— Мамочка, не расстраивайся, ты тоже когда-нибудь скоро женишься, — сказала Мурка.

В кабинке я полностью отдалась своим горьким размышлениям. Почему, ну почему Ольга не могла выйти замуж за кого-нибудь другого, а не за приятеля Андрея?! Я почувствовала себя так, словно всех, всех без исключения, приняли в пионеры, а меня нет. Теперь Ольга будет принимать Андрея у себя дома, говорить ему: «Как я рада тебя видеть, хочешь чаю?» А ведь это я должна была… ах, ну ладно!..


Мне все-таки удалось взять себе в руки. Хорошо, что жизнь полосатая, — черная полоса у меня и Алены, зато светлая — у Ольги.

Никаких возражений против Олега у меня нет. Не всем же быть умными небритыми красавцами, как Андрей, бывают ведь и обычные люди-женихи, в меру невысокие, лысоватые, с небольшими животиками.

Странно другое. Некоторые люди подробно рассказывают обо всех мелочах своей жизни и ни за что не расскажут о главном. Такие люди небрежно говорят — я вчера купила то-то, ела то-то, да, и кстати, вышла замуж… Ольга к ним не относится — она подробно, очень подробно рассказывает обо всем. Почему же она скрыла от меня свой роман с Олегом?.. Думаю, она сама не знала, что так получится. И романа никакого не было, просто она устала от Лежачего и Васи, а тут Олег — обычный человеко-жених, в меру невысокий, лысоватый, с небольшим животиком, и нечего тут особенно обсуждать — замуж, и все. Или все было совершенно иначе: Ольгу охватила дикая страсть, и нечего тут особенно обсуждать — замуж, и все. Ольга говорит, что Олег свободен как ветер, никаких ошибок молодости, ничего такого.

Но, в общем, Мура права: все возражения потом, а прежде всего необходимо подумать о свадьбе.

И мы разошлись по своим кабинкам — переодеваться и обсуждать свадьбу.

Не представляю, что бы мы делали без Мурки! Наши представления о свадьбе оказались такими ограниченными — мы хихикали и не могли предложить ничего, кроме осмотра достопримечательностей Северной столицы в машине с куклой на капоте.

А Мурка в своем кресле была на высоте. Вот приблизительный список идей, предложенных Мурой для Ольгиной свадьбы:

1. Молодые должны кусать каравай, который им преподнесет кто-нибудь, например Мура. Ольга должна заранее потренироваться, чтобы откусить побольше, тогда она будет в семье главной.

2. Швырять в молодых рисом — на счастье. Отв. — Мура.

3. Украсть Ольгу и потребовать выкуп. Отв. — тоже Мура.

4. Мальчик и девочка будут собирать с гостей деньги. Если больше соберет мальчик, то у молодых первым родится мальчик. Мура уверена, что соберет больше, поэтому у Ольги родится девочка.

— О господи, Мура, — вздохнула Ольга, — при чем здесь родится…

— Одна женщина родила в шестьдесят, — доброжелательно сообщила Мура из глубины плюшевого кресла, — тройняшек, — от широты душевной добавила она.

Ольга замерла в своей кабинке. Упала в обморок?

— Ну и конечно, подружки невесты должны быть в вечерних нарядах, — продолжила Мурка.

У меня нет вечернего платья, поэтому я предположила, что это может быть свадьба-маскарад, и я могу принять в ней участие в костюме огурца. Давно мечтаю побыть где-нибудь в костюме огурца. Это несложно — просто обмотаюсь зеленым покрывалом, а снизу будут торчать ножки… Если нужно, огурец может швыряться в молодых разной крупой…

Алена хохотала басом, Мурка икала (она всегда икает, когда сильно смеется), Ольга плакала (она всегда плачет от смеха) — в общем, ситуация складывалась таким образом, что в этот незабываемый для всех день нас могли вывести из бутика «Дикая роза». Поэтому мы ушли сами.

Бедная Мурка, конечно, она понимала, что рис и каравай не пройдут, но к сбору средств в пользу будущего младенца отнеслась всерьез и вообще рассчитывала играть на Ольгиной свадьбе заметную роль.


Я немного замешкалась и услышала, как Главначпупс прошептала кассирше:

— Этой, толстой, ей бы не забыть вставную челюсть перед сексом снять, а туда же — стринги!

Неужели Главначпупс заметила Аленину фарфоровую коронку на шестом зубе справа?

— А эта, тощая, — откуда у нее три жениха, когда у всех нормальных людей ни одного? — шипела Главначпупс.

Почему Главначпупс такая злая? Даже наши доисторические предки неплохо относились к своим более пожилым сородичам, например, прожевывали пищу для тех, кто уже не мог делать этого для себя сам. Окажись мы с Главначпупсом в одной пещере, Алена с Ольгой совсем бы там пропали. Фигу бы Главначпупс что-нибудь для них прожевала.

Кстати, про меня она ничего не сказала — это потому, что ей ни за что не догадаться, что я ее намного старше.


Мы ушли — впереди мчалась Мурка, затем Алена, грудью вперед, волоча за собой Ольгу и три-четыре килограмма пуха и перьев.

— Знаешь, мне все это мало, — доверительно оглянулась на меня Алена, словно мы с ней были совершенно одни в стане врагов, — но ведь я все равно собираюсь худеть.

Ольга сказала, что она еще подумает о возможности покупки белой хлопковой маечки — такие вещи сразу не делаются. А вообще она уже с утра устала от одной мысли о магазинах.

Забавно все же, что внезапная брошенка Алена накупила столько белья, словно она невеста, а настоящая невеста Ольга не купила даже маечку.

Что же касается меня, я решила подлизаться к Главначпупсу и купить обе рубашки, чтобы не мучиться, кто я — непорочная невеста или заслуженный член борделя. Еще я выбрала себе два комплекта французского белья, потому что себя нужно любить (это говорит наука, не я).

Я подтащила свою добычу к кассе, полезла в сумку и задумалась. Не хотелось бы акцентировать на этом внимание кассира, но у меня нет денег. Кассир, как и все остальные люди, должна знать — всему на свете приходит конец, и тумбочке тоже пришел конец.

Мама говорила, что к хорошему привыкают быстро. Ничего подобного! Я очень быстро привыкну к тому, что в тумбочке больше ничего нет, кроме моей неприличной тайны: «Кондуит и Швамбрания», «Тайна желтого дятла», «Карандаш и Самоделкин», «Катя и крокодил», и все. Не говоря уж о «Карлсоне».


13 ноября, пятница

Читать лекции вечерникам — очень неоднозначное дело. Сначала лениво и обидно — в то время как все люди собираются за ужином у телевизора или идут в театры и рестораны, я почему-то должна уходить из дома в ночь. Зато потом очень приятно — взрослые работающие люди знают, зачем они пришли на лекцию, и, более того, долго не хотят уходить домой, а задают разные вопросы.

Поэтому, когда после лекции ко мне подошла девушка, я ничуть не удивилась и подумала: «Господи, ну что это, мне уже давно пора спать, а ей хочется еще и еще знаний…»

— А я вас жду, — сказала она, — мне поручили взять у вас интервью.

Я растерялась, но тут же пришла в себя, приосанилась и скромно и чуть устало ответила: «Да, пожалуйста…»

«Вот она, слава», — подумала я. Когда в прошлом году вышла моя книжка (так, пустяки — про жизнь, про любовь, про моих подруг и знакомых), я была уверена, что… ну, в общем, я ждала, что…

Но ничего такого, вроде всенародной славы, я не дождалась. Оказалось, что моя книжка — невероятно огромное событие в масштабе меня.

Ни одной хвалебной критической статьи. Ни один человек не бросился ко мне на улице с просьбой написать что-нибудь еще, хотя бы рассказ или несколько строк. И ни одна душа в мире, кроме Муры, не написала мне письмо: «Дорогой писатель! Ваше произведение перевернуло всю мою жизнь. И тронуло меня до глубины души. Спасибо. Благодарный читатель».

И вот, пожалуйста, — интервью! Моя книга нашла своего читателя и свою прессу!

Мы сели в машину и поехали ко мне домой (интервью лучше давать в домашней обстановке).

Ехали молча. Я обдумывала, что мне ответить на вопрос о моих творческих планах, и решила, что скажу так: «Сейчас я работаю над текстом».

Оставалось много нерешенных проблем, например: как мне фотографироваться? В очках за письменным столом — в имидже настоящего большого писателя или же с Муркой, Львом Евгеньичем и Саввой на руках — совсем в другом имидже…

Писателю в очках могут дать Букера, и тогда мне будет почет и уважение. А если я сфотографируюсь с Муркой и зверями на руках, то меня начнут приглашать на ток-шоу. Я была приятно возбуждена, понимая, что прямо сейчас, пока мы не доехали до дома, должна решить, на какое место в литературе я претендую.

  

Во дворе охранник Шура заставил меня два раза переставлять машину как ему больше нравится.

— Что ты растопырила свой танк посреди двора! Руль, влево-влево, влево-вправо, вправо-вправо! Да ты, блин, не понимаешь, что ли, крути руль до упора, дурья твоя башка! — кричал Шура. Мне, популярному российскому писателю, да еще в присутствии прессы…


— А заднего стекла-то у танка нет, — сказал мне охранник.

— Не может быть, — беспечно ответила я. У танка много чего нет: не работает печка, не опускается боковое стекло (я прижимаю его столовым ножом, очень удобно), нет даже части бампера… Но что касается заднего стекла, то оно как раз у него есть.

…О ужас! Действительно, нет заднего стекла, нет как нет!.. Вырезали мое стекло, да как аккуратно, ни одного осколка…

Что же мне делать, что?! Мой джип можно назвать джипом только условно, он, прямо скажем, не новый и не дорогой, но все же нехорошо, когда не хватает такого заметного элемента…

Необходимо было действовать четко и собранно, и я немедленно позвонила маме, сообщила, что у меня все хорошо, и не знает ли она, как вызвать милицию.


Жизнь сама расставляет все на свои места, и не скажу, что спасение пришло мгновенно, — не буду преувеличивать, — но минуты через три в моих неприятностях приняли участие:

1. Лысый. Он высказывался в том смысле, что если человек доехал до дома и не заметил, что у него начисто отсутствует заднее стекло, то самым подходящим для него транспортным средством будет самокат. Почему?

2. Два представителя страховой компании. Их вызвал Лысый. Порылся в документах на машину и откуда-то узнал, что надо делать. Откуда? Кажется, я припоминаю, что Андрей зачем-то застраховал мою машину…

3. Три милиционера, их тоже вызвал Лысый. Милиционеры приехали на машине с мигалкой. Неужели это все для меня?

Каждый занимался своим делом: представители страховой компании составляли акт о возмещении ущерба, милиционеры составляли акт о краже стекла, а Лысый быстро почувствовал себя главным и оперативно договорился по телефону, что сейчас мне привезут заднее стекло прямо во двор.

Все были радостно оживлены, ходили вокруг машины, прицокивали языками и обсуждали, что вороватость населения достигла просто ужас чего. Вот в таком ключе шла дискуссия, и все были очень довольны друг другом и мной, беспомощной женщиной без всякого соображения и заднего стекла.

И вдруг один милиционер заглянул в машину, где-то там в глубине поковырялся и говорит:

— Вот же оно, заднее стекло…

— Где, где, как, почему, — забегал Лысый, и остальные тоже удивились.

— Просто она из машины выходила, случайно нажала кнопку и опустила стекло. Она что, первый день на этой машине и даже не знает, что у нее заднее стекло опускается?

Я поняла, что Она — это я, и сделала несколько шагов к своему подъезду.

— Отменить тревогу по джипу! — скомандовал милиционер всем присутствующим.

…Милиционеры и представители страховой компании не сердились на меня за ложный вызов и за то, что я езжу на этой машине пять лет.

И только Лысый смотрел на меня зверем, и все потому, что ему не удалось побыть Главным Решателем всех вопросов и Спасительным Доставателем заднего стекла.

А я вспомнила про журналистку. Все это время она тихой мышью сидела в машине.

— Мужчины любят оказывать первую помощь… Замечательные у нас мужчины, одни добрые, другие умные! — светски сказала я.

Пусть думает, что я нисколько не смущена, и все это для меня самое обычное дело, и, приезжая домой, я обычно всегда вызываю себе двух-трех милиционеров на машине с мигалкой.


Я выбрала промежуточный имидж, так как решила, что хочу все — и Букера, и ток-шоу. Поэтому я уселась за кухонный стол, предварительно завалив его книгами, прижала к себе Савву Игнатьича, взяла за поводок Льва Евгеньича и приготовилась давать интервью.

Журналистка вытащила из кармана смятый листок и слабым детским голоском без выражения зачитала вопросы:

1. Что делать, чтобы отношения между тобой и твоим другом всегда были гармоничными?

2. Что делать, если отношения между тобой и твоим другом вдруг перестали быть гармоничными?

3. Что делать, если твоему другу понравилась другая девушка?…

И так далее, общим счетом до десяти.