Вот что за фигня?! Она же повар в ресторане, а как будто на зоне готовила, впитывая в себя быт общения уголовников. Хотя… это нужно проверить. Кто ее знает. Наташа столько говорит про готовку, что уже никто не уточняет, где трудится, чтобы не услышать не только ответ на вопрос, но и историю возникновения сей фирмы.

Раньше Голькина была проще. А, может, я преувеличила, так как уж слишком долго ее слушала? Посмотрела на Наталью, отмечая с каким удовольствием она ест свой бутерброд, и поинтересовалась:

— Случай, Наташка, а ты случаем в школе-интернате или на зоне не готовила?

— В армии только. А что? — подозрительно осведомилась она, закончив со своим четвертым перекусом перед обедом, запивая молоком, отчего я пожалела ее желудок. Лично я так не рисковала.

— Да нет, ничего. Я так и подумала.

— А почему? — сказала она, нахмурившись, шаря глазами по столу, и как только увидела печенье, подтащила к себе. Достала из упаковки одно и, проглядев со всех сторон, как неизвестный объект, за два хруста съела его.

«Так, нужно отвлечься. И да, я себе обещала не говорить ей ничего по поводу того, что вот хватит ей есть такими объемами, меры не зная, чтобы поберегла свой организм, ведь убивает, обжираясь».

— Словечки употребляешь довольно грубые. Странно, что тебе еще в твоем ресторане пинка не дали, — сказала, посматривая на часы, рассчитывая время, чтобы попасть вовремя на прием.

— Ха, эта гнида, администратор херов, все мечтает меня выкинуть. Говорит, что я баба деревенская.

— Зачем он так женщин обижает?! — проговорила с улыбкой, на что она скривилась и посмотрев на печенье насупилась. Встала и на минуту скрылась, а потом пришла с тазом полным мандаринов, удобнее усаживаясь.

— Вот, Атаманова, ты с таким жалом мужика себе путевого никогда не найдешь.

— Я пока не тороплюсь, — просветила я ее, на что она довольно улыбнулась и, проведя рукой по шикарной груди, и талии, затерявшейся в складках, гордо выдала мне:

— Заметь, не спортсменка и не леди, а уже в третий раз замуж вышла.

— Вот и мне интересно, где ты их сердобольных, маленьких, щупленьких откапываешь? Признавайся, где таких искать, — прищурилась, с огромным интересом ожидая познавательного рассказа.

Наташка у нас любит быть невестой на свадьбе. Обычно это всегда проходит феерично — с драками, выяснениями отношений, а потом веселой пьянкой, отчего на следующий день гости не помнят, что творили. Я обычно наблюдаю, ну и успокаиваю, когда считаю, что пора заканчивать. Мне отец нравится у Голькиной. Мировой мужик. Умный, четкий и душевный. С ним разговаривать одно удовольствие. Председатель колхоза, где трудится до сих пор, обеспечивая семью от второго брака и помогая Наташе. С матерью одноклассницы мужчина расстался, как только дочь подросла, отпустив городскую дамочку на все четыре стороны, где ей и место. Так что гуляем там каждый раз, и всем нравится. Главное в поздравлении супругов с именем жениха не ошибиться, а так все по плану. «Замуж нужно идти, пока берут» — жизненная позиция женщины. Притом мужья за ней все бегают как котята, а потом как отожрутся, пока щеки не начнут трескаться, убегают от нее.

— Где-где… нравится им моя еда. Вот! Егорчик, последний мой заморыш, например, решил лично благодарность сказать за ужин, а тут я, заявившая, чтобы завтра пришел, и тогда ему шикарное блюдо сделаю, что он через два месяца замуж возьмет.

— А он?

— А что он, Фома неверующий, сморщился, гад плешивый, посчитав меня недостойной.

— Прям такой и есть?

— Ну, нынче мужики лысеют и, вообще, мельчают. Даже взять бабу не могут на руки. А тогда… тогда он мне сказал, что у него своя есть бабенка, а потом приперся на жратву. В общем, женился.

— Еще мордочка не треснула от вкусных завтраков, обедов и ужинов?

— Нет. Я теперь недокармливаю, чтобы не сбег. А то мож, правда, зажираются, — сказала она, задумчиво посматривая на очередной мандаринчик, очищая от кожуры.

— Ты уж, действительно, не закармливай, чтобы как предыдущие, не смылись, — весело сказала я.

— Четвертый раз выйду, — засмеялась она и тут же моргнула глазом, кивая. — Когда на твоей погуляем?

«Начинается…»

Недобро улыбнулась ей и пошутила:

— Видишь, готовить не умею, не зовут.

— Ну вот, научу, а потом…

— То есть без жратвы я мужикам не нужна? — возмущенно осведомилась, совсем не принимая эту теорию.

— Лидка, ты же красотка, но характер у тебя настоящей стервы. Тебя наши мальчики в количестве семи штук так любили, но боялись еще больше. Ты же, как обезьянка с гранатой. Будь проще! Что думаешь, то и говори.

На секунду даже растерялась, а просветила:

— Для справки — я так всегда и делаю.

— Да?! — женщина пораженно уставилась на меня, как будто я у нее бутерброд забрала в голодный год, и буркнула: — Ну да ладно. Поможет, не поможет, главное, жрать научись готовить, а то стыдно должно быть в таком возра…

«Обалдеть! Это она мне говорит?! У нас один возраст. Один! А она уже ходит, как старушка, переваливаясь в стороны, не потому что возраст, а потому что ногам тяжело такой вес носить».

— Голькина, а тебе про физическую форму рассказать, а также объяснить, что такое ожирение? А то не туда ты, подруга, побрела…

— Вот не нужно. Я сама знаю… — обиженно начала она, но я перебила ее, считая, что все же нужно сказать. Может, возьмется за себя.

— Отлично, что знаешь. Рада. И для справки, моя проблема не столь тяжела, как твоя. Что-нибудь да приготовлю. Яичницу изумительно жарю. Картошку тоже. Да и все можно употребить если с соусом хорошим. А вот тебе нужно позаботиться о своем здоровье! Однозначно. Я тебе не о красоте говорю, а о здоровье, чтобы потом сердце не отказало или…

— Об этом беспокоятся мои врачи, так что все отлично. Недавно сердечно покалывало, плохо спала, да и нервы. В общем, прокололи меня и как новенькая.

— В тебе лишних 60 килограмм, а ты молодая. Это действительно проблема. И никакие укольчики не помогут, пока сама за себя не возьмешься.

— И что теперь, помереть, если люблю вкусно кушать? Я не хочу на диету!

— Тебя никто не заставляет! Ты же взрослая девочка. Уменьшай порции, начни с ходьбы и старайся вечером не злоупотреблять. Зарядка полез…

Она скривилась, вздохнула и пробурчала:

— Ладно, давай так — я тебя не достаю жратвой, просто учу, а ты не лезешь в мое питание? Идет?

— Идет, но не забывай, что я тебе сказала, — предупредила, отмечая на табло одну минуту.

— Да, поняла я. Поняла. Все же… ты такая… непробиваемая, — недовольно проговорила она, посматривая на меня как на врага народа.

— Стараюсь, ладно давай. Мои котлеты готовы. К бабушке пойду собираться.

— Валентине Егоровне привет.

— Хорошо. Не забывай про зарядки, — добавила, смеясь под ее бурчание и кряхтение, а потом отключилась, размышляя об однокласснице. Общаемся мы с ней не часто, но и не раз в год. Несколько раз в месяц. У нас был дружный класс. И все до сих пор хорошо общаемся, несмотря на то, что все разные и живем в разных городах, а кто и страну поменял.

Выключила пароварку и, сполоснув контейнеры, тщательно вытерев, выложила пюре и две котлетки в один, а во второй — салат, и уложила в пакет, собираясь в путь. Только направилась в спальню, как услышала, что пришло сообщение. Телефон лежал в зале на столе. Взяла его и увидела, что на ватсап пришли фотографии от неизвестного абонента.

Еще не открывая, подумала, что это явно не от доброжелателя. Предчувствие у меня хорошо работает. Открыв, обомлела, увидев отрубленные пальцы в крови на белом платочке; на следующей — руки, разрубленные на части, лежащие в старом тазу, на другой — топор. Дальше еще несколько снимков женщин с обезображенными лицами и телами, а на последнем — деревянный пол и надпись, вырезанная ножом: «Сука, жди встречи».

Глава 17


Оцепенела на секунду, обдумывая, что это за беспредел, а потом вновь вернулась к просмотру фотографий. Запомнила номер и тут же набрала Гулю. Подруга взяла трубку сразу и радостно воскликнула:

— Привет, Лид.

— Привет, — проговорила, отсылая ей то, что мне прислали, не забыв про номер, тут же добавляя: — Пришло?

Женщина застопорилась на несколько секунд, но после выдала:

— Что? Ты мне что-то отправила? Ааа… Сейчас. Пока на громкую связь поставлю, а потом на нормальную вернемся.

Сказала, а через несколько секунд я услышала несколько дружно идущих матерных слов, которые стыдно повторить. После долгого просмотра, на несколько раз смотрела, если судить по времени, услышала голос подруги:

— Лидка, это, вообще, что?!

— Видела номер того номера, который тебе скинула? Так вот, владельца симки пробей через своего воздыхателя в ФСБ?

— Ммм, он начнет, что не положено.

— Гуля, — только начала, не желая пока обращаться к своему начальнику. Он у нас толковый мужчина, такую мерзость просто так не пропускает, но вдруг кто-то не умеет шутить…

— Это я так, как положено, так и говорю. Успокойся, Атаманова. Такое дело даже не обсуждается. Все выясню через Гришку, — Искатова говорила четко и быстро, немного теряясь, думая о своем, а потом произнесла: — Слушай, а кому ты успела так встать поперек горла, что он мечтает тебе испортить красивое личико и при этом еще и раскромсать? — спросила она таким тоном, как будто я знаю, но стесняюсь ей сказать.

— Да вроде не настолько, — задумчиво проговорила, усаживаясь на диван, схватив планшет, набирая в поисковике фото окровавленных пальцев. Мне будет спокойнее, если их взяли оттуда, а не из личной библиотеки файлов.

— Подойди к нашему командиру. Тебе он поможет через свои каналы. Даже охрану представит.

— Нет, пока через тебя и Вортикова, а потом посмотрю.

Повисла тишина. Каждая обдумывала свое, а потом я услышала:

— Ты, мать, смотри, а то, может, психа обидела, у которого в детстве любимая игра была «Потрошитель». Ну там… ручки, ножки куклам вырывал, отрезал… да зверью… А, вообще, кто бы он ни был, он должен был знать, что с тобой шутки плохо и что ты первым делом пойдешь пробивать номер и сейчас шаришь в интернете в поиске этих мерзких картинок.

К этому времени я загрузила уже все фотографии через Яндекс картинки и нашла нужные. Кроме последней… Достоверно, эту лично для моей персоны творили на деревянном полу.

— Да, все есть, выложены давно, а вот последней нет. Даже досок таких нет, если работали в фотошопе.

— Не факт.

— Не факт… — задумчиво подтвердила.

— Ну кто он такой? Зачем? Получается, что все специально?

— В том то и дело, что отправка фото и угроза наводят на то, что это делалось специально. И я уверена, что номер — потерянный или новый, оформленный на какого-нибудь левого человека с паспортом, чтобы на него вышли.

— Допустим, что так. И все же причина, — протянула женщина, тяжело вздыхая.

— Если бы знать…

Произнесла и встала, откладывая планшет на столик, направляясь к окну. Сегодня было солнечно, и температура поднялась, поэтому на улице гуляли две мамочки с колясками, о чем-то беседуя, и на площадке бегали малыши, наперегонки соревнуясь до горки, скатываясь оттуда. Столько радости на их красных личиках, столько восторгов, что поневоле улыбнулась.

— В общем, я завтра уже скажу: все по владельцу симки и все, что можно, а ты будь осторожна.

— Ага, только не вздумай мне звонить через каждые десять минут и уточнять, как я себя чувствую и что делаю, — проворчала, зная, что Искатова может сама заявиться, просветив, что вдвоем мы с бандой психов справимся.

— Черт, а я так хотела ощутить себя старшей сестрой, — усмехнулась Гульмайра, делая глоток напитка. Уверена, что апельсиновый сок. Любимый напиток коллеги.

— Найди себе другую жертву, — сказала, считая, что нужно поторопиться. Бабушка уже ждет меня, а я все никак не могу отойти.

Подруга засмеялась хриплым голосом, а потом сказала:

— Если что, звони. Можешь у меня переночевать. Пижаму свою тащи.

Чуть не поперхнулась от смеха, а потом спросила:

— Сказки будешь рассказывать или песни петь?

— А мартини сойдет?

— Я подумаю, — усмехнулась и тут же добавила: — Ладно, я к бабушке. Не забудь про номерок.

— Забудешь тут. Чувствую все же бутыль куплю, чтобы ночью ужасы не снились, — проговорила она обреченно.

— Не увлекайся. Женский алкоголизм неизлечим.

— Я возьму на заметку, когда ты в гости придешь с бутылочкой хорошего вина, — заявила она, а потом спросила: — Как там твой адвокат?

Мгновенно остановилась, зависая в проеме между спальней и залом. Закусила губу и, повернувшись к рыбкам, спокойно сказала: