Но только не к тому, что Элоди может исчезнуть совсем. Просто перестать быть. Не жить где-то, вдали от него, с другим мужчиной, который сумел бы сделать ее счастливой, как не сумел он. Не ходить где-то по той же земле, что и он. Не дышать тем же воздухом. А просто умереть.

Нет, только не она! Только не его Элоди! Этого никогда не может произойти с такой, как она! С миллионами других людей, знакомых и незнакомых, которых ему было, безусловно, жаль, но только не с ней! И ему плевать, насколько это безумно или эгоистично!

Элоди, подарив ему последний печальный и почти ласкающий взгляд, отвернулась и шагнула в сторону двора.

– Нет! – рявкнул Мусса, и она вздрогнула. – Ты не уйдешь! Я знаю, что все, что хочу сказать на данный момент, мелко и почти не важно. Также знаю, что слова в принципе не значат ничего в такой ситуации. Но, Элоди, родная моя девочка, позволь мне доказать действиями, что я изменился. Я осознал в полной мере, каким жестоким и тупым идиотом был, позволяя эти наши уродливые отношения. Я эгоистично пользовался тобой, твоим теплом, ничего не давая взамен. Просто держал тебя подвешенной. Я ведь не был слепым и видел, что ты не из тех женщин, кто может встречаться с кем-то только ради секса, и мне льстило, что ты испытываешь ко мне нечто большее, чем простое физическое влечение. Но при этом и менять в своей жизни и в себе я ничего не хотел. Я не мог порвать с тобой, потому что на самом деле паниковал при мысли, что ты уйдешь насовсем. Но приблизиться тебе не позволял и сам не делал ни единого шага навстречу. Марат был прав, назвав меня трусом. Я и был трус. Но все изменяется, Элоди. После той мерзкой сцены в клубе, когда ты ушла, я в первый момент думал, что так даже лучше. Мне сейчас невыносимо стыдно за все, что там случилось, а теперь, когда я знаю причину твоего прихода, я даже не смею и просить тебя простить меня за ту отвратительную выходку. Хотя, по-большому счету, не важно, зачем ты тогда пришла. Даже если бы все было хорошо, и ты просто решила бы навестить меня. Ничто не давало мне права так вести себя с тобой. Для меня нет оправданий. И я не прошу забыть это. Прошу дать мне шанс попытаться все исправить. Пожалуйста, Элоди.

– Боже, неужели ты не слышишь меня, Мусса? – устало взглянула на него Элоди. – Я правда больна.

– Я слышал это, родная, – кивнул Мусса, притягивая Элоди в свои объятья. – Но это ничего не меняет. Я не намерен отдавать тебя никому и ничему больше. Ни другому мужчине, ни одиночеству, ни болезни, ни тем более смерти. Я хочу, чтобы наши жизни отныне были связаны. Не хочу больше быть сам по себе. Хочу жить только для тебя и ради того, чтобы делать тебя счастливой. Пока мне это не удавалось, но обещаю, что буду учиться изо всех сил. И с болезнью мы будем вместе бороться, Элоди. Ведь тогда у тебя вдвое больше сил будет, и мы обязательно победим.

Элоди закрыла глаза и тихо всхлипнула.

– Как бы я хотела, чтобы все это было правдой. Чтобы у нас мог быть шанс. Ты даже представить себе не можешь. Я давно не злюсь на тебя и не держу обиды: по сравнению с тем, что сейчас творится в моей жизни, это совершенно незначительно. Но, к сожалению, все это только фантазии, Мусса. Уходи, пожалуйста. Не искушай меня тем, чего быть не может.

Элоди попыталась освободиться, но Мусса только крепче обнял ее.

– Нет! Я сказал, что больше не уйду и тебя не отпущу. Мы теперь вместе, Элоди.

– Это не так.

– Это именно так! И никак по-другому! Если понадобится, я унесу тебя отсюда на руках и буду держать в плену, пока ты не согласишься с тем, что я прав, и для нас обоих больше нет никаких в жизни вариантов – только быть вместе.

– Мусса, прошу, будь реалистом. Я сейчас не в том положении, чтобы играть в игры.

– Никаких больше игр. Никаких больше недомолвок и зависаний посредине, Элоди. Я готов зайти так далеко, как только готова ты.

– Опомнись, Мусса. Ты хотя бы представляешь, что ждет меня? Ты хочешь быть рядом со мной, с такой, как я сейчас? Думаю, очень вряд ли ты бы захотел увидеть меня без одежды. А дальше может быть только хуже. Намного хуже. Тебе только кажется, что ты готов. На самом деле это не так. А думаешь, я смогу вынести, если ты в один прекрасный день решишь, что для тебя все это уже чересчур?

– Если ты не испытаешь, на что я готов, то так и не узнаешь, Элоди.

– Зачем тебе я, Мусса? Если ты просто решил остепениться, то оглянись вокруг! В мире столько здоровых женщин, которые смогут полюбить тебя, если ты им это позволишь. С ними ты сможешь радоваться каждому дню, они смогут родить тебе детей…

– Замолчи, Элоди! Мне плевать, сколько вокруг других, люблю-то я тебя! – выкрикнул Мусса, и несколько прохожих оглянулись на них.

– Что?

– Что слышала. Я люблю тебя. Люблю. Тебя. Люблюююю! Так достаточно понятно?

Элоди вырвалась и попятилась, и в ее глазах блеснули слезы.

– Нет. Это не то, что ты чувствуешь, – упрямо дернула головой она.

– Именно то, Элоди. И поверь, что я ни с чем это не могу перепутать. Потому как испытываю это впервые и молчать об этом не собираюсь.

Элоди смотрела себе под ноги и молчала, а Мусса ждал, давая ей время.

– Мусса, даже если и так, то не забыл ли ты, что я не одна?

– Ты о Валюшке? Вот уж поверь, о ней захочешь – не забудешь. Я же сказал тебе, что готов. Не буду врать – боюсь до усрачки. Я и ребенок… это, сама понимаешь, нечто мало совместимое. Но если ты будешь направлять меня, а Валюша проявит ко мне капельку снисхождения, то, может быть, из меня и выйдет толк.

Элоди сверкнула на него глазами, но опять отвернулась.

– Все равно… Это невозможно, Мусса. Как бы сильно мне этого ни хотелось. Я должна вернуться к Олегу.

– Да о чем ты, Элоди? Ты сошла с ума, если думаешь, что я тебе это позволю!

– Ты не можешь остановить меня. Я должна. Прощай, Мусса.

– Хрена с два, прощай! Никаких, мать их, прощаний, Элоди! Или ты мне сейчас все объясняешь, или я запихну тебя в машину и увезу отсюда так далеко, что ты и представить себе не можешь! – Мусса сжал кулаки в гневе.

– Ты не понимаешь! – Элоди умоляюще посмотрела на него.

– Ну так расскажи так, чтобы даже такой осел, как я, все понял!

– Олег заберет у меня Валюшку насовсем, если я к нему не вернусь!

– А вот с этого момента поподробнее.

Элоди покачнулась, и Мусса подхватил ее и, несмотря на протесты, понес к машине.

– Боже, Элоди ты вообще ела все это время?

– Я пыталась.

Мусса усадил Элоди на пассажирское сиденье и, обойдя машину, сел за руль.

– Ну вот, теперь я готов выслушать и прошу, давай ты расскажешь мне все.

– Я продала ферму, – обреченно выдохнула женщина.

– Я в курсе. Когда искал возможность увидеться с тобой, я приезжал.

– Так вот, у меня теперь нет ни жилья, ни работы, да и большую часть денег я отдала на сохранение Олегу. Я привезла к нему Валю, потому что надеялась… В общем на то, что если они будут рядом каждый день, Олег почувствует… ну, не знаю, если не любовь, то хотя бы нежность и привязанность к дочери, и, если меня не станет, у Вали будет родной человек.

Глава 19

Элоди, сказав это, робко взглянула на Муссу, словно ожидала того, что он отчитает ее за глупость. Но он только кивнул и продолжал внимательно смотреть на нее.

– Олег же сразу поставил мне условие, что он будет заботиться о Валюше, только если после больницы я вернусь к нему и мы станем для всех счастливой семьей. Он сказал, что вся эта история с тем, как он оставил меня с ребенком на руках, очень вредит его имиджу. И он хочет исправить мнение окружающих о себе.

– Он просто расчетливый ублюдок, Элоди. Вот знаю, что я не образчик добродетели и, может, не в праве так говорить, но, млин…

– Я знаю, – кивнула Элоди. – Теперь знаю.

– Ты не должна себя ни в чем винить, родная моя, – Мусса сжал изящную ладонь Элоди и поднес ее к губам. Господи, как же он любил эти тонкие пальцы, как скучал по ощущению их прикосновений к своей коже! – Ты чистый и хороший человечек. В тебе нет грязи, и ты не способна сразу разглядеть ее в других, потому что веришь, что все люди изначально хорошие. Вот поэтому ты и не увидела, какой он с самого начала. Но если честно, с одной стороны, меня это и радует. Потому что если бы ты сразу могла видеть людей, у меня никогда не было бы ни единого шанса узнать тебя ближе.

Элоди никак не прореагировала на его слова. Она словно старалась отстраниться от всех слов, которыми Мусса пытался показать, насколько поменялось его отношение к ней. И Мусса не мог винить Элоди за это. У нее не было пока ни единой причины доверять ему.

– Олег решил организовать благотворительные акции под предлогом помощи раковым больным, а на самом деле просто чтобы создать в глазах общественности образ щедрого мецената, хорошего парня. И ему очень нужно, чтобы я вернулась. Он намерен размахивать мной перед журналистами, как знаменем своей бескорыстности и самоотверженности, – по лицу Элоди пробежала судорога отвращения и бесконечной усталости.

– Вот уж не бывать этому, родная моя, – рыкнул взбешенный Мусса, стискивая ее ладонь.

– Ты не понимаешь, Мусса. Если я откажусь, Олег обратится в суд с требованием передать ему опеку над Валюшей. Я потеряю дочь. Возможно, даже не смогу вообще ее видеть. Для меня это просто убийственно. Но дело даже не во мне. Я с ужасом думаю, что будет с Валей из-за этого всего. Мало того, что мы практически не расставались с ней раньше, и мне невыносимо даже думать, как она переносит нашу разлуку. Так еще все дело в том, что Олегу она и не нужна сама по себе. Как, впрочем, и я. Он просто увидел в нас инструменты для достижения цели, которую поставил перед собой. Так что ты должен понять, почему я вынуждена вернуться к Олегу.

– Выходит, ты готова пойти к этому ушлепку и позволить ему помыкать собой? – сузил глаза Мусса. – Ты готова уступить перед его шантажом?

Мусса увидел, как резко отвернулась Элоди, скрывая огонь решимости, что мелькнул в ее глазах. О нет! Его Элоди не собиралась сдаваться! Какой бы измученной и больной она ни была, она все еще готова была хотя бы пытаться бороться. Но ему она не спешила открываться.

– Какие у меня варианты прямо сейчас, Мусса? У меня нет дома, нет работы, нет даже денег. Прямо сейчас я буду делать все, что нужно, пусть даже это то, что хочет Олег, но своего ребенка я не отдам никому!

– Элоди, – как можно мягче сказал Мусса. – У тебя есть все. И дом, и деньги, и опора, если только ты этого захочешь.

Элоди вскинула голову, желая возразить ему, но Мусса резко положил пальцы на ее губы.

– Т-ш-ш-ш! Дослушай меня, пожалуйста. Знаю, что ты не считаешь меня надежным и заслуживающим хоть капли доверия. Я эту репутацию заработал в полной мере. Но ты сейчас отчаянно нуждаешься в помощи. А я не менее отчаянно желаю дать тебе все, что ты готова от меня принять. До этого в наших отношениях я все время использовал тебя. Брал от тебя тепло, нежность, питался, как вампир, твоей любовью, отказываясь признать сам факт ее существования. Теперь твоя очередь, Элоди. Используй меня. Используй меня и все, что у меня есть. Я хочу дать тебе это добровольно, даже если это – единственное, что тебе вообще от меня нужно.

– Мусса, что ты пытаешься мне предложить? – дрогнувшим голосом спросила Элоди, тяжело сглотнув.

– Я предлагаю тебе все. Мой дом, мое имя, мою поддержку и защиту, мои чертовы деньги до копейки, если они необходимы. Все, Элоди! Все, что только могу дать. А если понадобится больше, то постараюсь хоть наизнанку вывернуться и дать и это.

– Господи, Мусса! Я не знаю…

– Решайся, девочка моя. Я дам тебе все, что у меня есть, и ничего не попрошу, кроме возможности просто быть рядом. Но даже это не мое условие, если ты не захочешь. Никаких условий, Элоди. Только твои потребности, нужды и желания.

– Ты знаешь, что звучишь сейчас, словно в каком-то сопливом фильме? Насколько я помню, ты их ненавидишь, – усмехнулась Элоди.

– Элоди, Элоди, если бы ты знала, как меня изменили эти дни без тебя…

Элоди взялась за ручку двери.

– Я принимаю твою помощь, Мусса. И хочу, чтобы ты знал, как благодарна тебе. Потому что кроме как благодарностью, думаю, больше ничем отплатить тебе не смогу.

– Элоди, не хочу слушать ни о каких благодарностях. Если ты принимаешь мое предложение, отныне мы в одной лодке, и никаких счетов между нами нет и быть не может.

– Но ты ведь осознаешь, что с моей стороны это будет действительно просто использование тебя в своих целях? – кусая губы, Элоди смотрела в окно на прохожих, не желая встречаться с Муссой взглядом.

Он потянулся и, обхватив пальцами ее подбородок, повернул к себе, вынуждая смотреть в глаза.

– Абсолютно точно понимаю. И в полной мере готов быть использованным тобой так, как только ты посчитаешь нужным, Элоди. И больше мы не должны поднимать эту тему.