Бине казалось, что, все затаив дыхание, прислушиваются к этому спокойному голосу.

— Да?

— Он и мадам Дельма не могут взять с собой собственных камердинера и femme de chambre[29], поскольку у тех имеется несколько детей. Поэтому генерал потребовал, чтобы ему немедленно подыскали подходящую замену.

— Великолепно! — воскликнул герцог де Сен-Круа. — Арман, попросите графа подготовить необходимые бумаги. Герцог будет выдавать себя за освобожденного по инвалидности от воинской службы уроженца Нормандии, что объяснит его английский акцент. Мадемуазель пусть будет родом из Лиона или из какого-нибудь другого города, расположенного не слишком далеко от Парижа.

Виконт направился в другой конец пещеры, где за другим столом сидел джентльмен, в чьи обязанности, по всей видимости, входила подготовка документов.

— Прошу прощения, монсеньор, — сказал Мирмон.

— Да, что такое? — спросил герцог де Сен-Круа.

— Генерал поставил непременным условием, чтобы камердинер и горничная были супружеской парой. Будет лучше, если мадам и мосье будут выдавать себя за мужа и жену.

— Да, да, конечно, — согласился герцог де Сен-Круа. — Я полагаю, это не вызовет затруднений?

— Ни малейших, — ответил герцог Уорминстер.

Бина дотронулась рукой до его плеча.

— Среди маминых драгоценностей есть ее обручальное кольцо, — тихо сказала она ему.

Он посмотрел на нее, и Бина увидела слабую улыбку на его лице. Она поняла, что оба они подумали об одном и том же.

Им не суждено было избавиться друг от друга. Судьба ли, обстоятельства ли — называйте это как хотите — упорно сводили их вместе в роли мужа и жены.

Герцог достал из кармана сумочку и вложил ей в руку, и пальцы их соприкоснулись. Это произошло совершенно случайно, но Бина внезапно почувствовала, что ее охватил трепет. Это было совершенно новое, неведомое ей доселе ощущение. Ей показалось, будто ее опалило огнем.

«Я люблю его! — подумала она. — Что бы ни случилось с нами, пока мы вместе, все остальное не имеет значения!»

Глава 6

Устроившись на высоких козлах, Бина с интересом обнаружила, что отсюда можно увидеть намного больше, чем изнутри кареты.

К восьми часам утра, когда они наконец отъехали от дома генерала, девушка уже совсем сбилась с ног. Ей казалось, что они целую вечность застегивали и выносили вниз всевозможные чемоданы и дорожные сундуки. Разные мелочи, которые забыли вовремя упаковать, были поспешно сложены в корзинки и сумки, и их кое-как распихали по углам кареты.

Карета и в самом деле выглядела весьма внушительно и, по-видимому, легко могла развивать большую скорость, что было основным требованием, которое выдвигал генерал.

С первого же момента, как только герцог и Бина увидели генерала, они поняли, что перед ними настоящий самодур, привыкший к тому, чтобы все его приказы выполнялись незамедлительно и беспрекословно.

Когда накануне герцог и Бина, вооружившись подготовленными роялистами документами, вышли из пещеры на узкую грязную улочку, они направились пешком в более респектабельный район Парижа, где им предстояло получить работу.

Если бы Бина не была так озабочена мыслями о том, что будет, если их обман раскроется, она от души повеселилась бы над своим теперешним внешним видом.

В пещере, спрятавшись за ширмой, она сняла свое платье, после чего дамы помогли ей одеться так, как подобает горничной.

Они настояли на том, чтобы каждая деталь туалета в точности соответствовала ее теперешнему положению. Плотно прилегающее черное платье из саржи выглядело бы уродливо на любой другой женщине, не так безукоризненно сложенной, как Бина. Белый воротничок и маленький шелковый фартучек несколько оживляли этот мрачный наряд. Темная соломенная шляпка скрывала волосы девушки.

С волосами им пришлось немало повозиться.

— Рыжий цвет слишком привлекает внимание, — объявила одна из дам, которую остальные называли «графиня», и в ее голосе прозвучала нотка зависти.

— Вы правы, — согласилась другая. — Ни одна здравомыслящий женщина не наймет вас, если в доме есть мужчины.

Все рассмеялись, а Бина с тревогой спросила:

— Я полагаю, волосы можно покрасить?

— Для этого у нас нет времени, — сказала графиня. — Кроме того, крашеные волосы выглядят слишком неестественно.

В конце концов, после долгих споров они гладко зачесали волосы и уложили их в пучок на затылке. После этого они припудрили их каким-то темным порошком, который несколько приглушил их живой, яркий блеск, что придало Бине более степенный вид.

— У нее слишком белая кожа для француженки! — недовольно сказала графиня, и снова Бине послышалась в ее голосе зависть.

— Жозефина Бонапарт тоже очень белокожая, — возразили остальные. — Англичане не единственные, кто может похвастаться таким цветом лица!

После этого было решено сосредоточиться на туалете Бины в надежде, что жена генерала в спешке не станет слишком пристально разглядывать ее.

На девушку надели сорочку из толстого грубого коленкора и черные шерстяные чулки. С некоторым трудом удалось отыскать подходящую пару туфель, достаточно маленьких и в то же время удобных и практичных.

Остальную одежду сложили в плетеную корзинку, одну из тех, которые, как заверили Бину, можно было купить за франк в любом дешевом магазинчике Парижа. Там было рабочее хлопковое платье, белый домашний чепец, который, по крайней мере, скрывал ее волосы, и жестко накрахмаленный белый фартук.

— Не забывайте, что хозяйка обязана снабдить вас форменной одеждой, — сказала графиня, — поэтому мадам Дельма не удивится, что у вас так мало вещей.

И наконец, одна из дам протянула Бине дорожный плащ, который, по всей видимости, знавал лучшие времена.

— Он принадлежал моей горничной, — с улыбкой сказала она, — а вот и ее перчатки.

— Ее не удивило, что они вам понадобились? — спросила другая дама.

— Я сказала ей, что это для бедных. Монахини постоянно собирают для бедных старую одежду. Разумеется, Я предложила ей взамен кое-что из своих вещей, которые, по-видимому, ей нравятся гораздо больше.

Дамы рассмеялись. Закончив переодеваться и в последний раз с грустью взглянув на новое зеленое муслиновое платье, которое ей довелось надеть всего один лишь раз, Бина вышла из-за ширмы.

Она немного стеснялась показаться на глаза герцогу, переживая, что он скажет по поводу ее внешнего вида. Но когда она увидела его, то поняла, что критики с его стороны не следует опасаться.

Герцога было трудно узнать. Он был одет в обычный костюм французского слуги: плотно обтягивающие черные брюки до колен и доверху застегнутую куртку. Но больше всего поразила Бину повязка, полностью скрывавшая один глаз герцога.

Бина в изумлении уставилась на него, и герцог сказал с улыбкой:

— Арман считает, что это очень удачная маскировка. По его мнению, никто нарочно не станет лишать себя зрения. — Герцог рассмеялся. — Кроме того, рана, полученная мною, когда опрокинулась карета, сейчас очень пригодилась.

За последние несколько дней его рана почти затянулась, но Бина заметила, что сейчас шрам выглядит намного хуже, чем в действительности. Синяк почти совсем исчез, но следы от швов, наложенных доктором в шести местах, еще остались, и сама рана казалась воспаленной и сразу же бросалась в глаза. Несомненно, каждый сразу же решил бы, что она получена на войне.

— Помните, что вас уволили из армии еще и из-за пулевой раны в ноге, — сказал граф, протягивая документы герцогу. — Не забывайте немного прихрамывать и не ходить слишком быстро.

— Постараюсь, — ответил герцог. Он взял документы и спрятал их во внутренний карман куртки.

— Вас теперь зовут Жак и Мари Буше, — продолжал граф.

— Вы забыли об одной детали, — вмешался герцог де Сен-Круа, — и притом весьма существенной.

— Какой именно? — поинтересовался герцог.

— Ваши руки, — ответил герцог де Сен-Круа. — Многие аристократы были схвачены во время революции лишь потому, что забывали про свои руки.

— Ну конечно же! Я должна была подумать об этом! — воскликнула одна из дам.

Достав маникюрные ножницы, она взяла герцога за руку и очень коротко обрезала ему ногти.

— А теперь поскребите ногтями землю, — сказал герцог де Сен-Круа. — Это весьма эффективный способ придать рукам загрубелый вид, словно время от времени вам приходилось выполнять кое-какую работу.

Все рассмеялись, но Бина понимала, что то, о чем они говорили, — весьма серьезно. Виконт взглянул на часы.

— Если вы готовы, — сказал он, — то вам, я полагаю, уже пора отправляться к генералу. Будет непростительной оплошностью позволить кому-то другому занять это место раньше вас.

— Да конечно, — ответил герцог. Он протянул руку герцогу де Сен-Круа. — Я хочу поблагодарить вашу светлость за помощь и доброту.

— Не стоит благодарить меня, — отозвался герцог де Сен-Круа. — Но если, благополучно достигнув Англии, вы сможете впоследствии оказать нам какую-либо помощь в нашей борьбе, мы будем более чем признательны.

— Вы сами знаете — я сделаю все, что в моих силах, — ответил герцог.

Герцог де Сен-Круа повернулся к графу:

— Вы назвали его светлости имена роялистских агентов на тот случай, если его опознают прежде, чем они доберутся до Гавра?

— Да, — ответил граф.

— Уверен, вы понимаете, что к ним можно обратиться лишь в самом крайнем случае, — сказал герцог де Сен-Круа. — Каждый контакт с кем-либо вроде вас подвергает их большой опасности.

— Я это прекрасно осознаю, — ответил герцог.

— И еще, — продолжал герцог де Сен-Круа, — ваш единственный шанс добраться до Англии — связаться с контрабандистами, которые теперь, после объявления войны, будут каждую ночь пересекать Ла-Манш. — Он улыбнулся. — Бонапарт, конечно, как и прежде, будет поощрять их, поскольку они привозят ему золото. Но им, безусловно, не позволят брать пассажиров на обратном пути.

— Я это понимаю, — сказал герцог.

— Поэтому я подозреваю, — сказал герцог де Сен-Круа, — что вдоль береговой линии будет выставлена охрана. Может быть, именно для этого в Гавр — Кале и Булонь послали дополнительные войска. — Он сделал паузу, а потом добавил: — Конечно, не исключено, что Бонапарт решил немедленно привести в исполнение свой план вторжения в Англию.

— Ему это никогда не удастся! — горячо возразил герцог.

— Мы тоже так думаем, — согласился герцог де Сен-Круа. — Но тем не менее он может предпринять эту попытку.

— Собирается он это сделать или нет, — вмешался виконт, — но все равно берег будет усиленно охраняться. Поэтому прими все меры предосторожности, когда станешь приближаться к укромным бухточкам, куда обычно причаливают лодки контрабандистов.

— Непременно, — ответил герцог. — И спасибо тебе, Арман. Быть может, придет время, когда я смогу отблагодарить тебя.

— Быть может, придет время, — сказал виконт, — и вы с леди Биной сможете подольше погостить в Париже, к моей великой радости.

— Мне так хотелось еще раз посетить ту танцевальную площадку, — печально проговорила Бина, — и я ни разу не была в Лувре.

Виконт поднес к губам ее руку, а когда герцог отвернулся, чтобы попрощаться с герцогом де Сен-Круа, прошептал очень тихо, так, чтобы его могла слышать одна только Бина:

— Вам представилась замечательная возможность помочь Дрю, вы понимаете это?

— Вы же знаете, что я изо всех сил постараюсь сделать его счастливым, — ответила Бина, и виконт снова поцеловал ее руку.

У него не было времени сказать что-либо еще. Бину и герцога проводили до дверей, предоставив им самим подниматься по грязным, полуразрушенным ступенькам, ведущим на улицу.

Они шли очень быстро, почти не разговаривая между собой.

— В дальнейшем мы должны разговаривать между собой только по-французски, — тихо произнес герцог. — И не только потому, что говорить по-английски опасно, но и для того, чтобы улучшить мое произношение.

— Попытайтесь вставлять побольше простонародных выражений, — посоветовала ему Бина.

По дороге она научила его некоторым жаргонным словечкам и фразам, которые слуга в его положении должен был непременно знать.

Генерал оказался моложе, чем предполагала Бина, но потом она вспомнила, что Бонапарт любил продвигать по службе молодежь.

У генерала был длинный нос и цепкий, проницательный взгляд.

— В каком полку вы служили? Где вас ранили? — спрашивал он герцога, выстреливая вопросы один за другим.

К счастью, герцога подробно ознакомили с его послужным списком. Он пытался отвечать с подобострастием, нечетко произнося окончания и глотая гласные звуки, что почти полностью скрывало его английский акцент.