Анастасия Артемьева - Вздох до смерти

Я выбрала Соколова и сделала бы это вновь, но мой выбор заберёт сразу две жизни: жизни моих родителей. Какими бы они ни были, но хотя бы в память о когда-то счастливых временах, о том, что только благодаря отцу и матери мне было суждено родиться, я должна была сохранить жизнь Им.

Должна была.

Но сердцу не прикажешь, да и Сокол, как ни крути, сделал для меня намного больше, чем отец или мать.

— Серьёзно? — как-то невесело рассмеялся мужчина. — Ты предпочтёшь убийцу своим собственным родителям?

— Ты предоставил мне выбор — я ответила. Минута не прошла. Всё честно. Не было условий, подразумевающих иных вопросов и ответов, — равнодушно произнесла, пытаясь держать себя в руках.

— Хм, — только хмыкнул неопределённо Чарсов, вновь разворачиваясь к камину.

Осмотрелась по сторонам, поёжившись от потока холодного воздуха, льющегося из приоткрытого окна. Захотелось подойти к камину и погреться у огня, что меня сильно насмешило. Я скоро умру, и тогда мне не будет дело до холода, да и сейчас не должно быть дела, но организм требует иного.

— Всего звонок, Ангелина. Решай.

Перевела взгляд на мощную спину Валентина, задумавшись о том, чей голос желаю услышать в последний раз…

Клэрри?

Я бы попросила у неё прощения за всё, особенно за свой уход. За то, что не сдержала слово оберегать её и быть рядом. Но боюсь, меня бы поглотили эмоции, и я бы не смогла довести своё дело до конца.

Герман?

Он бы требовал ответов, которые не смогла бы ему дать. И он бы никогда не простил меня…

Аристарх?

Когда-нибудь он узнает, что я выбрала его. Узнает и всё поймёт. Но не хочу видеть его реакцию на моё такое своеобразное признание в любви. Хотя нет смысла врать! Я желала бы услышать именно голос Сокола перед смертью.

Голос моего гордого и непоколебимого Сокола…

Родители?

Люди, подарившие мне жизнь и, чью жизнь забрало моё решение, заслуживали и прощения, и объяснений, и даже признаний в любви, но лучше умереть с относительно спокойной душой, чем с муками совести.

И оставался только один человек. Тот, о ком подумала в последнюю очередь. Тот, кто мог понять меня и не осуждать.

— Я хочу позвонить Винсенту Нортону.

Кажется, у меня вошло в привычку шокировать Валентина, и хоть в чём-то мы были на равных, но сомневаюсь, что данный факт одобрял мужчина. Правда, он спокойно извлёк из внутреннего кармана телефон, набрал нужный номер и передал средство связи мне. Забрала сотовый, отворачиваясь от Валентина и походя к окну, вглядываясь в полумрак ночи.

Пару коротких гудков и долгожданное: «Алло». В тот момент хотелось рассмеяться, то ли расплакаться, или совместить два дела сразу, но я лишь облегчённо выдохнула, протянув быстрое: «Это я, Винс».

— Лина? Что происходит? Соколов звонил мне пару часов назад, сыпал угрозами, обещал убить организаторов свадьбы и весь персонал, если я не верну тебя, — встревоженно причитал несостоявшийся «муж».

На секунду выбило почву из-под ног само упоминание о возлюбленном, но времени было мало.

— Обещай, что выслушаешь меня и не станешь перебивать.

— Лина, я не…

— Обещай! — повысила голос, надеясь, что мужчина услышал отчаяние в интонации.

— Слушаю.

— Наша затея с браком была с самого начала обречена на провал. Ты любишь меня, но я своё сердце навсегда отдала другому. Мне казалось, что твоя любовь хотя бы немного облегчит мою боль, сделает счастливой. Я готова была выйти за тебя, родить наследника, даже купила книгу — «Как стать хорошей женой», но ничего этого не будет. Не потому что выбрала Его. Нет. Просто…

Прикрыла глаза, пытаясь собраться с духом и всё рассказать, но это было нереально. Признаваться в подобном всегда сложно.

— Я люблю тебя, Лина, — нарушил мужчина молчание, заставляя меня закусить губу до боли. — Мне хватило одного взгляда, чтобы всё для себя решить. Не поверишь, но от каждой нашей стычки, каждого твоего хука правой, — усмехнулся он, а я вторила ему. — От всего, что было связано с тобой, я получал удовольствие.

— Сумасшедший, — по-доброму тихо посмеялась, ловя в отражении окна взгляд своих глаз, пропитанных болью и слезами.

— Ты права. Я — сумасшедший. Но такой только для тебя.

— Винсент, не надо!

— Лина…

— Нет! Послушай! На мне свет клином не сошёлся, и я не твоя судьба. Люди по-настоящему счастливы лишь с теми, чьи союзы одобрены небесами. Такое ни с чем не спутаешь. Любить должны оба, а никто-то один. И я хочу, чтобы ты пообещал мне, Винсент! Пообещал, что не закроешь своё сердце, и не убежишь, когда появится Та, что пробудит в тебе чувства во много раз сильнее, чем сейчас ты испытываешь ко мне.

— Лина…

— Это моё последнее желание. Если любишь, то не станешь перечить.

Послышался тяжёлый вздох, звон разбившегося стекла, отчего меня непроизвольно дёрнуло в сторону. На глазах застыли непролитые слёзы, грудь сдавило от невыносимого напряжения…

— Обещаю, — устало выдохнул Винсент. — Только ради тебя, Лина, я обещаю.

Не раздумывая нажала на сброс звонка, и в ту же секунду телефон выпал из ослабевших рук, а я рухнула на пол, хватая ртом воздух, сдерживая изо всех сил рыдания. Руки машинально обхватили горло, словно пытаясь избавиться от удушающего обруча.

Пока пребывала в терзаниях души, обстановка в доме врага резко изменилась.

Ото всюду слышались чьи-то крики, выстрелы, взрывы, в воздухе витали противные запахи горелой кожи и металла. Валентин больно схватил меня за плечо, дёрнул на себя и, прислонив спиной к своей груди, повёл вперёд. Стоило открыть дверь кабинета, как глаза защипало от изобилия дыма, где-то виднелись всполохи огня…

Чарсов толкнул соседнюю дверь, а спустя секунду мы оказались на запасной лестнице, о которой мало кто знал, по всей видимости. Я почувствовала дуло пистолета, прижатое к боку, только после того, как мы покинули дом.

Теперь у меня появилась надежда.

Старалась быть послушной, не провоцировать противника, но его спровоцировал тот, кого здесь быть не могло.

— Всего шаг, Сокол, и она — труп, — холодно предупредил Валентин, вдавливая оружие в тело.

Аристарх замер.

Внешне мужчина был собран, опасен, и даже спокоен, но вот в глазах застыл страх. Это чувство в любимом удивляло, ведь я давно не видела подобное. Больше всего хотелось накричать на Ариса, назвать нелестными словами, ведь его тут быть не должно. Сейчас же ситуация накалялась, я пыталась экстренно сообразить новый план действий, но события столь быстро развивались, что времени не было абсолютно.

«Сейчас или никогда», — выдохнула про себя, слабо улыбнувшись Соколову и прошептав одними губами короткое: «Прости».

Руки мои были свободны, поэтому ими я и воспользовалась, впиваясь ногтями в одну руку врага, а вторую, удерживающую пистолет, ловко вывернула. Мне удалось это сделать, потому что такой прыти от меня никто не ожидал, но Чарсов быстро сориентировался. Только успела обернуться лицом к лицу Валентина, как округу оглушил короткий выстрел.

Карие глаза противника насмехались, тонкие губы исказились в победной усмешке…

А я…

Пальцы машинально опустились к боку, прикасаясь к тёплой густой жиже. Находясь в состоянии шока, не сразу поняла, что «жижа» — моя кровь.

А карие глаза всё насмехались, празднуя победу.

Нельзя сдаваться.

— Ты проиграешь, — сдавленно прошептала, прижимаясь к мужчине сильнее.

— Но ты никогда этого не узнаешь наверняка, — победно улыбнулся Чарсов, оставляя лёгкий поцелуй на моём виске и отпуская.

Падение не было болезненным, или в тот момент мне было не до этого.

Странно, но чувство боли, словно заглушилось более сильным желанием…

Желанием спасти.

Повернула голову набок, пытаясь избавиться от тумана в глазах. Закусила внутреннюю сторону щеки со всей силы, что ещё оставалась, и…

В любимых серых глазах перемешалось всё: боль, неверие, страх, ярость, отчаяние…

Слабо улыбнулась, пытаясь успокоить мужчину, хотя это звучало безумно нелепо.

Видела поднимающуюся руку Валентина, сжимающую пистолет… Всё происходило словно в замедленной съёмке немого кино.

Чувствовала привкус крови во рту, а значит, дело плохо и времени у меня осталось не так много.

Пришлось поднапрячься и собрать все оставшиеся силы, что ещё хранило моё тело.

Силы, благодаря которым война будет выиграна.

Валентин настолько пропитался ранней победой, что не заметил мою игру.

Я нарочно позволила ему подстрелить меня, ведь это подарило возможность оказаться к врагу максимально близко, чтобы незаметно стащить второй пистолет, из кобуры под пиджаком, который приметила ещё в кабинете.

Пока война не выиграна, нельзя расслабляться и на миг.

Сцепив зубы, сняла пистолет с предохранителя, подняла руку и спустила курок.

Очередной звук выстрела приятно согрел слух…

— Под шкурой курицы может прятаться волк, и лисица не должна об этом забывать, — прохрипела только понятный нам с Валентином «урок», а затем опустила голову на землю…

Яркие звёзды утопали в синеве ночного небосвода, попеременно подмигивая друг другу, словно общаясь. И столь прекрасна была картина, что совершенно не желала закрывать глаза.

Такое спокойное и умиротворённое небо…

«Я была не готова к смерти. Никто не готов к ней. Вы теряете того, кого любите больше, чем себя, и проходите короткий курс смертности. Каждую ночь вы лежите без сна, размышляя о том, действительно ли существуют ад и рай, ищете любые способы вцепиться в веру, поскольку просто не можете смириться с тем, что ваши близкие находятся так далеко, что не слышат шепота вашей молитвы…

А самое плохое в потере любимого человека — помимо агонии от невозможности снова его увидеть — в том, что вы так и не сказали. Несказанные слова преследуют вас, они издеваются, напоминая о том, что ты считал, будто у тебя впереди целая вечность. А ее нет ни у кого».

(с)

МакКайла Лейн

Противный писк медицинского оборудования действовал нервы, создавая ощущения секунд, приближающих к смерти. Катетеры выдернула из вен ещё несколько минут назад, и теперь вышагивала по палате, то раздражённо поправляя больничную бесформенную одежду, то потирая глаза, которые до сих пор вызывали ощущение сухости и чесались. Смотреть в зеркало боялась, примерно представляя то, что увижу.

Придя в себя пять дней назад, испытала страх, когда, открыв глаза, увидела полную темень, а затем осознав, что не чувствую собственное тело. Словно из-под толщи воды до меня доносились прерывистые звуки, постепенно становясь всё громче и громче, а стоило распознать голос Германа, как тут же облегчённо выдохнула. Уже спустя сутки, едва моё тело вновь слушалось меня, а все чувства обоняния и осязания вернулись в относительную норму, Молот рассказал мне о последних событиях, а их оказалось много, потому что без сознания, то бишь — в коме, я пролежала почти месяц.

Выстрел Валентина был точен, рассчитан на смертельный исход, и я бы была мертва, если бы не Алина. Подругу Молота нашла гостья Крата в дамской комнате, а Калинская, естественно, подняла всех на уши, особенно «предвестников». Мужчины не сразу сообразили, в чём дело, когда вычислили врага, а потом счёт уже шёл на секунды, но никаких зацепок местонахождения Валентина или меня не было.

Помог Константин Крат.

Оказывается, у мужчины есть тайная страсть: он вставляет в драгоценные камни незаметные отслеживающие устройства, но только в те украшения, которые имеют огромную ценность. А подарок Крата мне был именно таким. Не будь «бриллиантовый король» столь странным, то никто бы на помощь мне не пришёл, и нашли бы мой хладный труп где-нибудь в лесной яме или вовсе ничего бы не нашли. Уверенна, Чарсов и сам не предполагал, что моё спасение возможно.

А причём Алина?

Она оказала первую помощь и сделало то, что ни одному нормальному врачу не пришло бы в голову: вколола прямо мне в сердце пару кубиков адреналина. У девушки было медицинское образование, хотя и работала она не по профессии, но несостоявшаяся карьера оказалась как раз кстати.

— Она всё равно труп, — выкрикнула девушка, когда воткнула в меня толстую иглу с лекарством, под ошарашенные взгляды медиков.

Сумасшедший поступок подруги Германа спас мне жизнь, а все её дальнейшие распоряжения только закрепили результат. Конечно, без операции я бы точно сдохла, но она бы и не понадобилась, если бы не Алина, но пока у меня не было возможности поблагодарить красавицу лично.

А Аристарх…

Он ни разу не навестил меня, и слова Молота о том, что Соколов улетел в Англию по срочным делам, меня ничуть не волновали.