Однако, в памяти сохранилась именно самая первая книга, и она послужила своего рода вдохновителем для создания моего Розариума.

Не забыл я и первую встречу с представителем ядовитых растений. Тот кустарник в горшке, который чуть меня не убил, заворожив своей обманчивой смертоносной красотой и яркими цветами, носил очень нежное название, напоминающие женское имя — кальмия.

ЧАСТЬ 3. РЕДЖИНА

ГЛАВА 1

«Ты так ее любил и все еще любишь. Но было забавно заставить тебя стыдится этого. Ты отказался от той, которую действительно любил… побоявшись испортить свою репутацию… Ты игрушка… Моя любимая игрушка.»

К/ф «Жестокие игры»

Итан


Самолет приземлился в аэропорту имени Хопкинса в шесть часов утра. Мы с братом проспали весь перелет, и не пропустили посадку только благодаря стюардессе. Люк, хоть и устал, но держался молодцом.

— Наконец-то дома, — выдохнул он, когда я свез его с трапа в инвалидном кресле. — Никогда не думал, что буду скучать по Кливленду.

— Почему? Кливленд не так плох, если держаться подальше от гетто и заброшенных районов. Ночные перестрелки на улицах Квинси остались в прошлом, — потрепав брата по плечу, сказал я. Перед отъездом Люка подстригли, и я почти не узнавал его. Он казался таким взрослым.

— Мы можем не жить в Квинси, Ит. Но Квинси живет в нас, — неожиданно произнес он. В последнее время Люк стал очень много рассуждать. Врачи удивляются, как ему могли ставить задержку психофизического развития? Постоянные боли и операции вымотали Люка, и он был замкнут в себе, но я всегда знал, что мой брат смышленее многих.

Получив багаж, мы спускаемся на автостоянку, где я оставил свой БМВ пару недель назад.

— Я бы очень хотел отвезти тебя сейчас домой, Люк, но нас ждут в клинике. Лучшая палата с видом на парк, плазменный телевизор в полстены и индивидуальное меню. Будешь жить, как царь, — бодрым голосом говорю я, усаживая брата на переднее сиденье.

Он не отвечает, глядя перед собой. Сложив инвалидную коляску, убираю ее в багажник, и сажусь рядом. Я понимаю, что его тревожит. Ему опостылели больницы и этот долбанный город.

— Мы уедем, Люк. Как только закончится твоя реабилитация, я пошлю к черту все, что меня здесь держит, женюсь на прекрасной девушке, и мы все вместе свалим в Майами. Хочешь в Майами?

— Ты никуда не поедешь, — покачал головой Люк. Я завел двигатель и медленно тронулся, временно переключив внимание на дорогу.

— Почему ты так говоришь? — спрашиваю я через несколько секунд, когда машина плавно выезжает на центральную дорогу.

— Я просто знаю, Ит. Ты давно обещаешь. Но звонит Рэн, и ты бросаешь все, и бежишь по его первому зову.

— Это моя работа, которая позволяет мне заботиться о тебе, — нахмурившись, напоминаю я. — Все изменилось, Люк. Теперь все изменилось. В следующем году ты пойдешь в школу, и не в Кливленде. Даю тебе слово.

— Никаких удаленных онлайн-уроков? — с надеждой в голосе спросил Люк. Подобие оживления появляется на его лице, так похожем на мое собственное. Врачи любят Люка за его большие и печальные глаза насыщенного зеленого цвета. Я улыбнулся, прекрасно понимая, как мальчику его возраста необходимо общение.

— Конечно. Никаких онлайн-уроков.

В клинике нас встречают с дежурными улыбками. Лечащий врач, который будет заниматься восстановлением Люка, лично выходит к нам, чтобы поздороваться. После оформления и подписания всех необходимых документов, хорошенькая медсестра сопровождает нас в палату, по дороге рассказывая о расписании процедур, назначенных Люку и распорядке дня. По довольной улыбке брата я понял, что он оказался доволен условиями и самое главное — большим плазменным телевизором на стене. Светло, просторно, стерильно, как и должно быть в больнице.

— Я приеду завтра, — обещаю я, когда приходит время прощаться.

— Привези мне приставку, — забираясь с помощью поручней на кровать, просит Люк. Берет пульт с прикроватного шкафчика и щелкает на кнопку пуска.

— Хорошо. Есть еще пожелания?

— Можно чипсы?

— Ты же знаешь, что нет, — пряча улыбку, качаю головой.

— Тогда только приставку, — вздохнув, отвечает брат.

* * *

Плюхнувшись на переднее сиденье БМВ, я на пару минут откидываюсь назад, прикрывая глаза. Черт, я смертельно устал, несмотря на то, что проспал несколько часов в самолете. Это не тот отдых, который требуется моему телу. Мышцы затекли, спину ломит, ощущаю себя развалиной. Мне срочно нужен душ, кровать и только потом завтрак, а лучше ужин, потому что я сбираюсь проспать до вечера. Приоткрыв один глаз смотрю на дисплей панели управления. Бл*дь. Почти десять утра. Я даже не заметил в суматохе, как пронеслось время. Снова закрываю глаза, доставая из кармана айфон и набираю Лису. К черту сон, я хочу ее увидеть. Если повезет, то выспимся мы вместе. В трубке раздаются монотонные длинные гудки. И я почти минуту слушаю их, прежде, чем сбросить набор номера. Звоню еще несколько раз, и снова тишина. Последние два дня она тоже меня игнорила. Я знаю, что вчера истек срок по выполнению ее первого задания, своего рода экзамена, и она очень волновалась по этому поводу, но категорически отказывалась принять от меня помощь. Я звонил Рэнделлу тоже, но тот, вообще, отказался обсуждать со мной свои планы, заявив, чтобы я не лез не в свое дело. Я считаю, что Перриш поспешил. Алисия еще не готова.

Нужно ехать к ней. Если она пострадала, я его убью. Собственноручно четвертую.

Плохое предчувствие не покидает меня всю дорогу до центра Даунтана. И достигает пиковой отметки, когда, поднявшись на этаж Лисы, я еще из коридора вижу, что дверь ее квартиры приоткрыта. Сердце грохочет в груди, ладони становятся влажными, когда я захожу внутрь. Свет в прихожей включен, но с порога я Лису нигде не вижу, только туфли и сумочка, брошенные на полу. Захлопываю за собой дверь, и иду в сторону ванной, откуда доносится шум воды. Бегло оглядываюсь по сторонам в поисках беспорядка или других примет, которые могли бы навести на мысль, что заставило ее, не заперев входную дверь и раскидав вещи, залезть в душ. Кто угодно мог войти и… Даже думать об этом немыслимо. Консьерж внизу не соизволил спросить, к кому я иду. Любой мог подняться. Кто угодно и с какими-угодно намерениями.

— Лиса, — зову я, несколько раз постучав. Она не отвечает, и я дергаю за ручку. Ванная тоже оказалась не заперта. Сквозь облако пара я не сразу ее увидел. Ступил внутрь и запнулся за валящуюся на полу влажным комком одежду. Стеклянная перегородка душевой кабинки немного приоткрыта, и я раздвигаю ее до конца. Внутри все переворачивается, когда я вижу ее. Алисии даже говорить ничего не нужно. Что бы ни случилось, это было ужаснее, чем я мог предположить.

Девушка сидит на полу кабинки, прижав колени к груди и уткнувшись в них подбородком. Мокрые волосы закрывают лицо. Горячие струи бьют в покрасневшую спину.

— Черт, Лиса, — ругаюсь я, резко поворачивая кран и выключая воду. Она даже не реагирует. Не двигается. Я опускаюсь на корточки. Моя одежда тоже промокла, пропитавшись горчим паром, но я даже не замечаю. Ничего вокруг не существует, кроме нее.

— Лиса, — шепчу я. Хватаю за плечи. Ее голова запрокидывается, как у тряпочной куклы, ударяясь затылком о заднюю стенку кабинки. Пустой взгляд останавливается на мне, но не видит. Она не пьяная. Это шоковое состояние. Мой взгляд скользит вниз по ее голому телу и снова медленно возвращается к лицу. Но замирает в области шеи. Застыв, я чувствую, как ледяной озноб пробегает по спине, обхватив пальцами ее подбородок, я поворачиваю голову Лисы сначала в одну сторону, потом в другую. На бледной коже шеи отчетливо виднеются посиневшие следы пальцев. Не очень яркие, ее не душили в полную силу… Я знаю, что это было.

— Какого черта ты меня не послушала, — отпуская девушку, я теряю равновесие, падая на задницу, и зарываясь пальцами в свои волосы и со всех сил тяну их. Если бы только причинение боли самому себе могло что-то исправить. Я не знаю, сколько проходит времени, пока мы сидим в пропитанной парой ванной, убитый каждый своим горем. Я не могу дышать и просто раскачиваюсь из стороны в сторону. Лиса дрожит, словно промерзла до костей.

Я не успел.

Какой ж я дурак. Я думал, что и в аду бывают ангелы. Не такие, как в раю, а соответствующие месту, грешные ангелы, но с чистой душой. Я верил, что она послана мне, как спасение…

— Лиса, — хрипло шепчу я, протягивая к ней руки, и она внезапно оживает. Ее взгляд фокусируется на мне, становится осмысленным. Губы кривит какая-то дикая улыбка.

— Ты не поверишь, кого я сегодня видела, когда возвращалась домой с феерично проваленного задания, — произносит она каким-то чужим, надтреснутым голосом.

Я снова скольжу взглядом по следам чужих рук на ее шее, и все внутри меня горит от ослепляющей, выворачивающей кишки ярости.

— Саймона, — выплевывает она, глядя мне в глаза застывшим взглядом. — Помнишь такого? Саймона Галлахера, который мечтает расквитаться со мной за то, что я сдала его Рэнделлу Перришу.

Это не совсем то, что я ожидал услышать, и с недоумением смотрю на нее, пытаясь понять, что она такое говорит.

— Галлахер? — переспрашиваю я, взгляд отпускается на синяки на горле. — Это он сделал?

Лиса прикрывает ладонью рот и начинает хохотать. Жутко, оглушительно-громко. А потом выпрямляется в полный рост, не пытаясь прикрыть наготу, и непроницаемо смотрит на меня сверху вниз. Смех обрывается так же внезапно, как и начался.

— Бог с тобой, Итан. Он был так счастлив увидеть меня живой, что несколько минут ощупывал мое лицо, не веря, что перед ним не призрак.

— Что за бред? — хмурюсь я. И тоже встаю. Полностью одетый напротив совершенно обнаженной Алисии.

— Бред? — вскинув бровь, Лиса снова неестественно улыбнулась. — Удивительное дело, он тоже удивился, узнав, что, оказывается, нанял людей, чтобы убить меня. Да, его компания понесла убытки, вследствие чего произошло вынужденное слияние с Перриш Трейд, но Саймон не винил меня в этом. Он даже пытался искать пропавшую любовницу-неудачницу, но ему осторожно намекнули, что лучше забыть имя Алисии Лестер и не вспоминать о том, что она когда-то существовала. Такая вот история, Итан. Немного расходится с той, что знала я, не правда ли?

— Все это ложь, — отрицаю я. — Ты же видела, эти ублюдки держали меня на прицеле.

— Этих людей подослал Перриш, и ты, мразь двуличная, знал об этом, — с ненавистью бросает мне в лицо Лиса. — Все это время вы оба меня использовали. Зачем? Для чего такие дикие, нелепые, нелогичные игры?

— Давай выйдем и поговорим на свежую голову. Ты перегрелась, Лиса, — говорю я, протягивая ей полотенце. Она оборачивается им, но не двигается с места.

— Ответь, или ты хочешь, чтобы он слышал? Тебе нравится мысль о том, что он все время слушает, о чем мы говорим и наблюдает, как мы трахаемся? Может, тебя это заводит, Итан? Или это игра между вами двумя? И я чего-то не знаю? В чем причина твоей одержимости этим отморозком, больным на голову? Я понимаю тех, кого он загнал в долги, кого держит на крючке, зная какую-то личную подноготную, или тех, кому он однажды оказал услугу по доброте душевной. Я даже понимаю девушек из Розариума. В Перрише что-то есть. Я и сама была бы не прочь, но ты? Дело не в больном брате, не в том, что он вытащил тебя из нищеты. И не в дружеской привязанности. Смешно представить Рэнделла в качестве друга кого-либо. Я видела, как он разговаривал с женой. Этот человек совершенно ненормальный. И хранить слепую верность ему может такой же ненормальный.

— Ты сошла с ума, Лиса, — я кладу ладони ей на плечи, пытаясь успокоить, но она с невероятной силой отталкивает меня прочь, и я влетаю спиной в стену. — Успокойся. Просто скажи, что произошло? Помимо Галлахера. Это мы решим позже.

— Решим? Как, мать твою, ты собираешься это решить? — кричит она. — Блядь, Итан, с этого все и началось. Я бы никогда не согласилась. Меня бы здесь не было, если бы вы меня не убедили, что без защиты Рэнделла, меня ждет мгновенная смерть от наемников Галлахера. И мне бы не пришлось пережить эту ночь! — последнюю фразу она выкрикивает со слезами в голосе. Закусывает губу, чтобы не зарыдать.

— Алисия, я ничего не знал про подставу с Галаххером. Я клянусь тебе, — подняв руки ладонями вверх, произношу я. И это правда. Я не лгу. Я был уверен, что на нас напали тогда головорезы Галлахера, но спровоцированные действиями Рэнделла. Я не думал, что он мог…

— Меня били ногами, Итан. Сломали ребра. Я несколько дней ничего не видела из-за отеков на глазах. Я даже есть нормально не могла. И это сделали со мной по приказу твоего обожаемого Рэнделла Перриша. А всю эту ночь я трахалась с каким-то больным ублюдком тоже по его приказу.