Евгений Щуров - Взгляд со второго этажа

– Но ведь по договору выходит, что если первой умру я, то всё отходит мужу.

– Но первым-то погиб он. Погиб насильственной смертью, а не умер, – гнул свою линию Костырин.

Я чуть не оговорилась: ну это его дело! Так меня возмутили подозрения майора. Но вовремя спохватилась.

– Вы что, думаете, я организовала убийство мужа?! Вы с ума сошли, майор! Да! – лицо моё покраснело, по спине побежал холодный пот, мгновенно заболела голова. – Я себя плохо чувствую, давайте оставим эту тему!

– Простите, Ольга Борисовна, я не хотел вас обидеть, но это моя работа. Я всё-таки вынужден получить от вас ответ: вы собирались разводиться с мужем? – в голосе Костырина появились жёсткие нотки.

Сейчас паузу выдержала я, чтобы немного успокоиться. И соврала:

– Да! Я предложила Семёну Арсеньевичу развестись! Мне надоели его постоянные загулы с женщинами и пьянство! Да! Это была моя идея, и он согласился со мной! Вот!

– И вы никому не говорили о своём решении, кроме подруги? – голос майора стал мягче. – Даже отцу?

– Никому, кроме Вероники. И то это было сказано как неблизкое намерение. Борис Павлович был не в курсе, так как окончательного решения между мужем и мной не было! – я всё ещё была на взводе.

Костырин молчал, ждал, когда я выговорюсь.

– Можете занести мои слова в протокол, и я всё подпишу! Ищите в другом месте! Нечего кидать тень на нашу семью! Да!

– Ну-ну, Ольга, никто вас не подозревает, эту версию мы тоже должны были отработать. Я разговаривал с Борисом Павловичем, он подтверждает ваши слова о том, что ничего не знал о разводе.

– Да не было у нас разговоров о разводе с мужем! Так, однажды утром, после его очередного загула я сказала, что разведусь с ним, если он не прекратит свои безобразия, а он засмеялся и сказал, что тоже не против развестись в таком случае, вот и всё! И ничего мы не обсуждали.

– Ну и ладно! Закончим на этом, – уже спокойно сказал Костырин. – Позвольте на этом откланяться.

Я немного успокоилась. Заставила себя ослепительно улыбнуться сыщику и мягко произнесла:

– Надеюсь, вы не возьмёте с меня подписку о невыезде? В силу сложившихся обстоятельств, как бывшему химику, надо ехать на стажировку, чтобы встать во главе предприятия.

– О, конечно-конечно! Никаких подписок! Собственно, вы – вне подозрений, уверяю вас, Ольга! – Костырин подошёл ко мне, поклонился. Я подала ему руку, он склонился ещё ниже и руку поцеловал. – До свидания, Ольга!

– До свидания, Александр! – смягчилась я, назвав этого нахала по имени. – Николай вас проводит.

Костырин вышел из кабинета. Я слышала, как они приглушённо говорили о чём-то с Николаем. Голоса отдалялись и наконец пропали совсем.

Я легла на диван, подложив руки под голову. Меня немного трясло, вспотели ладошки. Все эти домыслы майора оставили в душе отвращение. О том, что я соврала, совсем не думала, как обычно. У меня так бывает: могу запросто соврать для собственного блага. Без угрызений совести. Надо себя уважать и беречь собственное спокойствие.

Позвонила папе.

– Привет, дочь! Что, прислать машину за Натали? – спросил он.

– Да. Мы уже позавтракали. Приезжал сыщик, – начала рассказывать я. – Ему Вероника наболтала, что я ей намекнула о нашем с Семёном предстоящем разводе, больше никому, даже тебе, а она всё выболтала следователю.

– Вот сорока! – резюмировал папа. – Ты с ней пореже общайся, а то ещё чего надумает, раздует. Ветер у неё в голове.

– Хорошо, папа. Пришлёшь машину?

– Да, дочка, сейчас вышлю. Пока!

– Пока, папа!

Я встала с дивана и пошла в свою комнату, где меня ждала Ната. Она сидела в приглянувшемся ей кресле, у окна, и продолжала читать Ремарка.

– Ну что там следователь? – оторвавшись от книги, спросила она.

– Представляешь, он подозревает меня, потому что я проболталась подруге, что мы разводимся! А это была так, случайно брошенная фраза, не больше того.

– Они все версии проверяют, невзирая на личности, так что не переживай.

– Всё равно противно, когда тебя подозревают, – удручённо заметила я. – Ладно, проехали! Скоро машина придёт.

– Я готова, – отреагировала Ната. – Давай-ка телефонами обменяемся.

– Давай! Диктуй, я себе забью, потом перезвоню тебе.

Наталья продиктовала мне свой номер телефона, и я тут же ей перезвонила. Мы обозначили свои имена в адресных книжках. Я назвала её Натой. Мне было любопытно, как меня записала она. Ладно! Не суть важно.

Мы ещё с полчаса болтали о всякой всячине. Потом Николай доложил, что пришла машина. Я проводила Нату до дверей, мы расцеловались.

– Я тебе завтра позвоню, – сообщила я. – Не теряйся. И позвони, как доедешь, сама.

– Ладно, Олечка! Пока! Не скучай! – Наташа пошла к машине, обернулась на ходу. – Заскучаешь – звони! Я сейчас в твоём распоряжении… Да и потом, надеюсь, не расстанемся!

– Конечно, дорогая!

Я растрогалась до слёз, хорошо, что Ната не видела их, выступивших на глазах. Я махала ей рукой; женщине, за несколько часов ставшей мне близкой подругой. Она мне очень понравилась. Впереди у нас с ней были Франция, Париж, совершенно новое ощущение обучения, давно позабытое с института.

На неделе мы созванивались с Натальей каждый день по несколько раз. Иногда разговаривали даже по полчаса, и все беседы с Натой казались мне очень содержательными. Она такая умница! Она так здорово меня поддерживала, хотя я сильно и не переживала. Встретились мы с ней только однажды, перед отъездом: накануне отъезда Ната приехала ко мне на своей машине, чтобы обсудить последние детали поездки.

При встрече мы так обрадовались друг другу, что расцеловались. Потом прошли ко мне в комнату. Я позвонила Лене и попросила кофе для Натальи.

– Ты здорово выглядишь! – с восторгом сказала Ната.

– Ты ничуть не хуже, если не льстишь мне, – ответила я, улыбаясь. – Как дети? Муж?

– Всё в порядке! Готовят меня к отъезду, обсуждают, что мне надо взять с собой, – засмеялась Ната. – Но мне кажется, что мы с тобой подготовимся гораздо лучше, правда?

– Конечно! Что мужчины понимают?

– Ну а как у тебя дела идут? – в свою очередь спросила Ната.

– Всё как обычно, дорогая. Копаюсь в саду с Николаем, собираем, жжём листву, обрезаем отцветшие многолетки, а примулу, гейхеры, сухоцвет и злаки оставили. Николай последний раз выкосил газон. Выкопали канны, гладиолусы, георгины, а тюльпаны и гиацинты посадили, – я увлеклась ненужными деталями. – Работы много! Пруд законсервировали. Сейчас высаживаем лиственные деревья и кустарник некоторый. Начали с Леной закрутки готовить. Зимой будем с тобой салатиками баловаться!

– Ты трудишься, как пчёлка! А я за переводами просиживаю, двигаться в спортзале приходится, а у тебя приятное с полезным, – вздохнула Наталья.

– Ладно! Давай обсудим, что брать. Буду слушать твои советы: я ведь практически никуда надолго не выезжала. Ну там, на отдых, это другое.

Весь вечер мы просидели за обсуждением деталей и составлением списка, что брать мне, а что ей. И получилось у нас на двоих три объёмистых чемодана, это теоретически. Мы с Натой пошли на сокращение «необходимых вещей» и, опять же в теории добились двух набитых стандартных чемоданов.

– Ну и кто же их будет таскать? – уныло спросила я.

– Не переживай! – бодро отозвалась Ната. – До вокзала нас довезёт шофёр Бориса Павловича, Николай посадит на поезд. В Москве есть носильщики. Мы прибываем на Ярославский вокзал и на такси переезжаем на Белорусский. Там тоже, к твоему сведению, есть носильщики.

– А мы успеем?

– Разумеется! У нас в запасе будет два с лишним часа.

– А если поезд в Москву опоздает? – не унималась я.

– Олечка! Сейчас поезда не опаздывают, ходят как часы. А уж в Париже сервис получше нашего, мы ни разу не притронемся к своим чемоданом до въезда в наши апартаменты. Заметь, отель «Гермес», пять звёзд, собственность компании «Гермес», куда ты едешь учиться!

– Здорово! Я ещё никогда не жила в пятизвёздочных отелях, а ты?

– Не-а, я тоже не жила, обходилась хостелами, экономила, – ответила Ната. – Итак, выезжаем послезавтра ночью!

– А когда в Париже будем?

– Смотри: сутки до Москвы, тридцать восемь часов до Парижа. Значит, вечером, через два с половиной дня будем в столице Франции! – Ната проговорила это с радостью. – Покорим Париж?

– Покорим! – согласилась я.

Дорога показалось мне ужасно долгой, но не обременительной. Ехали со всевозможными удобствами, носильщики на вокзалах подхватывали наши чемоданы с лёгкостью и радостью от приличного заработка. Мы с Натой ехали в двухместном люксе и до Москвы, и до Парижа. Болтали на весёлые темы, глазели в окно, прогуливались на остановках, ходили в ресторан, спали подолгу. В общем, ехали легко!

В Париж прибыли в половине девятого вечера. Небо над нашими головами еле отбрасывало тёмно-сиреневый цвет, зато вокруг всё было залито светом. Стояла чудная тёплая южная погода! Очередные носильщики были тут как тут. Ната по-французски распорядилась везти чемоданы к остановке такси, где не было никакой очереди, и мы тут же сели в свободный автомобиль. Ната назвала адрес нашего отеля, и мы покатили по залитому огнями всевозможных цветов Парижу. Мне казалось, что парижане отмечают какой-то праздник, настолько весело и радостно было всё вокруг. Красивые, смеющиеся мужчины и женщины сидели в летних кафе, сновали по магазинам, глазели в витрины, слушали уличных музыкантов. Очень часто попадались чернокожие, совершенно гармонично вписывающиеся в структуру окружающего общества.

– Смотри, как много негров! – пробормотала я.

– Не говори «негры», они не любят. Чернокожие, – ответила Наталья. – А знаешь, почему их много?

– Нет, даже не предполагала!

– Когда шло становление объединённой Европы, оказалось, что среди стран, входящих в ЕС, у Франции в Африке, представляешь, больше всех бывших колоний. Потому богатые и сердобольные дядьки решили взять под опеку бедных, порабощаемых ими ранее африканцев, позволить им почти беспрепятственный въезд в страну для учёбы и работы. Так их въехало столько, что они начали сами притеснять коренных французов, бастовать. Увеличились преступность, проституция, наркодилеров развелось. В общем, на свою голову добавили проблем со своей демократией! Это так французы решили отдать долг длительной колониальной политики! Вот сейчас националистическая пария Ле Пэна и набирает голоса: надоело французам притеснение в своей же стране со стороны чёрных! Не уволь его, не оскорби, не дай бог, жандарм дубинкой треснет!.. Жаль мне французов! – вздохнула Наталья.

Я молча смотрела в окно такси. Какое мне дело до их проблем? Как там сынуля? Надо ему сегодня позвонить, как приедем в отель.

Ната тоже замолчала, почувствовав моё настроение. Она тоже смотрела в окно и бог весть о чём думала.

До нашего «Гермеса» добрались только к одиннадцати часам. Нас уже ждали. Наталья довольно быстро оформила все документы. Наш номер находился на втором этаже (как дома!). Очень красивые апартаменты! Мы по очереди приняли душ, переоделись и решили перекусить в ресторане.

Народу было немного. Тихо играл живой оркестр.

– Ты что будешь есть? – спросила Ната.

– На твоё усмотрение. Я в их кухне не разбираюсь. Впрочем, что-нибудь из морепродуктов.

Тут же приняли заказ. Наталья тоже взяла дары моря. Пить – апельсиновый сок. Никакого алкоголя! По крайней мере, сегодня. Завтра с утра надо было уже ехать на предприятие.

– Машину за нами пришлют к девяти часам, – доложила Ната. – Так что поужинаем и спать!

– Не возражаю, устала немного, – ответила я.

За едой мы незаметно осматривали окружающих. От нашего внимания не ускользнули заинтересованные взгляды мужчин за соседними столиками. Один из них, на которого я бросила взгляд, ответил мне лёгким поклоном головы и улыбнулся, будто мы с ним уже знакомы. Я улыбнулась ему в ответ своей самой обворожительной улыбкой и уткнулась в тарелку с едой. Мне показалось, что я его уже где-то видела. Показалось, наверно. Он был элегантно одет, но без роскоши, среднего роста, не выше меня на маленьких каблуках, правильные черты чистого лица, слегка удлинённые, зачёсанные назад светло-русые волосы, серо-голубые глаза. И удивительно добрая улыбка! Эта улыбка преследовала меня до дверей нашего люкса, а ночью он мне ещё и приснился!