— Хорошо, и что ты предлагаешь? — хрипло выдохнул Львов, не прекращая своих ласк.

— Ничего, — выдохнула и перевела внимание на аквариум, сосредотачиваясь на рыбках, корабле, камешках… на чем угодно, только не на том, как мое тело реагирует на мужчину. Сглотнув и взяв себя в руки, повернулась к нему и сказала: — Знаешь, мне кажется нам обоим нужно время, чтобы понять, стоит ли думать о чем-то большем, чем секс. Потому что мне кажется, тебе это еще не нужно. Честно.

— Лида, я не хочу потерять тебя, — уверенно заявил Львов, на что улыбнулась, осознавая, что Львов по-настоящему удивил меня, и проговорила:

— Давай немного отдохнем от всего… от друг друга? И если все хорошо, через недельку ты пригласишь меня на свидание. Если, конечно, поймешь, что хочешь со мной туда.

— А если ты не захочешь? — довольно резко поинтересовался Львов, нахмурив густые брови, очень близко приблизившись ко мне.

— Тогда ничего не будет, — выдохнула ему в лицо, и только почувствовала внутреннюю хищную вибрацию, предупреждающую, что через секунду мужчина начнет сладостно атаковать мой рот, поспешно приложила палец к его губам и предупредила: — И еще… пока мы отдыхаем друг от друга, не надейся на секс.

— Думаешь, сможешь отказаться? — хрипло произнес он мне в лицо, вновь двигаясь огромными ладонями по бедрам, поднимая платье, оказавшись пальцами на кружевных трусиках.

Воздух мгновенно вышел из легких. Наклонилась к его уху, мило выдыхая:

— Львов, руки свои убери, пока не помогла тебе.

— Лид, давай мы пошлем все к черту, включая и эту неделю? — севшим голосом проговорил он, прикасаясь губами к моим волосам.

— Нет. Я хочу… понять, что мне нужно.

Мужчина вздохнул и нехотя встал. Протянул свою руку и поднял меня на ноги, ласково проведя пальцами по лицу. Задумчиво смотрел в глаза, продумывая и прикидывая, а потом улыбнулся, отчего стал неотразим, и выдал:

— Надеюсь, тебе можно писать и приглашать куда-нибудь, чтобы познакомиться ближе, — мужчина говорил сексуальным голосом, в глазах которого была страсть. Настоящая, дикая, голодная. Он пожирал глазами, завораживая, но я не двигалась, заставляя себя не реагировать. Потом, но не сейчас, когда в голове каша. Тем временем мужчина добавил: — Обещаю быть джентльменом.

Усмехнулась, и лениво выдала:

— Я подумаю, но сомневаюсь.

Сергей задумчиво сканировал меня, как вдруг утвердительно заявил:

— Ладно, хорошо. Неделя. А потом…

— Видно будет. Без претензий, — помогла ему закончить, чтобы не отступал от важной мысли.

Мужчина еще долгое время смотрел на меня, а потом, слегка сжав талию, направился на выход. Быстро одевшись, он сказал:

— Я понимаю, что виноват в том, что сейчас ты меня отсылаешь. Надеюсь, что не услышу отказа через неделю. Ты… небезразлична мне, и я не хочу тебя потерять. Жаль, что мне… тяжело это было принять, но поверь, я не хотел тебя обидеть.

Стояла и сдерживала себя от желания, подойти к нему. Тогда… тогда я пропаду, а этого нельзя допустить. Пока боролось с собой, Сергей стоял, пронизывая жадным, требовательным взглядом, от которого хотелось податься к нему. Не подалась, но мечтать полезно, лишь улыбнулась и любезно выдала:

— Пока.

— До встречи. И… не надейся, что я просто так исчезну, и не буду напоминать о себе.

— Посмотрим, — усмехнулась, поражаясь его напору. — Но обычно «отдохнуть» — это на время забыть.

— У каждого свои понятия этого глагола, так что не прощаюсь, — мужчина произнес и чего-то ожидал, но, замечая, что я продолжаю стоять, не забывая поглядывать на дверь, буркнул:

— Сладких снов, Лидия! Надеюсь, будешь скучать обо мне.

— Навряд ли, — нагло заявила, чувствуя по себе, что уже заведена и спокойной она не будет. — Тебе тоже доброй ночи!

В последний раз смерив меня голодным взглядом, Львов вышел из дома, а я продолжала стоять, уже не сдерживая глупой улыбки. Через секунду нахмурилась и убрала наивные мечты куда подальше. Не удивлюсь, если Львов пошел искать женщину на вечер. Этот мужчина может удивить как в хорошую сторону, так и в плохую.

Вздохнула и пошла в ванную комнату, мечтая закрыть глаза и погрузиться в теплую волшебную пену с ароматами шоколада и апельсина. Что же… так и сделаю. Не всем же отказывать. Себя любимую можно и побаловать.


***


1 февраля, четверг

Время — 3:20


Что-то жужжало под ухом, да так неприятно, что хотелось зарычать. Проснулась, открыв глаза и уставившись на полок. Повернулась к тумбочке и схватила сотовый, отмечая четвертый час ночи, уже прокручивая в голове свою гневную речь. Посмотрев на абонента, пораженно нахмурилась, не понимая, что именно хочет Гуля от меня в такое позднее время, а потом буркнула:

— Слушаю…

Вместо ответа, услышала электронный голос диспетчера по громкой связи, сообщающий о пребывании поезда на четвертую платформу. Только хотела поинтересоваться ее местонахождением, как Искатова выдохнула:

— Лид, ты спишь?

«Нет! Сижу в кровати… твоего звонка ожидаю!»

— Уже нет. Что ты потеряла на железнодорожном вокзале? — пробурчала и рухнула на подушку, мечтая еще немного поспать. Прошедшие три дня выдались тяжелыми. Как только я вышла на работу, коллега, сидящий со мной в кабинете сразу же отправился на больничный, и теперь я вела два участка. Поэтому вкалывала, приходя домой поздним вечером, не желая ни с кем разговаривать. Отвыкла за месяц.

— Я уезжаю, — четко и категорично сообщила подруга.

Проснулась моментально и поднялась, сев прямо, резко уточняя:

— Как уезжаешь? Куда?

— Асылхан попал в аварию месяц назад. Он… сильно пострадал. Особенно ноги, — Гульмайра замолчала, а я не перебивала, давая ей возможность успокоиться. — В общем, он теперь только в инвалидной коляске передвигается. Не знаю точно, что там по диагнозу, мать его толком не сказала, лишь ревела, а эта сука, жена его, подала на развод, и сделала аборт на большом сроке, не желая жить с инвалидом. Представь, она устроила там скандал, обзывая, крича, что найдет себе нормального. Тварь. Убила бы ее, — вновь образовалась пауза, а потом женщина продолжила: — Он еще пока в больнице на реабилитации, и я еду к нему, чтобы поддержать.

Поднялась с кровати, отмечая ступнями ледяной пол, и посоветовала:

— Правильно! Поставь его на ноги и, главное, не убей женушку. Сушки тебе не буду передавать. Чисто принципиально.

— Не моя еда, и там без меня обойдутся, — усмехнулась она, тут же меняя интонацию: — Лид, не переживай, я сдерживаю себя.

Слышала подругу через раз. Постоянно раздавались крики, детский плач, что иногда сложно было нормально распознать речь женщины. Такое ощущение, что на Искатовой сидели ребятишки, а также их мамы, успокаивая своих малышей.

— Надеюсь… — протянула, включая светильник, отчего в спальне стало светло.

— Скоро мой поезд. Лид, ты же возьмешь мой участок, чтобы начальник не орал на меня?

«Охренеть! Три участка… Да я на работе жить буду, чтобы все успевать…»

— Без проблем, — спокойно выдала, направляясь в кухню в полной уверенности, что мне не помешает взбодриться. Кофеек будет кстати.

— Спасибо, я знала, что ты меня выручишь. Ты стерва с добрым сердцем, и я тебя люблю. Ты же знаешь, — весело сообщила Гуля, тут же выдавая странные булькающие звуки. Уверена, пьет капучино.

— Ага, размечталась, — недовольно проворчала, а потом добавила: — Ты только там не буянь. Девку оставь в покое. Она свое от жизни получит. И без шуток!

— Я постараюсь, — сквозь зубы прорычала добрая женщина.

— И да, не забудь звонить и говорить как у вас там, чтобы мне спокойнее спалось. А то же без контроля вы все чудить начинаете.

— Насколько поняла, он сейчас озлоблен. Но это же Асылхан. Он не умеет по-другому. Думаю, принял политику никому не мешать, и будет всех отправлять куда подальше.

— Ты тоже не подарок, — поддержала ее, чтобы она не расстраивалась, направляясь навстречу трудностям.

— Ты всегда такая чуткая и добрая, — с энтузиазмом сказала Гуля, отчего я улыбнулась, доставая из холодильника пакет молока.

— Стараюсь.

— В общем, Лидок, ты супер. И замечу на всякий пожарный, сегодня ко мне Потрухов должен явиться. Вызвала. Ты там не прибей его ненароком. Он адекватный богатый жмот, а его бывшей жене и больному ребенку нужны деньги на операцию. Повежливее, чтобы он прочувствовал всю серьезность ситуации.

— Я само великодушие, — пробубнила, не понимая, зачем она мне это говорит. Всегда корректно объясняю и вежливо направляю по нужному адресу.

— Ага. То-то все с ужасом в глазах выходят от тебя.

— Тебе показалось. Просто чувствительные мужчины всегда прописаны на моем участке.

— Даже не сомневалась, — усмехнулась Гуля, тут же замечая: — Ладно, пойду из зала ожидания на выход.

— Давай. Удачи тебе.

— Окей.

Только поняла, что она собирается отключиться, не удержалась от полезного предупреждения.

— Гуль.

— Что? — поинтересовалась она, зашуршав пакетами при этом.

— И больше не будь дурой.

«Вот! Это самое важное, что ей нужно не забыть. Ну а про жену она поняла. Надеюсь…»

— Не сомневайся. Хотя, знаешь, думаю, мы знатно помотаем друг другу нервы.

— Это даже не обсуждается, — усмехнулась, нажимая на кнопку электрического чайника, следом начиная рыскать на полках, открывая шкафчики, в поисках шикарного кофе, который мне подарила Ритка, когда ездила в Колумбию. Помнится, она еще раз тридцать сказала, что это не обычное пойло, а настоящий растворимый кофе.

— И ты держи меня в курсе, что там у тебя с твоим адвокатом. Между прочим, суперский мужичок. У меня глаз — алмаз! Такие на дороге не валяются.

— Мы с ним пока размышляем и понимаем, как нам без друг друга, чтобы определиться.

— Да ну ты брось. И что он даже не атакует? — с огромным возмущением осведомилась она.

— Ммм нет, — произнесла, злясь, а ведь сама хотела подумать, поразмышлять, а мужчина пропал, что наводило на мысль.

— Странно. Случай, Атаманова, а у тебя же свидание с этим… как его… хлюпиком?

— С кем? Точно. Воронцов. Он же написал мне еще позавчера, что завтра в шесть. Но вот не знаю. Честно. Нет желания. Посмотрю, как по настроению и свободному времени. По правде сказать, не хочется. Наверное, не пойду.

— Смотри, но думаю, если судить по твоему краткому описанию: веселый, милый и добрый, такой эксклюзивчик не для тебя. Я бы заскучала…

— Ладно. Увидим. Счастливого пути!

— Не скучай, Атаманова.

— Ага, — весело заметила и, отключив связь, пробубнила: — С тремя участками, думаю, не буду скучать. Да что там?! Даже есть не буду.

Вздохнула и пошла к окну, открывая, чтобы пустить свежий воздух. Взглянула на телефон, поворачивая в разные стороны, не зная, стоит ли позвонить Львову или нет. Черт. Я скучала…

Прислонилась к стене, любуясь экраном с изображением космоса. Люблю нечто такое, что завораживает и успокаивает. Положила телефон на подоконник и посмотрела на темно-синее небо. Выглянула в окно и заметила, что в доме напротив, почти нигде нет света, только в трех квартирах. Все спят…

Просто стояла, вдыхая полной грудью свежего воздуха, размышляя о том, чего хочу. Семью — это, конечно, понятно. Прожив столько времени одной, мне хочется теплоты, любви, понимания и, вообще, в какой-то момент надоедает быть сильной. Не так, чтобы — «ВСЁ. ТЕПЕРЬ Я ТРЯПКА». Нет. Но вот хочется быть той, в ком нуждаются и не могут жить без нее. Даже можно иногда сидеть на шее, свесив ножки, чтобы за меня решали важные вопросы. Черт, а за меня не решали с того момента как окончила школу, где на выпускном сидела с бабушкой и смотрела на часы, желая свалить, потому что…

Мысли пошли не в ту сторону… Лучше не начинать. Хотя, мне было бы очень интересно узнать мнение родителей о том мужчине, который мне небезразличен.

Вздохнула и, прикрыв створку стеклопакета, повернулась лицом к своей светлой кухне. Любуясь красивой люстрой в виде ветки с красивыми цветками, все пыталась осознать, чего именно хочется, но, казалось, что мне хочется многого и невозможного.

Львов Сергей — красивый умный обходительный сексуальный мужчина, который вызывает во мне бурю эмоций. С ним хорошо делать все что угодно: быть рядом, сидеть в тишине, стоять, лежать, смеяться, заниматься сексом, пока тема не заходила на что-то более серьезное, и тогда происходил взрыв непонимания с обеих сторон.

Если бы с любым другим так произошло, мне это осточертело, и я послала бы его куда подальше, то здесь я вновь и вновь поддаюсь. Не знаю почему, но это настораживает. Может, я почувствовала в нем что-то такое, к чему меня тянет и не дает уйти?! Усмехнулась, считая, что это глупости, но какая-то часть меня заставляла задуматься о своем отношении к нему.