алкоголю. Я начал пить, чтобы забыть все. Чтобы забыться. Я пил, потому что думал, что я самый ужасный кусок дерьма — нежеланный, ненужный и нелюбимый.

С Рейн я чувствовал себя иначе.

Рейн хотела меня. Рейн нуждалась во мне. Рейн любила меня. Она любила меня.

Я открыл глаза и впервые посмотрел на стопку с алкоголем,на бесцветную жидкость перед моими губами ясными глазами. Я увидел поверх кромки стопки бармена, который смотрел на меня насмешливо и выжидал, какое следующее движение я сделаю. Его взгляд обратился к двери, где, скорее всего, еще виднелась удаляющаяся фигура Рейн. Она покидала бар, покидала меня и мою жизнь.

Я не был сильным человеком. Да, я был сильным физически, я много знал о выживании, но как дело коснулось вещей, которые важны для обычной жизни, я оказался слаб. Да, я был слаб, и на каком-то уровне я пил, потому что хотел умереть. Я решил, в этом мне поможет алкоголь. Эта мысль всегда была где-то в глубине моего сознания. В конечно итоге из-за насилия, или, может, из-за глупости, может, от чрезмерного употребления алкоголя, он все равно бы сделал это сам. Медленно и верно. Я хотел умереть.

Был ли я другим сейчас? Изменила ли меня Рейн? Когда она была рядом, я чувствовал, что у меня есть что-то, что я так долго избегал и боялся впустить в свою жизнь. С Рейн я почувствовал, как будто мне дан шанс — шанс на любовь, и даже больше— шанс на жизнь. Только с ней я мог видеть и чувствовать реальную жизнь, без постоянной составляющей— боли. Я пережил много дерьма. Я пережил, когда меня отвергли, предали и бесконечное насилие, НО СМОГУ ЛИ Я ВЫЖИТЬ С РЕЙН? Смогу ли я жить с ней, в ее мире, как постоянная часть ее жизни, ее постоянный мужчина? Обладал ли я достаточной силой, чтобы сделать это?

Нет, не обладал. Я был слаб.

Она заслуживает лучшего, и это будет самый простой и быстрый способ оборвать нашу связь.

Пальцами я крепче обхватил стопку и поднес ее ко рту. Я хотел этого. Я так ужасно хотел выпить и забыться. Это займет меньше секунды, я выпью и забуду обо всем, что тревожит и рвет мне душу. И затем я смогу вернуться к прежней жизни, может, даже встречу ее.

Я уставился на рюмку, немного наклоняя ее из стороны в сторону между большим и указательным пальцами, из-за чего алкоголь в свою очередь собирался у одного края, затем переливался к противоположной стороне стопки, он был всего в половине дюйма от моих губ. Водка — сладкая, дьявольски соблазнительная, искушающая водка.

Всего одну рюмочку.

Я повернул голову и посмотрел через плечона удаляющуюся Рейн. Мой желудок сжался, и я ощутил пронзительный укол боли в груди. Я посмотрел снова на рюмку в моих трясущихся пальцах, и неспешно поставил на гладкую поверхность стойки бара. Когда я смотрел на нее, я испытывал желание. Это было ощущение нужды. Все мое существо переполняло сильное желание. Меня влекло к стопке, как будто она сладко и с придыханием, словно нежная любовница произносила мое имя и предлагала пососать мой член. Я ужасно хотел попробовать хоть глоточек. Я чувствовал настолько острое желание, нужду, словно я нуждался в этой жидкости больше чем в чем-либо в мире.

Но я могу жить и без этого.

Было что-то — кто-то,— без кого я не смогу жить, но она сейчас медленно удалялась от меня, покидала меня.

— Если ты возродишь свои жизненные силы, то они смогут спасти тебя. Если ты не воззовешь к ним, то тебя разрушит сила извне, —сказал я громким шепотом. Оттолкнул пальцами стопку, поднялся с барного стула, резко повернулся и пошел следом за моей Рейн.

Я не хочу больше пить.

Я хочу жить.

Полагаю, в конце концов, я был спасен Рейн.

Лэндон

Поверх кромки своего фужера с шампанским я наблюдал за своим бывшим подопечным, который сидел за столом, барабаня по нему пальцами, его взгляд метался между баром, находящимся в паре шагов от него справа, и стройной девушкой, которая стояла в паре шагов от него слева. Она стояла в компании большого количества людей, в той же компании находились местные репортеры и фотографы, и как мне казалось, смущалась от каждого вопроса, который ей задавали. Мой ученик смотрел сосредоточенным взглядом на стол, немного качая головой, как будто это могло рассеять мысли, что витали у него в голове. У него в руке стакан, по-видимому, наполненный водой.

Смотря на женщину, я гадал, насколько она посвящена в его прошлое. Рассказывал ли он ей о своей жизни? Если так, то насколько он открылся ей? Если она знает слишком много, то, возможно, у нас проблемы. Это одно — отослать его, как он желал, вместе с его другом Джоном Полом, чтобы тот присматривал за ним, и совершенно другое, когда он возвращается в общество с женщиной. Только то, что он прекратил напиваться уже огромная проблема, судя по всему, он абсолютно трезв.