— Скоро проснется, — тихо предупредила женщина, продолжая: — Нужно будет кормить. Вы… не знаете, мать… будет пытаться кормить грудью?

Мужчина с восторгом смотрел на беззащитную кроху и, кивнув, категорично заявил:

— Она будет.

Женщина кивнула, радуясь такому ответу, а потом отошла в сторонку, не желая мешать отцу — знакомиться с сыном. Она наблюдала, как мужчина с интересом смотрел на мальчика, а потом осторожно с опаской протянул руку и дотронулся до одеялка, ласково проведя пальцами по материи, считая, что малыш чувствует, что к нему пришел родной человек. Вдруг мальчик проснулся и огромными глазами посмотрел куда-то вперед, а потом у него задрожала нижняя губа, и он закричал таким отчаянным обиженным криком, отчего Сергей растерялся и посмотрел на женщину.

— Возьмите его на руки, — предложила медсестра и, наблюдая, что мужчина хочет, но не осмеливается, подошла и, аккуратно взяв грудничка, передала отцу, показав, как нужно правильно держать.

Отец смотрел на сына, пытаясь сильно не сжимать, но малыш все равно плакал. Львов с волнением посмотрел на женщину и уточнил:

— Я неправильно делаю?

— Нет. Все правильно. Ваш сын проголодался.

— Покажите, — где палата, я отнесу его к Галине, — уверенно произнес Львов, считая, что мать должна накормить его сына. Ребенок хочет есть.

Сергей до сих пор был в шоке, когда та, что казалась доброй и ласковой, готовой на все ради благой цели, чего он не оценил, превратилась в неадекватную женщину, впадающую в депрессию по любому поводу и без него. Первое время он сводил ее состояние к тому, что беременность так влияет на Ярову, а потом понял, что Галина такая и есть, когда не получает желаемого.

Внутри палаты он недовольно посмотрел на красивую женщину, сидящую на кровати у окна, и уверенно позвал:

— Галина.

Она повернулась и, увидев мужчину с ребенком на руках, с надеждой прохрипела:

— Ты с ним? Значит… принял. Но он же даун?!

Мужчина гневно посмотрел на нее и резко проговорил:

— Покорми сына, и не говори ерунды!

Галя оцепенела, а потом вздохнула и посмотрела на медсестру, на которую кричала два часа назад, требуя унести ЭТО и больше никогда не приносить, ведь такая добрая и красивая, как она, не могла родить больного ребенка. Вероника говорила не верить, что все неправда, и она поверила, отказываясь от всех УЗИ, считая врачей шарлатанами и вымогателями. Но, родив, не справилась с шоком, впав в истерику, чего совсем не ожидали от нежной и отзывчивой девушки, поступившей в платный медицинский центр.

Медсестра сдержала гнев, искренне возненавидев дьяволицу в обличии ангела и, посмотрев на приятного мужчину, чтобы увидеть подтверждение, что полоумной можно вручить ребенка, взяла у отца и поднесла молодой агрессивной матери, показывая и объясняя, как прикладывать к груди. Девушка скривилась, как только малыш обхватил сосок, зажимая деснами, отчего она вскрикнула.

— Нет. Мне больно! — воскликнула она, вновь чувствуя боль.

— Потом пройдет, не переживайте. И сейчас у вас молозиво, а когда прибудет молоко…

Девушка сморщилась, продолжая чувствовать неприятные ощущения, а потом посмотрела на мужчину, наблюдающего за жадным ротиком малыша, сосущего грудь и решила потерпеть. Медсестра, удостоверившись, что молодая мать правильно кормит, проговорила:

— Малыша забрать или здесь…

— Заберете… потом, — сказала Галина, невинно улыбаясь.

— Кормить нужно через два часа.

Девушка отвернулась, не желая слушать и выполнять, считая, что потом поговорит с медсестрой и все ей объяснит. Ее никто не может заставить кормить, это только ее право. Она искренне не хотела кормить больного ребенка и портить красивую упругую грудь. Любая красавица тоже так наверняка считает, поэтому она не стыдилась. У нее будут еще дети, но нормальные, а этот может обойтись прикормом. Главное, сейчас переговорить с мужчиной.

Что он ей скажет? Теперь Львов должен привезти ее в свой дом, и они поженятся. То, что он запишет ребенка на свое имя, и будет полностью содержать, ее не устраивало. Вероника сказала постепенно требовать, но не переусердствовать, а она всегда ее слушалась.

Оставшись в палате с любимым мужчиной, Галина поправила волосы, и тихо проговорила:

— Что теперь будет с нами?

— Как и говорил, ничего нового не добавится, — отчеканил мужчина, пытаясь не злиться на постоянный и актуальный вопрос этой женщины.

— А что ты говорил… — еле слышно пролепетала Ярова, надеясь, что любимый изменит свое решение.

— Я привезу вас в роскошный дом, где уже все готово для моего сына и его матери. Игровая комната, детская и спальня для тебя. Я полностью обеспечиваю сына и твои нужны, а также нанимаю повара, няню и уборщицу, приходящую несколько раз в неделю.

— А ты?

— Что я? — спокойно уточнил мужчина, замечая, как малыш медленнее сосет грудь, сладко засыпая.

— Мы поженимся? Да или нет? — не сдавалась Галина, считая, что он должен изменить свое решение именно сейчас, когда видит, как она заботится о его сыне.

— Нет. С чего такие мысли? — ледяным тоном поинтересовался Львов.

— Но я же родила ребенка! Это ничего не меняет?! — воскликнула она, не понимая, почему уверения сестры не работают, ведь она все сделала правильно. В чем проблема?

— Да, и теперь у меня есть сын и обязательства, а причем здесь ты?

— Я думала… что ты… что мы…

Мужчина горько усмехнулся и медленно подошел к окну, признаваясь себе, чем ей:

— Я имел неосторожность переспать с милой девушкой, утверждающей, что она пьет таблетки, на корпоративе в нетрезвом состоянии. А оказалось — девственница с огромным желанием забеременеть от меня. Сам виноват. Полностью моя вина. Впредь не буду столь наивен, да и, вообще, опыт на всю жизнь.

— Я не специально, — с возмущением проговорила Галя, тут же добавляя: — Так поступила, потому что очень люблю тебя. Ты должен дать мне шанс, и я рожу тебе нормального ребенка. А нет это…

Мужчина повернулся и грубо процедил:

— Больше никогда не смей о нем так говорить! Это мой сын, как и твой, и веди себя как мать, а не кукушка.

— Но ты же не хочешь нас!

— Я не отказываюсь от сына. Сейчас пока он маленький и нужна твоя помощь, он будет с тобой, а я буду приходить, как только у меня получается. Позже, готов воспитывать сам.

— Нет! А я?

— Ты для меня только мать моего ребенка.

— Но я могу быть женой и подарить… — начала она, с надеждой вглядываясь в его глаза.

— Галя, я тебе уже все сказал. Ты не нужна мне, и я не хочу видеть тебя моей женой. У меня есть сын, и я буду воспитывать его, принимая активное участие в жизни, полностью обеспечивая. Уже купил дом, где ему будет хорошо. После перепишу на Егора.

— Егора? Ты дал ему имя?

— Ты хотела другое?

— Нет, но я думала, мы вместе будем выбирать, и когда решим…

— Я бы хотел Егором. Если против, скажешь свои варианты, обсудим.

Воспоминания неприятно сжали грудь, отчего мужчина на мгновение задохнулся, а как стало лучше, нахмурился. За эти года он многое увидел, понял и разочаровался в женщинах… Невинное создание оказалось исчадием ада, превратившим его жизнь в мучение. Лишь сын радовал, и он надеялся, что скоро они будут вместе жить, а Галина останется с тем, что он ей добровольно дарит и подальше от них.

Почувствовав жадный взгляд, поднял глаза, замечая, что в проеме стоит Ярова. Последнюю неделю она была странная. Не как всегда, а совсем неадекватная, чем вызывала определенные гнетущие мысли. Вела себя замкнуто, не отвечая на вопросы, или гневно выкрикивая, разбрасывая вещи.

С малышом, кроме нее, всегда находились логопеды, воспитатели, нянечки, и ему приходилось разговаривать с ними, чтобы получить нужную информацию, потому что на любой вопрос она отвечала: «Если бы он не был больным, то ты не подошел ко мне, да?», «А если здорового родила, тоже не нужен был?». Он не понимал ее странных вопросов и нездоровых претензий.

На лице женщины стали появляться следы от когтей, что смотрелось ужасно, и Сергей вынужден был нанять психолога, чтобы специалист незаметно в дружной компании поговорил с девушкой, очень агрессивно ставшей относиться к ребенку.

Кормила мать своего сына только месяц, а потом заявила, что молока нет, что он вынужден был принять, как его не раздирало бешенство. Иногда он ненавидел ее, но пытался быть лояльным, не желая отбирать ребенка у матери. Она не вызывала в нем даже сожаления, только злость и недоумение.

Очень часто Галина пыталась свести их отношения в иное русло, но мужчина не реагировал, лишь раздражаясь. Иногда Ярова, наоборот, настаивала, что сама сможет заниматься ребенком без всех присутствующих, выгоняла, и когда не получалось, закрывалась и сидела в комнате. Психологов она не принимала, лишь молчала, показательно намекая, что их нет. Поведение кардинально поменялось, и мужчина стал переживать за сына, считая, что ей нельзя доверять ребенка.

Поиграв с Егором, а потом и уложив, прочитав сказки, мужчина направился к Галине. В спальне женщины не было, как и в гостиной. Нашел ее на балконе, где она в тонком платье сидела на полу и рвала фотографии, на которых он был с ребенком, соединяя часть с его изображением со своим. Понаблюдав со стороны, лишний раз убеждаясь в своих намерениях, он произнес:

— Я куплю тебе дом и положу приличную сумму на банковский счет. Ее хватит на несколько лет, если не захочешь работать, но ребенок должен жить со мной.

Ярова повернулась к нему, и он увидел, как нежное лицо исказилось от ненависти и злости. Галина сглотнула и прохрипела:

— Все, значит, больше не нужна? Предпочел больного и никчемного мне?

— Галина, не смей моего сына обзывать. Тебе самой требуется помощь.

Она поднялась и резко проговорила:

— Он мой! Я не отдам!

— Ты не занимаешься им, и он не нужен тебе.

— Мне нужен ты, — закричала она и бросилась к нему, начиная целовать руки и одежду, нашептывая: — Я все сделаю. Пожалуйста. Буду самой примерной женой. Я так люблю тебя! Ты мой. И… если бы не было его, мы начали заново. Вместе. И в любви у нас бы родился здоровый ребенок.

Львов поднял ее и, отодвинув от себя на расстояние вытянутой руки, грубо произнес:

— Галя, не унижайся! Не нужно. Ты красивая… — тут мужчина замялся, считая, что больше нечего добавить, но девушке и не нужно было другой похвалы, она мгновенно кинулась на него с проклятьями, считая себя преданной и брошенной, стараясь ударить везде, где могла.

— Бесчувственное чудовище! Дебила полюбил, а меня откидываешь как ненужную вещь. Тварь! Ненавижу тебя! Ненавижу! Чтобы ты сдох!

Сергей несколько секунд стоял, а потом одним движением перехватил ее руки и просто держал, нецеремонно выдавая:

— Успокойся! Это ненормально!

— Нормально. Нормально! Просто ты… ты жестокий… Подонок! Очень жестокий со мной! Я ведь люблю тебя.

— Я забираю сына сейчас, — выдал Львов, приняв это решение мгновенно, считая, что она может навредить Егору. Слишком много в ней ненависти к маленькому беззащитному ребенку.

— Нет! Я тоже поеду!

— Ты остаешься здесь, пока я не куплю квартиру в центре города.

— Не нужно! Мне не нужно ничего, если нет тебя.

— Тогда будем решать в судебном порядке, — спокойно выдал Львов и пошел к балконной двери, чувствуя, как неимоверно устал за два года от общения с этой «милой» девушкой. Он только взялся за ручку, как услышал:

— Учти, раз меня не будет с тобой, то и его не будет. Он не заберет у меня тебя.

Мужчина развернулся к ней, отмечая нездоровый блеск в глазах, и в считаные секунды оказался около нее, схватив за горло, громко отчеканивая каждое слово:

— Лично придушу, если посмеешь его обидеть. Поняла?

— Ты… ты… — хрипела она, и тут же отлетела в сторону, не веря, что ее любимый так с ней поступил, а все из-за больного ребенка. Это он виноват…

Львов с презрением смотрел на женщину, сидящей на ледяном полу, а потом проговорил:

— Ты сделаешь нам одолжение, если не будешь беспокоить. До встречи.

Сказав последние слова, Сергей не захотел задерживаться, разговаривать с Галиной было бесполезно, и вышел с балкона, слыша позади себя рев… разочарованной женщины.


***


26 января, пятница

Лидия


Вошла в помещение автосалона и ко мне сразу подошла высокая девушка с лучезарной улыбкой, эффектно виляющая бедрами. Она шикарно продемонстрировала идеальные зубы и приторно заявила:

— Добрый день! Интересует машинка? У нас…

— Своя есть, я к Грызлову, — сразу же представилась, предпочитая не терять время на прелюдию, когда изначально фальшивят.