— До завтра, Лиса, — вежливо улыбаюсь я, собираясь уйти. — И мой тебе совет. Когда решишь — останови это, — немного перефразировав, повторил я слова Дафни, сказанные Лисе утром.

Ухожу, оставляя ее в одиночестве на крыше, хотя в глубине души понимаю, что предпочел бы другой вариант развития, впервые будучи готовым нарушить собственный запрет. На самом деле, я бы смог с этим справиться, но Алисия — вряд ли. Если я трахну Лису, то потеряю Кальмию. Женщины не умеют справляться с эмоциями, так как это делаем мы. Для них секс — это всегда больше, чем физический акт. Вся работа полетит к черту, если я позволю похоти взять верх. Я никогда не спал ни с одной девушкой из своего Розариума, хотя периодически такое желание возникало. Часто возникало. Все они невероятно прекрасны, сексуальны, умны и соблазнительны, но я успешно справлялся со своими желаниями, удовлетворяя их в привычном мне месте. Однако, в случае с Алисией, мой метод не работал. Я продолжал думать о ней, когда наша сессия заканчивалась, я вспоминал о ней постоянно в течении дня. И меня в последнее время начал резко раздражать Итан. Я старался держать его подальше от Розариума, осознавая, что именно является причиной моего предвзятого отношения к Хемптону.

Я вижу в нем соперника, а это означает, что помимо острого возбуждения, Лиса будит во мне собственнические инстинкты.

Останови это. Я должен адресовать данную фразу себе.

Но, к сожалению, пока не придумал способ.


Алисия


Каждый раз пытаясь проанализировать свою очередную беседу с Рэнделлом, я чаще всего прихожу к одному и тому же вопросу — а о чем мы, собственно, говорили?

Несмотря на ощущение, что я нахожусь в центре событий психологического триллера, в последние дни мне стало гораздо спокойнее, я почувствовала себя увереннее в себе и, как бы абсурдно это не звучало, в завтрашнем дне. Рэнделл тоже уже не казался мне абсолютным психом, и кое-какая логика в том, что говорит Перриш стала просматриваться. Возможно, он не так ненормален, как хочет казаться, а просто умелый манипулятор, не лишенный способностей в области психологического воздействия. Я могу заблуждаться, но в данный момент ему удалось усыпить мою бдительность своими психо-шизоидными разговорами ни о чем, в ходе которых, каким-то неуловимым образом, ему удавалось выудить из меня то, что я никогда и никому бы не сказала. Если бы я верила в сверхъестественные силы, то предположила бы, что этот мужчина в совершенстве владеет практикой гипноза или чтением мыслей, а еще невероятной магнетической энергетикой, которой очень сложно противостоять. Перришу ничего не стоило за какой-то час вытащить из собеседника все его потаенные страхи, обнажить душу, заставляя пережить самые противоположные эмоции. Разговор с ним все равно, что блуждание по лабиринту вслепую. Хаотичное движение в поисках выхода с постоянными тупиками и крутыми поворотами. Его слова завораживают, пугают, они вскрывают что-то внутри, и хочется плакать кровавыми слезами или броситься нахрен с долбаной крыши, чтобы закончить этот психоз. Перриш страшный и непостижимый человек, а то, чего не понимаешь, всегда пугает до чертиков. Я пыталась найти в нем что-то человеческое, живое, чтобы зацепиться, понять его, и в последствии выстроить стратегию во взаимодействии с этим мужчиной. Но он умело держит свою маску, и уверена, что никто еще не удостоился чести заглянуть и узнать, что же за ней…

И, возможно, это к лучшему.

После последней беседы с Рэнделлом, у меня возник ряд вопросов к Мие. Не уверена, что Рэн сказал правду, но я пойму все по лицу свой бывшей подружки. И шанс поговорить с Мией выдался утром следующего дня. Она, как обычно, принесла мне завтрак. Если Перриш действительно содержит ее для секс-услуг, то какого черта она прислуживает мне? Готовит, прибирает, ставит капельницы, стирает мою одежду. И ведет себя она совсем не как любовница Рэнделла Перриша. Когда она вошла в спальню и понесла поднос к прикроватному столику, я осмотрела ее иначе, пытаясь увидеть Мию глазами мужчины. Мия Лейн симпатичная девушка, и у Руана она была достаточно популярна. Стройная, миниатюрная, светловолосая с серыми глазами и нежным овалом лица. Ухоженная, стильная, но всегда немного грустная, и замкнутая. И, все-таки, глядя на нее сейчас, сложно представить, что когда-то она была проституткой, чего нельзя сказать обо мне. И куда бы я не шла, одна или даже с Саймоном, на меня всегда смотрели, как на товар. Даже в офисе Перриша. Я пыталась, пыталась слиться с толпой, сдержанно одевалась и вела себя, как невинная простушка, но мужчин не обмануть. Они все равно на меня пялились, а сколько раз по внутренней корпоративной почте я получала приглашение выпить вместе кофе?

— Миа, как тебе удалось уйти от Руана? — пристально наблюдая за подругой, спросила я. Этот вопрос я задаю не в первый раз, но она всегда уходила от прямого ответа. Сейчас я ей не позволю увильнуть и перевести тему.

Миа поставила поднос на столик, повернулась и, нахмурившись, вопросительно посмотрела на меня.

— Рэнделл выкупил меня, — после небольшой заминки, ответила она. По выражению ее лица сложно было понять, о чем она думает, и, видимо, Перриш с ней тоже провел свои уроки по одурачиванию людей. Но со мной этот номер не пройдет. Она мне все расскажет.

— Давно? — требовательно спросила я. Девушка повела плечами, не разрывая зрительного контакта.

— Какое это имеет значение?

— Ответь. Я хочу знать.

— Ты думаешь, что имеешь к его решению какое-то отношение?

— Может быть. Он сказал, что не имею. Однако, Рэнделл Перриш не относится к числу людей, которым легко поверить.

— Не стану спорить. Но на этот раз он тебя не обманул. Рэн забрал меня из борделя полгода назад. То, что мы тут с тобой встретились — совпадение.

— Он спит с тобой?

Миа усмехнулась, в ее взгляде появилось понимание.

— Вот что тебя больше всего волнует, да? — вздернула подбородок. В стальных глазах мелькнул незнакомый мне неприязненный блеск. — Неприятно быть не в центре внимания, Лиса? Неприятно быть не первой?

— Что за ерунду ты говоришь? — раздосадовано тряхнула головой я. — Это простой вопрос, Миа.

— Но почему-то так сильно волнует всех его ядовитых девочек. Знаешь, сколько раз они мне его задавали? Одержимые марионетки. Сколько пройдет времени прежде, чем ты станешь такой же? Или это уже случилось?

— Я не такая, как они! — категорично ответила я. Миа иронично улыбнулась.

— Конечно, они все так думают. Каждая. Считает себя особенной, неповторимой. Ты думаешь, что попала в рай, Лиса? Что теперь будешь купаться в деньгах, пользуясь покровительством самого влиятельного человека в городе? Но ты ошибаешься.

— Объясни — в чем?

— Зачем мне это? — насмешливая улыбка тронула тонкие губы.

— Ради нашей дружбы, Миа, — мягко произнесла я, делая шаг вперед. Я протянула руку, чтобы сжать ее в своей ладони, но она отшатнулась от меня, окинув пренебрежительным взглядом.

— Ради нашей дружбы ты могла бы хоть раз вспомнить обо мне после того, как Галлахер забрал тебя в свою сытую жизнь. Но ты наслаждалась свободой и его щедростью, пока я еще три с половиной года обсуживала богатых извращенцев.

— Мне действительно стыдно за то, как я поступила, Миа. Мне сложно это объяснить. Я просто хотела начать новую жизнь… — пробормотала я смущенно, проводя пальцами по своим распущенным волосам.

— Ну как, нравится тебе твоя новая жизнь? — насмешливо спросила Миа. — Самое смешное, что на этот раз мне повезло больше. Я просто мою полы и слежу за домом. А роль марионетки Перриша тебе досталась, подруга. Я не знаю, в чем заключается смысл этой роли, но судя по тому, что я тут видела и слышала, лучше бы тебе было остаться у Руана.

— Почему ты так говоришь? — похолодев, спросила я.

— Пару месяцев назад сюда привезли девушку с так называемого «задания». Ее звали Иви. Сокращенное от Кливия, но на самом деле ее имя Кристина Миронова. Русская нелегалка, которую когда-то Рэн вытащил из тюрьмы. Мы иногда болтали, когда она бывала здесь, поэтому я кое-что знала о ней. Она была мошенница, дурила мужиков и обворовывала их. Идеальный кандидат для Перриша. Конечно, он не мог пройти мимо.

— Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? — мрачно спросила я, ощущая внутри нарастающую тревогу, вперемешку с дурным предчувствием.

— А потому что привезли ее с «задания» всю в крови. И она умерла в гостиной на нашем белоснежном кожаном диване на моих глазах. Врач был, но помочь ей не смог. Ранения были несовместимые с жизнью.

— Ты вызвала полицию?

— Ты так еще и не поняла, Лиса? Перриш контролирует всех в этом городе. А кого не может — убирает. Ты оказалась в организации, из которой только один выход, и несчастной Кристине довелось им воспользоваться.

— Боже, — растерянно пробормотала я, опускаясь на кровать, чувствуя холодный озноб, охвативший все мое тело.

— Я говорю тебе это только потому что в отличии от тебя, мне не наплевать. И в отличии от тебя, я не живу иллюзиями о новой жизни. Пойми же, Лиса, для таких, как мы нет никакой новой жизни, никаких вторых шансов. Мы можем только пытаться подстраиваться под обстоятельства, в которые ставит нас жизнь и пытаться выжить. Вместе. — Миа делает шаг ко мне и садится рядом. Я слышу ее тяжелый вздох. — Я все эти годы ждала, что ты пусть не придешь за мной, но дашь о себе знать. Пошлешь мне весточку, позвонишь. Но ты просто забыла…

— Прости, — я накрыла ее руку ладонью. Посмотреть в глаза бывшей подруги не было смелости и душевных сил. Мы через столько бед прошли вместе. Она не отвернулась от меня, когда я прибежала к ней, узнав, что мать и ее любовник хотят продать меня сутенеру. Она скрывалась вместе со мной, мерзла ночами на улицах, воровала еду, сидела в камере, когда нас ловили. Я плакала несколько часов на ее коленях после того страшного пожара. И Миа никогда ни о чем меня не спрашивала. Просто была рядом, и мне было легче. Она чертовски права, я не должна была так легко разрывать нашу связь. Я предала ее, решив притвориться, что у меня нет грязного прошлого… Но прошлое всегда возвращается, особенно если в нем остались нераскрытые секреты. Многолетние ночные комары, в которых я чувствовала запах горелой кожи и слышала крики матери не давали полной картины. Может быть, я боялась правды.

— Миа, — я сильнее сжала ее руку, чувствуя, как мне необходимо объяснить ей всю правду, донести до нее, почему я ушла, не оглядываясь, оставив единственного человека, которому на меня было не наплевать. — Я не тебя забыть хотела, Миа. И даже не несколько месяцев, в течении которых Руан подбирал мне самых мерзких клиентов в отместку, что я в свое время ему отказала, уверенная в защите Калеба. Иногда мне кажется, что Раун был замешан в той перестрелке в баре, когда Калеб погиб, но сейчас это уже не имеет никакого значения. Я бежала не от этих воспоминаний. Помнишь… Помнишь, как погибла моя мама?

— Да. Лорен и ее любовника зарезали и, чтобы скрыть следы преступления, подожгли дом. Потом почему-то обвинили тебя, но тут же сняли обвинение. Почему ты об этом вспомнила? Наверняка преступником был очередной собутыльник твоей мамаши.

— Это была я, — хрипло выдохнула я. Миа изумленно вскинула голову, глядя на меня. Я тоже посмотрела ей в глаза. — Я там была. Ее любовник пытался меня изнасиловать. Он ударил меня, и я отключилось. А потом очнулась уже на траве, на улице, а окна нашей комнаты и весь этаж пылал, а я была вся в крови. Это Калеб отмазал меня. Заплатил денег следователю, и с меня обвинения сняли.

— Подожди, что за бред ты говоришь? Тебя там не могло быть. Ты бы мне сказала.

— О таких вещах сложно признаваться даже самой себе, Миа.

— Ты не могла убить, Лиса. Только не ты. Сама же говоришь, что отключилась.

— Это мое сознание заблокировало воспоминания. Там больше никого не было, понимаешь? Никого. Это я сделала. Я.

— Даже если и так, они это заслужили! — ожесточенно ответила Миа, обнимая меня за плечи.

— Что я за человек, Миа? Я убила собственную мать. И еще одного человека. Что было в моей голове, когда я делала это? Откуда у меня взялось столько силы и ярости.

— Он тебя ударил, возможно, у тебя помутилось сознание, — я горько улыбнулась. Это было так похоже на Мию. Она всегда искала мне оправдания. Всего пыталась утешить… — Это было убийство в состоянии аффекта. Ты не виновата, Лиса. Даже не смей винить себя.

— Если бы я помнила, — отчаянно всхлипнула я. — Если бы я могла себе объяснить, понять пределы тьмы, которые владели мной тогда.

— Каждый из нас имеет право бороться за свою жизнь и достоинство, — уверенно и непреклонно завила Миа.

— Но не ценой чужой жизни, — отрицательно покачала головой я. — Лорен была моей матерью. Я любила ее. Я так скучала по ней, по тем дням, когда она была нормальной.