Барбара Картленд - Взбалмошная герцогиня

* * *

Когда Бина выбежала из гостиной, она была в таком бешенстве, что, с характерной для нее порывистостью, решила тут же уйти от герцога и никогда больше не видеться с ним.

Бина и так весь день чувствовала себя оскорбленной и униженной из-за того, что герцог отказывался говорить с ней, но, когда он с такой злостью набросился на нее, она неожиданно поняла, что больше терпеть не в состоянии.

Она ненавидела его! Она, безусловно, не имела ни малейшего намерения оставаться и выслушивать его оскорбления, да и с какой стати? Она вошла в его жизнь по чистой случайности. Теперь она исчезнет, и, женаты они или нет, больше им нет необходимости встречаться друг с другом.

Бина хорошо знала, что драгоценности ее матери стоят больших денег, поэтому, переодевшись перед обедом, снова прикрепила их к своему платью с внутренней стороны.

Она понимала, что оставлять их в комнате рискованно, и была достаточно осторожна, чтобы не расставаться с единственным источником средств существования до тех пор, пока она не окажется в безопасности в доме своей тети.

В ридикюле у нее лежали так до сих пор и не тронутые пятнадцать фунтов, которые днем она носила в кожаной сумке, а ночью клала под подушку.

Она прекрасно знала, что у путешественников и даже у гостей в частных домах часто крадут находящиеся при них ценности либо ночью, когда они спят, либо днем, пригрозив насилием или даже убийством.

Впервые в жизни Бина чувствовала себя независимой. В прошлом ей не приходилось держать в руках собственные деньги, так как отец считал, что они ей ни к чему.

Пятнадцать фунтов казались ей огромной суммой, и она полагала, что драгоценности матери, среди которых было несколько довольно больших камней, стоят целое состояние.

Таким образом, она приедет в дом своей тети не с пустыми руками, а текущая в ее жилах французская кровь подсказывала девушке, что это очень важно.

Кому может понравиться, когда ему на шею вешают бедную родственницу, но, если она способна платить за свое содержание, то ее примут охотно или, но крайней мере, не заставят чувствовать себя обузой.

Выйдя из гостиной, Бина схватила дорожную накидку и набросила ее на плечи. Натянув на голову капюшон, она открыла входную дверь и вышла на улицу.

Колючий ветер тут же ударил ей в лицо, но Бина была слишком сердита, чтобы ее могли остановить подобные пустяки.

Не помнила она и о том, что на ногах у нее были не прочные ботинки, которые она обычно надевала в дорогу, а атласные туфельки, удерживавшиеся на ноге с помощью тоненьких ремешков и маленьких бриллиантовых пряжек. Но от промерзшей земли веяло лютым холодом, который, казалось, хватал ее ледяной рукой за щиколотки.

Бина почти бежала, стремясь как можно скорее оставить позади и гостиницу, и герцога. Ее согревали бушевавший в груди гнев и все еще звучавший в ушах насмешливый, враждебный голос.

Бина прошла всю улицу до конца, миновала церковь и свернула на проезжую дорогу, уходившую в темную, бесконечную даль. Она услышала хриплый смех, доносившийся из стоявшего чуть в стороне от дороги домика с ярко освещенными окнами.

Дверь домика, в котором, судя по всему, располагался трактир, отворилась, и в проеме появилась высокая фигура в шотландской юбке. Бросив беглый взгляд на выходившего из трактира мужчину, Бина поспешила дальше.

Было довольно светло, так как по небосклону поднималась бледная луна, а яркие звезды уже сияли в вышине.

Бина не успела уйти далеко, когда сзади послышались шаги, и мужской голос спросил:

— Куда спешите, красотка?

Она обернулась и, увидев высокого шотландца всего в нескольких метрах позади себя, решила не отвечать. В два шага он догнал ее.

— Я задал вопрос, — сказал он, — и желаю услышать вежливый ответ!

По исходившему от него запаху алкоголя и по тому, как заплетался его язык, Бина поняла, что он пьян. Она ускорила шаг, но шотландец, с его длинными ногами, легко поспевал за ней.

— Может, дадите бедному человеку пару пенсов на выпивку? — спросил он.

— По-моему, с вас уже и так достаточно, — ответила Бина.

— Я выпил всего одну кружку эля! — воскликнул мужчина. — О, не будьте такой бессердечной! Помогите соотечественнику в беде.

Решив, что иначе от него не избавиться, Бина остановилась.

— Если я дам вам на выпивку, вы оставите меня в покое? — спросила она.

— О конечно, разумеется, — заверил он ее. — Единственное, чего я хочу, — немного промочить горло.

Бина раскрыла ридикюль. Она помнила, что, помимо пятнадцати фунтов, там еще лежали две монеты в шесть и четыре пенса, которые она также взяла из хозяйственных денег. Она пыталась нащупать их, но в тот момент ридикюль неожиданно вырвали у нее из рук.

— Я желаю получить деньги немедленно, — хрипло проговорил мужчина. — Я не могу ждать здесь всю ночь!

— Нет! Нет! — воскликнула Бина, пытаясь выхватить у него ридикюль, но было уже поздно. Мужчина крепко держал его в руках.

Она громко закричала, и он повернулся и побежал от нее, да так быстро, что у Бины не было никакой надежды догнать его.

— Стойте! Стойте! — крикнула она и бросилась за ним, но поскользнулась и упала на обледеневшую землю. — Стойте! — снова закричала она.

Кто-то помог ей подняться на ноги, и Бина увидела рядом с собой герцога.

— Этот человек отнял у меня ридикюль, в котором лежали все мои деньги! — воскликнула она. — Догоните его! Пожалуйста, догоните его!

— Сомневаюсь, чтобы кто-либо мог догнать его теперь, — ответил герцог. — Что, черт побери, вы здесь делаете, позвольте спросить?

— Я… ухожу от вас.

— Как можно быть такой глупой? — воскликнул герцог. — Пойдемте назад в гостиницу.

— Но у меня нет денег, — жалобно сказала Бина. — Этот человек отнял у меня все деньги.

— А на что вы еще рассчитывали, расхаживая по улицам среди ночи?

— Я только хотела дать ему шестипенсовик, — пробормотала она.

Герцог обнял ее рукой за плечи, и они повернули назад, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть на скользкой дороге.

Наконец они добрались до гостиницы. Открыв дверь, они увидели жену хозяина, поджидавшую их в коридоре. Женщина взглянула на бледное лицо Бины и поспешила проводить ее в гостиную.

— Ваши ноги промокли насквозь, — с укоризной сказала она. — Садитесь у камина, миледи, и постарайтесь согреться. Я принесу вам тодди[12], иначе утром вы свалитесь от простуды, и это так же точно, как то, что я стою сейчас перед вами!

Бина послушно выполнила ее указания. Она почувствовала, как с нее сняли накидку, а потом, взглянув на свои ноги, увидела, что атласные туфельки совсем намокли от снега.

Внезапно она осознала, что ужасно замерзла, и, наклонившись, чтобы расстегнуть пряжки на туфлях, обнаружила, что пальцы совсем не слушаются ее.

— Позвольте мне, — сказал герцог. Неожиданно он опустился на одно колено рядом с ней и расстегнул пряжку. Сняв одну туфельку, он обнаружил, что чулок тоже был совсем мокрым.

— Снимите чулки, — приказал он. — Иначе вы простудитесь.

Бина послушно подняла подол платья, открыв взору чулки, доходившие ей почти до колена, где они удерживались с помощью довольно легкомысленных голубых подвязок. Она принялась снимать чулок, в то время как герцог занялся другой туфелькой.

Когда он расстегнул пряжку и Бина стянула второй чулок, герцог почувствовал, как что-то теплое и мокрое упало ему на руку. За первой слезой последовала еще одна.

Герцог взял в свои руки маленькую ножку Бины. Это была очаровательная ножка с высоким аристократическим подъемом и маленькими изящными пальчиками с розовыми ноготками. Она была совершенно заледеневшей, и герцог принялся усиленно растирать ее.

— Теперь лучше? — спросил он, когда циркуляция крови восстановилась и ноги Бины потеплели.

— Да… спасибо, — произнесла она так тихо, что он едва расслышал ее.

— Почему вы убежали? — спросил он.

— Вы… вы были так сердиты…

— Теперь моя очередь принести извинения, — сказал герцог. — Простите меня, Бина. Я не имел права быть таким грубым с вами.

— Вы имели все основания… злиться, — пробормотала Бина.

— И тем не менее мне не следовало говорить того, что я сказал.

Он посмотрел на нее, и их взгляды встретились. Он увидел, что ее глаза блестят от невыплаканных слез, а губы слегка дрожат. Герцог хотел что-то сказать, но в этот момент дверь открылась, и в комнату пошла жена хозяина гостиницы. В руках она держала маленький серебряный поднос, на котором стоял стакан.

— А вот и ваш тодди, миледи, — объявила она, своим не терпящим возражений тоном еще больше напоминая строгую няню. — Выпейте все до последней капли. Иначе утром у вас заложит грудь, и вы будете ужасно кашлять.

Она вложила стакан в холодные руки Бины и встала рядом, наблюдая за тем, как девушка осторожно пьет этот сладкий, приятный напиток с запахом меда.

— Пейте до дна, — скомандовала жена хозяина гостиницы. — А я пойду положу вам грелку в кровать. И чем скорее вы окажетесь в постели, миледи, тем лучше!

— Вы правы, — поднимаясь, сказал герцог. — А утром, после того как вы хорошенько выспитесь, все будет казаться другим.

Бина ничего не ответила, и у него сложилось впечатление, что она с трудом сдерживает слезы.

Мало-помалу, небольшими глотками девушка выпила весь тодди, после чего герцог взял стакан у нее из рук и поставил на стол.

Дверь открылась, и в комнату заглянула горничная в домашнем чепце.

— Хозяйка сказала, что кровать согрелась, и просила узнать, не хочет ли миледи лечь прямо сейчас?

Она снова закрыла дверь, и герцог с улыбкой повернулся к Бине. Это была его первая улыбка за весь день.

— Вы слышали приказ? — спросил он. — Я уверен, что вам будет лучше подчиниться!

— Д-да… — пробормотала Бина.

Он отвернулся, чтобы налить себе немного кларета из стоявшей на буфете бутылки, и в этот момент Бина издала слабое восклицание.

— Что случилось? — быстро спросил герцог.

— Я… я не уверена, что могу идти! — ответила девушка. — Я чувствую себя… как-то странно!

Герцог рассмеялся.

— А я-то всегда считал, что шотландцы могут пить сколько угодно и хмель их не берет! Ну ничего, я сам отнесу вас в кровать. — Он подхватил ее на руки. Она была совсем легкой, и голова ее беспомощно склонилась к нему на плечо.

— Мне кажется… по-моему… я немножко пьяна!

— Даже если и так, это только поможет вам уберечься от простуды, — ответил герцог.

Держа ее на руках, он пересек гостиную, поднялся по ступенькам на второй этаж и вошел в спальню. Очень осторожно он опустил Бину на кровать.

— Ложитесь в постель сразу же, как только разденетесь, — сказал он. — Завтра мы постараемся что-нибудь придумать, а на сегодня забудьте обо всем.

Она подняла на него свои серо-зеленые глаза, в которых застыла тревога.

— Я… не хотела… причинять вам столько… беспокойства, — пробормотала она.

Яхта неслась вперед, опережая ветер, и Бина даже не предполагала, что это будет сопровождаться таким ужасающим шумом.

Паруса хлопали, снасти скрипели, раздавались крики матросов и топот бегущих ног над головой, и все это перекрывал грозный рев моря, когда нос судна врезался в зеленую волну и брызги взлетали высоко в воздух.

Бина никогда прежде не выходила в открытое море, поэтому даже и не подозревала, насколько это может быть увлекательно и захватывающе.

Девушка всегда полагала, что корабли с высокими мачтами и раздутыми парусами безмятежно и спокойно скользят по воде. Поэтому она была совершенно не готова к тому, что ее будет швырять из стороны в сторону, как это произошло, когда «Морской лев» вышел из тихой гавани Берика в Северное море.

К полному восторгу Бины, она не страдала от морской болезни, но тем не менее обнаружила, что плавание на яхте может быть физически крайне утомительным.

Приходилось не только сохранять равновесие, что давалось ей с большим трудом, но и быть готовой к тому, что при резком изменении курса можно упасть на пол или сильно удариться о стенку каюты. На палубе же ее всегда подстерегала опасность быть смытой за борт.

Бина не рассчитывала, что яхта герцога окажется такой большой и роскошной. Мачты были необычайно высокими и несли на себе ошеломляющее количество разнообразных парусов. Команда состояла из сорока человек, причем все они, по словам герцога, были опытными моряками.

Расположенные внизу каюты были отделаны с большим вкусом и любовью к комфорту, противоречившими той суровой простоте, которую герцог предпочитал в одежде.