Анна чинно выбралась из кареты и опять вздохнула:

– О, Бо!

Для одного вечера событий оказалось чересчур много, и она изящно упала в обморок прямо на руки Джареда, поскольку руки ее отца уже были заняты пышными формами матери.

Так что наводить порядок пришлось леди Чезвик, что она и сделала с быстротой и решительностью фельдмаршала, организующего построение своих войск. Подъехали кареты, и гости покатили по домам быстрее, чем – как выразилась одна бойкая служанка – кот успел лизнуть свое ухо.

Леди Чезвик так энергично махала жжеными перьями, что привела в чувство Анну и ее мать как раз вовремя, чтобы услышать несколько искаженный отчет Бо о едва не случившейся трагедии и сбивчивый рассказ о его «удачном выстреле», благодаря которому несостоявшийся убийца позорно бежал.

Если быть абсолютно справедливыми по отношению к Бо, то на таком изложении событий настояла именно Анна, решившая, что будет лучше приписать всю честь подвига жениху. Как она объяснила, ей совсем не хочется становиться героиней или того хуже – постоянно ловить на себе косые взгляды соседских сплетниц и слышать про «кровь на ее руках». Более того (хотя Анне хватило ума не сказать об этом жениху), ей очень не хотелось, чтобы все насмехались над Бо, узнав, что он не только не сумел защитить свою невесту, но, напротив, невеста его спасла!

Рассказа о ночных событиях, украшенного цветистыми выражениями вроде «гнусные убийцы» и «кровожадные звери» – так выглядела лаконичная речь Бо в вольном переводе Аманды, – хватило, чтобы добрая жена сквайра ударилась в истерику, так что ее пришлось увести в комнаты.

Горничная похлопотала вокруг своей госпожи, щедро, на два пальца плеснула ей в стакан настойки опия, приложила к ногам разогретый кирпич и оставила ее отдыхать. Та некоторое время стонала: «Дитя мое! Несчастное мое дитя!» – но вскоре сообразила, что зрителей здесь нет, и быстро уснула.

В комнате напротив местный доктор, к счастью, приглашенный на званый вечер, уже обработал рану Бо, объявил, что это простая царапина, аккуратно ее перевязал, быстро облегчил кошелек пациента, успокоил Бо, подвесив его руку на изящную перевязь, и спустился вниз, где угостился добрым глотком лучшего контрабандного французского бренди из погребов сквайра.

К этому времени Аманда оправилась от возбуждения (вполне оправданного, так как Анна и Бо уже были в безопасности, а мысль о находившихся поблизости головорезах оказалась первой по-настоящему интересной новостью после того, как породистая свиноматка на ферме Джареда принесла двухголового поросенка), и теперь ломала голову над кое-какими открытиями этого вечера.

– Джаред, дорогой мой, – обратилась она к мужу, когда карета Делани (испачканные сиденья застелили ковриками, чтобы не испортить господам нарядную одежду) вновь направлялась в Сторм Хейвен. – Тебе не кажется, что некоторые вещи в этом нападении несколько… гм… загадочны?

– В каком смысле, малышка? – отозвался Джаред, уже составивший свое мнение насчет этого происшествия и твердо решивший скрывать его от женщин.

– Ну, во-первых, Бо сказал, что эти разбойники были кем-то наняты. Во-вторых, они собирались убить Анну и Бо, а не просто ограбить их – совершенно ненужный и очень жестокий способ убрать свидетелей грабежа, когда вполне достаточно надеть маски. И в-третьих, – мысль ее заработала и, похоже, набирала скорость с каждым оборотом колес кареты, – я думаю, что они дожидались именно нашу карету, потому что герб на ней очень хорошо заметен. Джаред! – воскликнула Аманда, повернулась на сиденье и схватила мужа за руку. – Я думаю, что они собирались напасть на нас. Убить нас, Джаред! – вскричала Аманда, тряхнув руку мужа.

Джаред застонал. Вот и попробуй защити свою простодушную женушку. Следовало бы знать, что она так же умна, как его бывший школьный учитель.

– Да, крошка, – ответил он, высвобождая уже онемевшую руку из ее стиснутых пальцев. – Я тоже до этого додумался.

Из темного дальнего угла кареты послышалось фырканье.

– До этого додуматься довольно просто, племянник. Вопрос в том, скольких человек ты успел обидеть в своей растраченной попусту юности? Кто оскорбился так, что возжелал положить конец твоему существованию?

– Я уверен, что даже среди моих врагов, нет никого, кто пошел бы на такую низость. Право же, нет. Любой из них вызвал бы меня на дуэль, как требует честь джентльмена.

– Джентльмена! Ха! Если глупый удар перчаткой по голове и лицу человека перед тем, как продырявить его насквозь, делает из него джентльмена, то я рада, что родилась женщиной. Толпа тщеславных, напыщенных франтов, слишком заносчивых, чтобы отказаться от драки! О нет, куда лучше замарать прекрасный луг своей разбавленной вином кровью, чем спокойно, по-мужски обсудить все вопросы.

Леди Чезвик ткнула в своего племянника обтянутым кружевной перчаткой пальцем. Он открыл было рот, чтобы возразить тетушке, но тут же закрыл его, услышав продолжение ее речи:

– Но несмотря на это, в твоих словах есть крупица истины, племянник, если копнуть глубже. Мерзавец, нанявший это отребье, чтобы они выполнили за него грязную работу, безусловно не может быть назван джентльменом. И этот мерзавец, – произнесла она с интонацией лучшего лондонского адвоката, – не кто иной, как жеманный дурачок Фредди Кроссуэйт.

Высказав это обвинение, леди Чезвик решительно скрестила на груди руки и отодвинулась в дальний угол кареты, откуда вскорости послышался негромкий храп.

Только этот звук и нарушал тишину в карете весь остаток пути, и на протяжении всех этих миль Аманда нервно дрожала в надежных объятиях мужа.

Глава 9

– Хоть я и не в восторге от твоей записки, Джаред, очень уж она странная, но это вполне достаточный повод отложить мою поездку в ту сырую пещеру, которая (что просто смехотворно!) называется моим сельским поместьем; так что я у тебя в долгу. – Кевин Ролингс, новоиспеченный граф Локпорт, с довольным видом сидел, откинувшись на спинку кресла и элегантно скрестив ноги, обтянутые панталонами из оленьей кожи. Он потягивал спиртное из высокого стакана и выглядел олицетворением беззаботности, но его проницательные глаза внимательно изучали искаженное лицо хозяина дома. Если говорить правду, то Кевин покрыл расстояние от Лондона до Сторм Хейвена в рекордно короткий срок, едва не загнав своего коня – после того, как получил письмо Джареда о неудавшемся нападении на Анну и Бо.

Сделав приличный глоток портвейна, он спросил:

– А как у них дела сейчас? Бо снова в добром здравии?

Джаред осушил свой бокал и подошел к буфету, где стоял графин:

– Бо выздоравливает, слава Богу, и сделался героем всего графства. Анна от него не отходит, и, право же, я думаю, что он счастливейший из смертных, – ответил он с печальной улыбкой.

Кевин встал с кресла. После четырех часов в седле ему не очень-то хотелось сидеть. Он подошел к окну и выглянул в сад – когда он уезжал, сад был в полном цвету, а сейчас уже увядал.

– Может быть, тебе стоит начать с самого начала, дружище? В твоем письме упоминается какой-то заговор.

– Если я прав, Кевин, это не очень приятная история.

– Но я готов выслушать ее целиком.

– Ну ладно. Садись, а я позабочусь, чтобы нас не беспокоили.

Джаред запер дверь в библиотеку, налил обоим по щедрой порции выпивки и рассказал Кевину все, что знал, о кошмаре, случившемся шесть дней назад.

– Предполагалось, что это будет похоже на грабеж, – во всяком случае, они хотели, чтобы мы так думали. Бо решил не сопротивляться, потому что с ним была Анна, а Хэрроу те уже успели обезвредить. Бедняга Бо быстро понял свою ошибку, когда услышал, что разбойники обсуждают, ограбить ли своих жертв до или после того, как они с ними разделаются.

– Господи, как это грубо! – протянул Кевин. – Отвратительные личности. Я бы лучше поцеловал огромного дряхлого медведя, чем прикоснулся к еще не остывшему телу.

Джаред возвел глаза к потолку и поинтересовался у Кевина, не хочет ли он сказать что-нибудь еще, пока рассказчик не приступил к продолжению. Кевин, царственно склонив свою белокурую голову, ответил отрицательно:

– Они ехали в Сторм Хейвен в моей карете. В моей, Кевин. Мерзавцы охотились за мной и Амандой, и только благодаря милости Божьей боевой клич Бо испугал одного из подонков, а второго единственным выстрелом ранило в ногу, так что он тоже пустился в бега.

– Милость Божья, клянусь моей святой тетей Сарой! Дуракам везет.

Джаред сердито отмахнулся, не видя в происшествии ничего смешного:

– Ты что, не понимаешь, Кевин? Моя проклятая недальновидность едва не стоила жизни двум хорошим людям. Бо всегда говорил, что Фредди паршивый человек. И Аманда говорила. Они оба пытались меня предостеречь. Но нет – я считал себя самым умным! Я над ними смеялся!

Наконец-то Джаред открыл другу истинную причину своего смятения, и в голосе его зазвучало отчаяние.

– И смотри, что из этого вышло: у двоих хороших людей жизни едва не оборвались, не успев начаться, а моя жена сидит наверху в спальне, и ее сознание словно заперто в черную шкатулку, ключа от которой я никак не найду. Она не разговаривает, Кевин. Она почти ничего не ест. Она просто сидит там целыми днями, а по ночам лежит рядом со мной, как деревяшка, и никак не реагирует на мои объятия. Она уверена, что навлекла на всех нас опасность, выйдя за меня замуж. Она одержима страхом за ребенка и за меня. Она говорит, что, если бы не настояла на этой беременности, ничего этого не случилось бы. Я знаю, что у женщин в ее положении бывают странные мысли, но Аманда убеждена, что приносит всем только несчастье, и даже Агги не может ее переубедить. – Джаред упал в кресло и закрыл лицо руками. – Так продолжаться не может, Кевин! Еще немного, и я ее потеряю – а без нее я умру.

Кевин сочувствовал Джареду, но его мысли занимала прежде всего первая часть истории.

– Скажи, почему ты так уверен, что это был Фредди, и почему говоришь «они», а не «он»?

Джаред с большим трудом взял себя в руки и снова встал с кресла. Он так устал! После того бала он спал урывками, всего по несколько часов. Сквайр Босли был слишком занят своими расстроенными домашними, чтобы дать делу официальный ход, поэтому расследованием занимался Джаред. Каждую свободную минуту он проводил с женой, но она едва его замечала. Погрузившись в депрессию, она спряталась в свой мир, куда Джареду доступа не было.

– Ну что я могу тебе ответить? – произнес он, наконец. – Бо рассказал то, что слышал, а это подтверждает, что головорезов кто-то нанял, какие-то «господа». Мои единственные враги – по крайней мере, известные мне – это Бланш и Фредди. Бланш знала про тот званый вечер и знает, что Аманда беременна. Нам известно, что она услужливо сообщила об этом Фредди, ты сам мне об этом писал. Дентон не поднял бы на меня руку – зачем ему убивать курицу, несущую золотые яйца? А вот Бланш и Фредди запросто могли составить этот «чудесный» заговор. Должно быть, Фредди пришел в ярость, когда узнал, что скоро станет вторым в очереди на титул, а может, отодвинется и еще дальше, если Аманда окажется плодовитой. Самый простой способ обеспечить себе титул – это избавиться от меня и Аманды, устроив вооруженный грабеж, во время которого мы оба погибнем!

– Ну хорошо, насчет Фредди я согласен, но все равно не понимаю, каким образом сюда примешалась Бланш. Отвергнутая женщина? По-моему, это чересчур, – задумчиво сказал Кевин.

– Когда я был в Лондоне, мы с Бланш сильно поссорились, а Аманда еще подбросила дров в огонь, когда Бланш явилась сюда с визитом – заявила, что я ей все об этом рассказал. Конечно, я ничего не рассказывал, но именно ту встречу Бланш не хотела бы делать достоянием публики. Меня ничуть не удивило, что они с Фредди спелись. Если уж на то пошло – ты бы мог предположить, что Бланш явится в Сторм Хейвен?

Конечно, мне бы хотелось иметь настоящие доказательства, но я не знаю, как быть, – разве что сыщики с Боу-стрит выследят хотя бы одного грабителя. Я бы отправился в Лондон и вытряс правду из Фредди, но не могу оставить Аманду даже на день. Вот почему я написал тебе – если ты повидаешься с Фредди, то, возможно, сумеешь найти ответы на некоторые вопросы.

– Хорошо, я их найду, – пообещал Кевин, не зная, о ком тревожиться сильнее – о юной женщине наверху или об отчаявшемся мужчине напротив. – Найду, даже если мне придется с корнем вырвать раздвоенный язык Фредди! Кевин поднялся и похлопал друга по плечу: – Оставайся рядом с женой, Джаред. Ты ей нужен. Я вернусь в город как раз к обеду в клубе Фредди. Как только что-нибудь узнаю, тут же с тобой свяжусь.

В Кевине, направлявшемся к двери, не оставалось уже ничего от того денди, которого он любил изображать.


Когда он выходил из дома, мимо него, словно Кевин ничего из себя не представлял и на него можно было не обращать внимания, протиснулась невысокая пухлая фигура. За шарообразной маленькой женщиной чуть медленнее топал Хэрроу, все еще с повязкой на затылке, и нес сильно потрепанный мешок – единственный ее багаж.