Она посмотрела на второй этаж, где, очевидно, у Шторма находился кабинет, и, повернувшись ко мне, грустно и понимающе выдала:

— К сожалению, его нет…

«Нет, либо я привередливая стерва, либо она полная дура… Зачем тогда туда посмотрела?! И что она пялится на меня с таким видом, как будто сопливая поклонница Грызлова явилась?!»

Ладно. Не хотят по-хорошему, будем как обычно. Замечу, что хотела, как все… Вот нельзя спокойно и без проблем. Мгновенно достала удостоверение и, предъявив, резко проговорила:

— Андрей с нетерпением ждет меня уже несколько дней. Заждался. Не будем дальше огорчать мужчину.

Блондинка зависла, отчего выглядела настоящей куклой Барби. Смотрела на нее три секунды и, посчитав, что времени больше не могу выделить, вздохнула, и успокоила:

— Мы знакомы со Штормом, так что не пугайтесь. Я сама поднимусь.

— Может, спросить его на тот случай…

— Да не стоит. Он будет рад мне, — уверенно пообещала, совсем так не думая, но все же представляя этого мужика со счастливой улыбкой. Поднялась по шикарной лестнице и, постучав для приличия, вошла, отмечая темные окна и мужчину за черным столом о чем-то беседующим по стационарному телефону.

Улыбнулась и прошла вперед ко второму креслу, стоявшему напротив Шторма, снимая капюшон и присаживаясь. О себе не позаботишься, никто не предложит даже присесть.

Он закончил разговор и пожил трубку, громко выдавая:

— Интересно. Сама Атаманова явилась ко мне.

— Конечно. Шла мимо, думаю, дай зайду к Грызлову. Поговорим по душам.

— Ну, говори, раз шла мимо, — выдал он грубо.

Улыбнулась и, не теряясь, проинформировала:

— Не люблю трепаться понапрасну и повторять информацию по несколько раз. Такой расклад для работы оставлю, а с тобой сразу перейдем к сути, притом говорю один раз, чтобы мы прекрасно поняли друг друга.

Шторм почесал подбородок и грубо произнес:

— Слушаю.

Посмотрела на него, отмечая, как он напряжен, и медленно проговорила:

— Аверина Валерия. Обидишь, лично выкину из окна высотного дома и скажу, что так и было.

— Это наше дело. И тебя не касается, — гневно процеди мужчина.

Поднялась, не прерывая зрительного контакта, и лениво сказала:

— А я и не вмешиваюсь, но предупреждаю, что, если попользуешься и вытрешь ноги, я тебя из-под земли достану и расчленю. Понял?

— Перед бабой забыл отчитаться, — буркнул, расставив руки в стороны на столе.

— Бабы у тебя в салоне скачут перед клиентами, а ко мне с улыбкой и уважением.

— Лидия, а больше тебе ничего не нужно?

— Нужно. Можешь отвалить. Так будет лучше. Валерия достойна лучшего, чем мужика кричащего, что она на неделю.

— Твою мать, она, оказывается, услышала, что только захотела. В общем, не собираюсь я отваливать, или что там еще. И мне плевать на все твои пожелания.

— Тогда все хорошо, раз не собираешься отваливать… — спокойно сказала, хватая шубку, и накидывая на плечики, как вдруг услышала:

— Даже если просто трахать ее буду неделю, а потом забуду, тебя спрашивать не стану. Еще бы я не отчитывался не перед кем. Так что дверь там. Не стесняйся.

«Значит, трахать… Мудак! Ладно…»

Повернулась к нему и довольно резким тоном произнесла:

— Очень не люблю, когда со мной так разговаривают. Я мило с тобой побеседовала, а ты нахамил, и почти послал, что ой как плохо. Но это ничего по сравнению с тем, что ты про Леру тут мне наговорил.

— Тебе еще повторить, или все же помочь выйти? — процедил Шторм, чем окончательно взбесил.

Подошла к пластмассовым вывескам с надписями, стоящим одна за одной в ряд у стены, и, положив руку на первую, где была изображена машина и малярное ведро с кистью, повела ее в сторону, отмечая как вытянулось лицо Андрея от напряжения, миленько выдавая:

— Не нужно помогать. В отличие от тебя, я все сразу понимаю. Поэтому для уточнения своих намерений… как предупреждение, — сказала и оттолкнула пальчиками баннер вперед, отчего огромная вывеска упала с таким грохотом, что стекла затрещали в кабинете.

— Ты идиотка! — рявкнул Грызлов, сжимая кулаки, намереваясь подойти, но я подняла палец левой руки, приказывая стоять на месте, правой дергая вторую громадину.

— Нет, я подруга, а ты охеревший кобель, который считает, что может употреблять свои гребенные словечки в адрес Авериной при мне, — рявкнула и вновь оттолкнула, отчего вывеска упала на первую, отскакивая, издавая треск.

Мужчина зарычал, как обезумивший зверь, и уже хотел направиться ко мне, как я рявкнула:

— Грызлов, стой на месте и слушай, пока я тут все не разбила!

Мужчина был в немом шоке. Смотрел меня, видно, этого хама совсем никто на место не ставил, а потом на следующий баннер — стеклянный. Дернула его вперед, оценивая прочность, и наблюдая за реакцией мужчины, а потом спокойно подытожила:

— В общем, все же повторю, и а ты внимательно слушай.

— Ты сумасшедшая, Атаманова, — разражено прогрохотал он, тяжело дыша.

— Возможно, но вернемся к Лере. Так вот, если все же решил поиграть и выбросить…

— Да понял я. Понял! Что ты мне тут все сломаешь к чертям собачим, а потом кинешься с кулаками.

— Хорошая идея, но шикарные стекла твоего кабинета куда предпочтительнее, так что, надеюсь, ты меня понял.

— Да. Понял. Как и принял к сведению, что охрана больше не пропустит тебя, — рыча, буркнул он, отчего был похож на зверя, только вот черные джинсы и темно-синяя рубашка доказывали, что передо мной человек.

— Это тебя не пропустят туда, где буду я. Так что не обольщайся.

— Проклятье, да понял я, Атаманова! Понял все. Теперь успокойся и давай отсюда, чтобы я тебя случайно не убил, а друг не посадил пожизненно. И уже сделай доброе дело — не трогай больше ничего! — остервенело проговорил он, убивая меня взглядом, мечтая четвертовать.

Оставила в покое стенд и мило уточнила:

— Очень рада, что мы поняли друг друга. Приятно было пообщаться.

Дальше я спокойно направилась на выход у двери, не забывая с улыбкой предупредить:

— Думаю, Лере не стоит знать о нашей встрече.

Бритоголовый мужчина ничего не ответил, продолжая стоять на месте, ожидая немедленного чуда, когда я оказалась за дверью. Однозначно, расстроила его. Но что поделать, кто виноват, что у него нервишки шалят, я же по-хорошему хотела.

Счастливая и довольная спускалась по лестнице, замечая, с каким взволнованным лицом смотрит на меня длинноногая фотомодель, теребя свою короткую черную юбку. Девушка закусила губу, прищурилась и все же поинтересовалась:

— К Андрею Андреевичу можно зайти?

Вздохнула, насколько хватило драматизма, и посоветовала:

— Если только через часик… с успокоительным, а пока не стоит. Он еще приходит в чувство.

— Но вы же сказали… — непонимающе пропищала она, считая, что я неправильно подала ей информацию.

— Это он от радости… — успокоила девушку и пошла вперед, накидывая капюшон шубки, чувствуя себя замечательно. Конечно, может, я переборщила, но это уже неважно. С этим мужиком нельзя мило и ласково, тут нужно жестко, чтобы прочувствовал серьезность намерений. Так что теперь призадумается, стоит ли связываться с Лерой, когда у нее немного нервная подруга.

Глава 16


Поздним вечером после генеральной уборки, разговоров с Кристиной, Гульмайрой, Голькиной, стирки всех вещей, в том числе и формы, как-никак с понедельника иду на работу, я вспомнила, что сегодня ничего не ела. Готовить желания не было, но холодильник полон и ждет моего внимания. Поэтому встала и пошла в кухню, вспоминая, что там у меня есть.

Любимая соседка пригласила в воскресенье на суши, просто так отдохнуть, и заодно отметить мое чудесное выздоровление. Артур будет готовить, что радует, так как Кристи этого делать совсем не умеет, и пока такого желания не испытывает.

Львов… больше не звонил. Наводило на мысль, что он лично явится. Хотя, может, ему уже плевать, и не стоит о нем вспоминать.

Договорилась с одноклассницей, что с понедельника она мне помогает с готовкой по скайпу. А что делать? Придется научиться, раз Валентина Егоровна не питается в больнице, а на мои слова: «Бабуль, я сама тебя буду кормить…», довольно заявила: «Твое буду есть хоть как». Поэтому попросила Наташу, отменного повара, поднатаскать меня в этом нелегком деле. Правда, придется терпеть ее комментарии с матами в мой офигевший адрес, а что поделать, желающих и таких искусных больше не нашлось. И все же Голькина меры не знает, ей без разницы с кем и что говорить. Язык как помело, но готовит обалденно, за что ее ценят и обожают на работе, сдерживая порыв закрыть рот скотчем. А так она даже очень веселая со своим особенным юмором.

Тишину нарушила трель сотового. Увидев неизвестный номер, ответила на звонок, слыша в трубку:

— Привет, красавица.

— Привет. Кто такой? — поинтересовалась, открывая холодильник, разглядывая все стеклянные полки, придумывая, что поесть. Колбаса, копченая рыбка, сыр… не хочу. А что полегче?

— Запиши, пожалуйста, мой номер. Воронцов Федор. Умный, веселый, страстный поклонник, мечтающий ближе с тобой познакомиться.

«Сто процентов на сайте знакомств зависает… и ник у него вроде этих: «Нежный тигр», «Сладкий кролик»…»

— Привет. Запишу, — успокоила, посматривая на боковую дверь, где находилась вся молочка. Выбор был и даже ничего так. Кристинка оторвалась, когда выбирала. Странно, что детских йогуртов нет.

— Как себя чувствуешь, красавица?

— Отлично, — автоматом сказала, доставая творожок с клубникой, не забывая заглянуть на срок, и убеждаясь, что ему еще жить да жить, поставила на стол, отправляясь на поиски чайной ложечки.

— Еще с гипсом или уже отмучилась? — задал вопрос очень любопытный Федя.

— Нет, сегодня сняли.

— Вау! Здорово!

«Почему у меня такое впечатление, что я с подружкой разговариваю, а не мужиком?!»

— Спасибо за эмоции, — буркнула, тут же слыша:

— А можно тебя пригласить куда-нибудь? Обещаю, не буду признаваться в любви и…

— Куда пригласить? — уточнила, удобнее усаживаясь на стул, раскрывая упаковку.

— В органный зал или театр. У меня везде знаковые, поэтому в любое время могу достать билеты на самые лучшие места.

В органный зал?! Зачем?! Что за нелепое предложение… Ладно. Представлю, что мне, как и всем, очень нравится и, вообще, нужно культурно просвещаться.

Но все же, как же не хотелось… с ним… никуда. И вот вроде Воронцов по всем критериям подходит, но мне уже заранее скучно. Да уж…

— Давай на следующей неделе?

— Здорово. Я уточню, чтобы ты сказала по времени и куда.

— Хорошо.

— Ты меня осчастливила!

Как раз принялась есть, отмечая, что, наверное, стоит заканчивать наше общение. Чувствую, и здесь я провалюсь. Не может у меня быть как у моих родителей, замечательно и счастливо. Видно, я для этого не создана. Вечно все порчу. Эх-х…

— Рада стараться.

— А что сейчас делаешь?

Посмотрела на свое белое, сладкое, полезное чудо и ответила:

— Творожок.

— Ух ты! Я тоже люблю! Тебе с каким вкусом нравится?

Посмотрела по сторонам, желая запульнуть чайную ложку в раковину и отправить творожок в мусорное ведро, но сдержала порыв и буркнула:

— С клубникой.

— И мне! На свидание принесу, если хочешь.

«А я уже на свидание не хочу! Лучше бы молчал! Птица-Говорун!»

— Нет, спасибо.

— Ладно, не буду мешать. Доброй ночи. Пусть тебе приснятся сладкие сны, и…

Не слушала, пребывая в полной уверенности, что переоценила себя и свое терпение, решив, что потом культурно откажусь. Бесит он меня, а вроде как далеко находится. Пока думала, он закончил такими словами:

— И ты проснулась самой счастливой и ласковой.

«Прямо не мужчина, а наивный сказочник…»

— Спасибо. Доброй ночи, — культурно сказала и положила трубку, убеждая себя, что я была даже очень мила. Выкинув творожок и сполоснув ложку, направилась в спальню, как услышала звонок в дверь.

Ну что сказать, даже замерла на мгновение, пытаясь успокоить взбунтовавшиеся чувства. Все же Львов действует на меня, как никогда, ошеломляюще. Посмотрела на себя, домашнюю и интересную в джинсовых шортах, белой футболке с надписью «Зубастая зайка» и улыбнулась. Кристи подарила. Она любит мне подарочки в таком духе дарить, чтобы потом поржать весело, когда свои получит от меня и Леры. Переплела хвост, задержавшись у зеркала, а потом пошла к двери.

Открыла дверь и увидела его. Недовольного, злого и такого сексуального, что захотелось прижать к стене и оторваться. Черт, нужно держать свои дикие желания при себе. Может, он, вообще, довез мне что-нибудь, что я не забрала из его дома, а я тут мечтаю о безумном сексе.