Галина Чередий - Взгляни на птиц небесных

Несколько минут они, зацепившись взглядами, смотрели в душу друг другу, не просто заключая безмолвный договор, но и признаваясь в том, что пока не могло быть произнесено.

– Но я все равно должна встретиться с Олегом. Мне нужно забрать Валюшу.

– А вот для этого тебе вообще не надо с ним встречаться, Элоди. Потому что Валюши нет здесь. Я знаю, где она. И боюсь, нам придется попотеть и даже слегка нарушить правопорядок и общественный покой, чтобы вернуть ее тебе. А до этого, думаю, будет лучше, если ты вообще с ним общаться не станешь.

– Что ты хочешь сказать, Мусса? – испуганно выдохнула Элоди.

– Тихо, девочка моя. Никаких волнений! Обещаю, что уже до вечера Валюша будет с нами в нашей квартире.

– Нашей?

– Нашей. Теперь нашей. Дай мне просто немножко времени на несколько звонков и подготовку. А пока я должен покормить тебя и сам поесть.

Мусса вышел из салона и взял с тротуара большую сумку Элоди, которую она выронила при их встрече, а вернувшись, по-мальчишески улыбнулся Элоди и сказал:

– Ну что, поехали в новую жизнь, родная?

Элоди.

Внутри у Элоди все чувства свились в тугой противоречивый комок. Все эмоции, которые способна переживать человеческая душа, сейчас, переплетаясь и бурля, переполняли ее.

Тоска по Валюше и гнев на Олега за его бессердечность. Особенно из-за того, что их дочь, уже совсем скоро став старше, вынуждена будет лишиться своих иллюзий по поводу любви отца к ней. Хотя, возможно, уже лишилась, и от этого сердце Элоди болело, ведь и ее прямо сейчас не было рядом с дочерью.

Радость от неожиданной встречи с Муссой.

Страх и вина из-за того, что в ее нынешнем положении она все же не может не испытывать этой глупой радости.

Всплеск надежды, которую, похоже, совершенно искренне пытается дать ей этот мужчина.

И опять страх, что эта надежда окажется несбыточной и рассыплется в прах, как все хорошее, что ненадолго приходило в ее жизнь.

А еще – бритвенно-острое желание жить. Выжить теперь, невзирая ни на что, потому что у нее появилась еще одна причина, кроме беспокойства за дочь.

И если страх за будущее ребенка был тяжелым и изнуряющим и, несмотря на все устремления Элоди, все же отнимающим силы, так необходимые сейчас, то эта новая причина была совсем другого рода.

Может ли она позволить себе поверить в то, что для Муссы все изменилось?

Нет ответа.

Сможет ли она перенести, если все пойдет не так и эти изменения в мужчине окажутся просто его временным помутнением?

Нет ответа.

Пугает ли ее то, что у Муссы не достанет терпения и внутренней силы быть с ней и вынести все то, что еще ждет впереди?

Да, несомненно.

Может ли она отказаться от его предложения?

Нет, однозначно.

И причина не только в Вале и в том, что Элоди жизненно необходимо предложенное ей Муссой. Элоди хотела его рядом. Именно сейчас даже в сотни раз сильнее, чем раньше. И даже перспектива опять ощутить боль, когда Мусса, возможно, сдастся, не могла остановить сейчас Элоди.

На сколько бы Муссы ни хватило, в этот раз Элоди будет готова и счастлива принять и это. Это ее жизнь, короткая она будет или длинная. Это ее дни и часы, и она имеет право провести их так, как мечтает сердце, и с теми, кого это сердце желает и любит.

Ведь ни одного дня, ни одного часа из этой жизни нельзя ни вернуть, ни переделать. Так стоит ли тратить это бесценное время на тех, кто этого не заслуживает? На страх и сомнения сделать что-то неправильно? Ведь все совершают ошибки, это нормальное свойство людей, пока они живы и дышат. Нельзя уберечься от них. Так зачем же изводить себя бесполезными переживаниями и попытками заранее остеречься и закрыться от того, что может и не произойти?

Элоди подняла взгляд и прямо посмотрела на Муссу. Он действительно изменился, и это не только чувствовалось в исходящих от него совершенно новых для Элоди волнах нескрываемой нежности к ней. Даже внешне он словно стал другим мужчиной. Он все так же смотрел на нее с голодной тоской, но теперь в этом взгляде было больше не прежней сжигающей похоти, а тепла истинной близости.

Черты лица Муссы стали резче за эти дни, словно он теперь был намного старше, и в уголках губ залегли горькие жесткие складочки. Он был явно небрит и не придавал особого значения своему внешнему облику. Сейчас он все время говорил по телефону, мечась взглядом между лицом Элоди, явно не желая отрываться от него, и дорогой.

И Элоди больше не было страшно смотреть на него, не скрывая собственных чувств. Она слегка улыбнулась ему, и на лице Муссы вдруг вспыхнула прежняя мальчишеская улыбка, которая и раньше заставляла ее сердце останавливаться. А сейчас от ее теплого сияния на душе у нее вдруг необычайно посветлело и успокоилось. Словно одна его улыбка заставила отступить все сомнения и страхи.

– У нас все получится, – одними губами сказал ей Мусса, не отрываясь от телефонных переговоров.

И Элоди неожиданно поверила, что это правда. Все у них получится. И не важно, сколько это ВСЕ продлится.

Она вошли в квартиру Муссы, и он не мог не заметить, каким взглядом окинула Элоди все вокруг, видимо, вспоминая свое последнее посещение. Муссе на секунду привиделось, как поцеловал ее тем лишающим воздуха и рассудка поцелуем, в их первый раз. Он испытывал жгучий стыд из-за того, что, несмотря на всю бледность и худобу Элоди, это было первым, что подкинула его память. Хотя сейчас прежнее желание обладать как можно полнее сменилось потребностью защитить, успокоить и ощутить новый вид близости, просто оказавшись лежащим рядом с ней кожа к обнаженной коже, обхватив хрупкую фигурку руками, чтобы и разум и тело убедились в том, что она вернулась, что окончательно рядом. И в то же время Мусса страшился оказаться к Элоди так близко. Ведь что бы он ни испытывал в душе и насколько бы адекватно ни воспринимал, что сексуальное влечение – это совсем не то, что может облегчить им наладить контакт, но ручаться за то, что его долбаный организм не сыграет с ним паршивую шутку, среагировав эрекцией на близость Элоди, Мусса не мог. А дай он ей в данный момент хоть чем-то почувствовать свою заинтересованность в этом смысле, пусть даже это и будет случайной и чисто физиологической реакцией его тела на достаточно долгое отсутствие секса, она наверняка оскорбится или вообще решит, что Мусса – жестокое и бесчувственное животное.

Но помоги ему Бог, потому что в тот момент, когда Элоди, наконец, снова оказалась в его квартире, все, о чем он мог думать в первый момент, – как же невыносимо хочет обнять ее и оставаться так вечно. Ему и правда плевать, как она выглядит сейчас. Достаточно того, что это она.

Чтобы отвлечь себя от своих желаний, Мусса быстро прошел внутрь, пряча от Элоди свой полный потребности взгляд.

– Я собираюсь заказать доставку из ресторана, родная. Что тебе заказать? Как я понимаю, все подряд тебе есть нельзя?

– Нельзя, – ответила Элоди, входя на кухню, и по нервам Муссы опять больно резануло то, какой худой она выглядела. Возникло острое желание усадить ее, как ребенка, на колени и кормить всем подряд. – Если у них есть что-то вроде рыбы с овощами на пару, то было бы прекрасно.

Мусса сделал заказ и снова уставился на Элоди, стоящую посреди кухни. Похоже, они оба чувствовали неловкость, оказавшись снова на той территории, буквально каждый квадратный метр которой еще недавно был свидетелем их близости.

– Хочешь принять душ? Еду привезут в течение часа, а парни скоро тоже начнут собираться.

– Парни? – удивилась Элоди.

– Да. Думаю, нам понадобится небольшая силовая поддержка, когда мы поедем забирать Валюшу.

– Не хочешь посвятить меня в свой план?

– Не хочу, чтобы ты лишний раз волновалась.

– О да, теперь я чувствую себя гораздо спокойнее, – усмехнулась Элоди.

– Элоди, я обещаю, что все расскажу, и мы вместе решим, подходит ли мой план, когда все соберутся. А сейчас давай ты искупаешься и немного отдохнешь. Тебе помощь в ванной нужна? – сказав, Мусса тут же замер, поняв, как прозвучал.

Черт возьми, теперь Элоди может подумать, что он принуждает ее к близости. А самое хреновое, он и сам слышал, с какой тупой надеждой прозвучал его вопрос. Он дебил, просто жалкий дебил! Он, мать его, хочет коснуться влажной кожи, хочет, чтобы она нуждалась в его помощи и присутствии каждую минуту, и даже не может скрыть это желание в своем долбаном голосе.

– Я хотел сказать… то есть… я не имел в виду… – Боже, он лепечет, как гребаная девчонка. – Черт возьми, Элоди! Я пытаюсь сказать, что не собираюсь приставать к тебе, ни в коем случае. Просто я подумал, что, может…

– Ты хотел сказать, что я очень паршиво выгляжу, и ты боишься, что я упаду, разобью голову и залью твою роскошную ванную кровью? – неожиданно улыбнувшись, сказала Элоди.

– Да… Черт, нет! Элоди, не прикалывайся надо мной! Я имел в виду совсем не это! Я пытаюсь сказать, что ты ничего мне не должна, в том числе и терпеть мою близость, и я просто хотел тебе помочь, – ну да, он просто гений, теперь она решит, что Мусса считает ее непривлекательной и ужасно выглядящей, а женщины так это любят! – …Хотя, млин, не то чтобы я не хотел большего… О Господи!

Мусса, застонав, провел по лицу руками. Он выглядит просто как мямлящий черте что слабоумный. Куда девалось все его обычное красноречие? Он всегда мог заливаться соловьем, очаровывая очередную цыпочку, а сейчас стоит и лепечет, не в состоянии и двух слов связать. Хотя чего уж там! Элоди не впервые на него так действовала.

– Я могу взять твой халат, как раньше? – тихо спросила женщина.

– А? Да, конечно. Халат, рубашку, все, что посчитаешь нужным. Ты дома, Элоди.

Когда она ушла, Мусса оперся о кухонную стойку, тяжело выдыхая. Его халат опять будет на ее коже. Элоди снова будет сидеть напротив в его кухне и есть с ним за одним столом. В их кухне. Пожалуй, жизнь не такая уж и стерва.

Думать о болезни Элоди и даже о том, что ее может не стать в его жизни прямо сейчас, когда она в нее едва вернулась, он себе просто запретил. Пока пусть это отойдет на второй план. Они должны вернуть Валюшку и научиться жить рядом. Научить друг друга. Хотя Мусса понимал, что, похоже, учиться придется в первую очередь ему. Ведь это он полный дилетант в вопросе построения хоть каких-то отношений, а тем более проживания с кем-либо в одном пространстве. Ведь у него даже с братом с двенадцати лет были отдельные комнаты. Так что, похоже, его ждет масса новых впечатлений.

А что касается болезни Элоди… Мусса старательно убеждал себя, что живут они в двадцать первом веке, и лечится почти все. Нужны только деньги. А деньги он найдет, об этом Элоди волноваться не придется. Главное, чтобы она доверилась ему.

В дверь позвонили. Ну что же, похоже, команда силового освобождения Валюши из той гребаной тюрьмы начала собираться.

К тому моменту, когда Элоди вышла из ванной в его халате, на просторной кухне собрались уже и Марат, и Череп с Аяксом, тоже другом Муссы по прежней жизни беспечного ездока. Мусса усадил всех за стол и на все нетерпеливые расспросы попросил немного подождать. Он слышал, как открылась дверь в ванной и замер в ожидании появления Элоди и ее реакции, ведь сейчас она опять окажется в окружении тех, перед кем он унизил ее тогда, поведя себя, как последняя тварь. Элоди вошла на кухню и замерла, узнавая присутствующих. Мусса быстро подошел к ней и приобнял за талию.

– Ох ты черт! – вырвался у Марата шокированный выдох, и Мусса гневно глянул на него, взглядом требуя не пялиться на Элоди.

Он предупреждал брата, что Элоди больна и выглядит сейчас не так, как прежде, но, похоже, такого он все равно не ожидал. Быстро опомнившись, Марат выдавил улыбку.

– Привет, Элоди, – негромко сказал он.

– Здравствуй, Марат. Как поживаешь?

– Я… – Марат опять мазнул взглядом по осунувшемуся лицу Элоди. – У меня все хорошо.

Элоди кивнула, и ее лицо осветилось застенчивой улыбкой, словно она извинялась перед всеми, что так выглядит.

– Конечно, я должен был сделать это очень давно, Элоди, – решительно сказал Мусса, становясь у Элоди за спиной и обнимая ее сзади, опирая спиной о свою грудь. – Но так как все присутствующие уже в курсе, что довольно долго я был безмозглым и самовлюбленным ослом, то мне позволена еще одна попытка. Итак, Элоди, позволь тебе представить моих друзей и соратников по тем безумствам, что мы творили в бурной юности. Это Череп и Аякс.

Неожиданно суровые на вид байкеры резко поднялись, и первым к Элоди шагнул тот, кого Мусса назвал Черепом.

– Владимир Черкасов, – неожиданно церемонно поклонился Элоди здоровенный байкер, что, учитывая его внешний вид и хриплый голос, выглядело довольно комично. – И все безумства, о которых говорит этот трепач, – чистой воды его больные фантазии.

– Ага, а ты выпускница пансиона для благородных девиц! – фыркнул Мусса.