Идея была рисковой, но ничего другого в голову мне не пришло. У меня не было времени на ожидание пожарных, чтобы спасти ее.

Я связал еще несколько кусков брезента между собой и выбросил импровизированную веревку в окно. Ее длина была чуть ниже перекрытия между моим и нижним этажами. Сейчас или никогда. Гвен, это ради тебя.

Я вылез в окно и крепко взялся за веревку. Мои ноги свободно свисали в воздухе, и я постарался стать на что-то для опоры. Мне удалось упереть их в окно подо мной и начать рывками спускаться к этажу ниже. Уцепившись изо всех сил, я смог увидеть языки пламени в окне. Выкрикивая имя Гвен, я ногой ударил по стеклу.

Ее рука была первым, что я увидел в окне, и вздох облегчения вырвался из моей груди. Мы еще не выбрались из этой заварухи, но мысль о том, что мои действия были не напрасны, вдохновила меня. Я увидел ее залитое слезами лицо и крикнул ей разбить окно стулом или еще чем-нибудь. Непонятно было, услышала она меня или нет; в ее глазах читалось безумие. Наконец, ей, видимо, стало понятно, что я пытаюсь сказать, и она ушла за стулом. Я немного перескочил до соседней секции окна, чтобы меня не задело, когда оно разобьется. Стул ударил по стеклу, но не разбил его. Гвен пыталась снова и снова.

Наконец, спустя время, показавшееся вечностью, окно разлетелось на кусочки, и я заскочил внутрь. Огонь распространялся больше в дальней части этажа и пока не достиг моего офиса, так что на некоторое время мы были в безопасности. Отпустив веревку, я ринулся к Гвен и, взяв ее лицо обеими руками, прижался своими губами к ее губам. Ее тело сотрясали рыдания, и она прижалась ко мне.

‒ Атлас, мне так страшно, Мэттью запер меня в твоем офисе, телефоны не работают, ‒ рыдала она.

‒ Все в порядке, теперь ты со мной.

‒ Прости меня, ‒ постоянно повторяла она. Держа голову Гвен обеими руками, я оглядел ее, чтобы убедиться, что она была в порядке.

‒ Он ведь тебя не тронул? ‒ Спросил я.

‒ Нет, ‒ покачала она головой.

Снова поцеловав в губы и отпустив ее, я оглянулся на улицу внизу. Гвен затрясло так, что мне пришлось снова обхватить ее и прижать к себе. Все, что меня сейчас волновало, ‒ это ее безопасность.

‒ Гвен, посмотри на меня. ‒ Я присел, согнув колени, чтобы заглянуть в ее глаза. Обеими руками я держал голову, а взгляд Гвен бегал и прыгал туда-сюда, не в силах сфокусироваться на каком-либо конкретном предмете.

‒ Хорошо, ‒ пробормотала она.

‒ Нам нужно вскарабкаться вверх, на этаж выше. Понимаешь?

Когда я громко сказал эти слова, то увидел очевидный страх в ее глазах. Она тряхнула головой и крепче прижалась ко мне. Я снова обнял и поцеловал ее в макушку.

‒ Мне страшно. ‒ В глазах снова стояли слезы.

‒ Я знаю. Мне тоже. Но я не позволю, чтобы с тобой что-то произошло. Ты теперь со мной, ‒ попытался я ее успокоить.

Она тряслась, прижавшись ко мне, время уходило. Дым начал проникать под дверь моего кабинета, я взглянул на нее.

‒ Не бросай меня. Я люблю тебя. ‒ Вокруг меня все сразу встало на свои места, когда она сказала это. В ответ на ее признание мое сердце словно взорвалось, а голова пошла кругом.

‒ Я тоже тебя люблю, ‒ с этими словами я поцеловал ее в лоб.

Подойдя к окну, я схватил брезент и потянул его, обрадовавшись, что он еще держится. Гвен двигалась позади меня и я, встав одной ногой на подоконник, протянул ей другую руку.

‒ Ты готова?

Она пойдет первой, так я смогу быть позади и направлять ее на верхний этаж. Секунду колеблясь, Гвен вытянула руку и схватила мою.

‒ Я буду прямо за тобой, ‒ прошептал я, когда она ухватилась за брезент.

Матерь божья, как высоко мы были. Глядя на улицы внизу, я напомнил ей не смотреть вниз. Вспышки стали ярче; машин спасательных служб под нами стало больше. Люди стояли вдоль тротуаров, но мы не могли разглядеть их лица с такой высоты. Гвен поднялась на край окна, вокруг нас завывал ветер.

‒ Сними туфли, ‒ сказал я ей, так она сможет взбираться по брезентовой веревке. Плохо было то, что у нее были скользкие строгие брюки; я надеялся помочь Гвен, подталкивая вверх.

‒ Я думаю, что ты должен идти первым, ‒ сказала она, скидывая туфли на пол.

‒ Нет, зачем?

‒ Я думаю, так ты сможешь помочь мне, подтянув вверх.

Обдумывание этой мысли затянулось, и огонь пробился сквозь дверь, испугав нас обоих.

‒ Ладно, я пойду первым, но ты следуй сразу за мной.

Забрав брезент из ее рук, я оттолкнулся от окна и начал взбираться на верхний этаж. Ощутив рывок веревки, я взглянул вниз и увидел Гвен позади. Она вцепилась в брезент, а ноги болтались над улицей.

‒ Милая, у тебя хорошо получается. Теперь не смотри вниз и взбирайся, ‒ выкрикнул я.

Двигаясь за мной, она ногами обхватила веревку. Я достиг выступа окна над собой и закинул на него ногу. Весь на адреналине впихнул свое тело в проем. После этого я встал на колени и снова высунулся в окно. Протянув руку в сторону Гвен, я увидел ее глаза, полные ужаса.

‒ Ты молодец, Гвен. Дай мне руку! ‒ крикнул я.

Порывом ветра колыхнуло брезентовую веревку и ее стукнуло о стену здания. Я высунулся ближе к ней и коснулся кончиков пальцев.

Сердце у меня в груди разрывалось, и от этого звенело в ушах. Мы с Гвен не отрываясь смотрели друг на друга, и я старался придвинуться к ней все ближе. Еще один сильный порыв обрушился на веревку, и Гвен заплакала.

‒ Держись! ‒ закричал я, хватаясь за брезент, чтобы подтащить ее.

‒ Не могу, я соскальзываю, ‒ прорыдала она.

Я тянул за веревку, а по ее лицу текли слезы. Пожалуйста, держись.

Руки Гвен скользнули по брезенту, глаза расширились. Она так рыдала, что я не мог ни на что больше обращать внимание. Я кричал, чтобы она держалась за веревку. Я едва мог до нее дотянуться. Она была так близко, и я тянулся к ней рукой.

‒ Я не могу, ‒ прорыдала она.

Ее руки соскользнули и в тот момент, когда она начала удаляться от меня, время остановилось. Она начала падать и я не ничего не мог сделать, чтобы спасти ее.

Без какой-либо причины я прыгнул следом. Когда любишь кого-то очень сильно, и этот кто-то стремительно умирает, единственная мысль, которая пронесется у тебя в голове, ‒ это как ты поддержишь его в момент смерти.

Свет городских огней становился ярче, когда я приближался к ним в полете. Я не чувствовал боли. Достигнув Гвен, я обхватил ее.

Мы летели с огромной скоростью, но при этом вокруг нас была тишина. Меня поглотило спокойствие, и война в теле закончилась.

Приближаясь к земле и к нашей неминуемой смерти, Гвен крепче стиснула меня в объятьях.

‒ Я люблю тебя, ‒ прошептал я ей.

‒ Пожалуйста, не оставляй меня. ‒ Слова Гвен эхом пронеслись у меня в голове, а вокруг стало темно.


ГЛАВА 26


Яркий свет слепил меня сквозь отяжелевшие веки. Вокруг было слышно бормотание голосов; рядом со мной пикал непонятный мне сигнал. Я умер? Попробовал открыть глаза, но ничего не вышло.

Раздался низкий ворчливый звук, но я не мог определить, принадлежал ли он мне или кому-то еще. Рукой попробовал дотянуться до ключицы, но не смог. Я моргнул, свет был очень ярким.

Моргнув еще раз, чтобы привыкнуть к свету, я попробовал оглядеться.

Пикающий звук усилился, и я услышал шарканье по всей комнате. Вокруг слышалось бормотание голосов, но мне не удавалось разобрать слова.

Наконец, мои глаза привыкли, но я не мог сфокусироваться на каком-либо предмете. На противоположной от меня стене висел телевизор, а что он показывал, я сказать не мог.

Я лежал в кровати, накрытый белым одеялом, и моя ключица разрывалась от пульсирующей боли. Горло горело огнем, и мне удалось выговорить слово «воды». При этом я не узнал свой голос.

Почувствовав чью-то руку на своей, я посмотрел на нее. От боли я инстинктивно потянулся к ключице другой рукой, но меня остановили трубки, подведенные к руке. Посмотрев вниз, на руку с вставленными трубками, я заметил вокруг левого запястья браслет красного цвета со штрих-кодом.

Повернув голову направо, я увидел склонившуюся надо мной Гвен. Ее глаза были полны слез, и она сжимала мою правую руку.

Гвен ‒ она жива! Или мы оба мертвы... Как мы сюда попали?

Комната медленно обретала очертания, и я понял, что нахожусь в больнице. Открылась дверь, и вошел человек в белом халате. У него были рыжие волосы, и он, посмотрев мне в глаза, улыбнулся.

Я снова посмотрел вправо.

‒ Гвен, ‒ прохрипел я. Она наклонилась поцеловать меня, и ее глаза сияли от счастья.

‒ Он очнулся, ‒ сказала она доктору.

Лицо доктора сияло, и он улыбнулся Гвен с очевидным облегчением.

В комнату зашла пышная медсестра с завитыми волосами темно-рыжего цвета. Она передала Гвен чашку, которую та, в свою очередь, предложила мне. «Ледяная стружка?»

Я попробовал податься вперед, но это оказалось сложнее, чем я думал. Гвен поднесла немного стружки к моим губам, и мне удалось слизнуть ее с ее пальцев. Холодная вода расслабила мое горло, и я глубоко вздохнул.

‒ Гвен, ты жива, ‒ выдал я.

Секунду она смущенно смотрела на меня, затем повернулась к доктору.

‒ Думаю, у него амнезия, ‒ сказала она ему.

‒ Нет, мне так не кажется, хотя бы из-за того, что он знает кто вы, ‒ ответил он. Подойдя ближе к кровати, доктор посмотрел на меня.

Гвен предложила мне еще один кусочек льда, и я взял его. Прохлада была божественной, я улыбнулся.

‒ Вы знаете, кто вы такой? ‒ спросил врач.

В поисках помощи я взглянул на Гвен. Она беспокойно оглядела меня и нахмурилась.

Звук телевизора на миг привлек мое внимание, а затем я повернулся к доктору.

‒ Атлас, ‒ сказал я.

На секунду он смутился и обменялся с Гвен вопросительным взглядом.

‒ А знаете ли вы, кто я? ‒ спросил он.

‒ Нет. ‒ Ответил я, тряхнув головой.

Он кинул взгляд на планшет, который держал в руках. Я перевел свое внимание на Гвен, спираль событий раскручивалась и выходила из-под контроля. Мне было непонятно, что происходит.

‒ Но вы знаете, кто она? ‒ спросил он, указывая на Гвен.

‒ Да, Гвен, ‒ сказал я, уставившись на нее.

Улыбнувшись, она провела рукой по моему лбу. И поставив чашку со льдом на стол, взяла мою руку.

Я цеплялся за реальность всем, что у меня было. Я никогда бы не отступился. Со страхом и растерянностью я смотрел в ее глаза.

‒ Мэттью, ‒ сказала она. Мои глаза расширились. По ее лицу стекла слеза, и, отвернувшись, она смахнула ее свободной рукой.

‒ Что произошло? ‒ прошептал я.

Врач, все это время наблюдавший за мной и Гвен, прочистил горло.

‒ Вы знаете, кто такой Мэттью? ‒ Спросил он меня.

‒ Да, ‒ ответил я.

Гвен мгновенно повернула голову и снова оказалась лицом ко мне. По ее лицу без остановки текли слезы, а взгляд перескакивал с врача на меня, и обратно.

‒ И кто же это? ‒ снова задал вопрос доктор, подходя ближе.

С минуту я лежал, снова свыкаясь со всем, что меня окружало, затем, глубоко вздохнув, я покачал головой.

‒ Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, что же все-таки произошло, ‒ это была мольба.

‒ Почему бы вам не рассказать последнее, что вы помните? ‒ Доктор сделал приглашающий жест.

В голове все завертелось, и у меня сперло дыхание. Я снова попытался дотянуться до ключицы, но врач остановил меня.

‒ Она сломана, ‒ сказал он.

‒ О, ‒ все, что я мог ответить. ‒ Это случилось, когда я упал?

‒ Упал? ‒ спросила Гвен.

Мгновение я смотрел на нее, но затем врач положил свою руку на мою.

‒ Мэттью, ты попал в аварию. Ты помнишь это?

Тряхнув головой, чтобы прояснить замученный разум, я снова взглянул на него.

‒ Последнее, что я помню, как падал с горящего здания.

Усмехнувшись, врач посмотрел на Гвен. С горьким чувством разочарования я попробовал сесть в кровати.

‒ Вау, ладно. Меня зовут Эверест. Я был твоим другом примерно десять лет. Мы познакомились в колледже. Обычно я не занимаюсь пациентами в состоянии комы, но мы друзья, так что я должен был помочь.

Пока он говорил, я только и мог, что смотреть на него и хлопать глазами, а одно слово отпечаталось у меня в голове. Кома.

‒ Я был... Я... ‒ Мне не удавалось закончить мысль, в голове все было словно в тумане.

‒ Мэттью, ты был в коме около двух недель, ‒ сказала Гвен, прикрыв рукой рот и громко зарыдав.

‒ Пожалуйста, Гвен, не плачь, ‒ сказал я.

Взглянув на меня, она выдавила улыбку. И в тот момент, когда я смотрел на нее, нахлынула волна воспоминаний.

Знакомство с Гвен в баре во времена учебы в колледже... Наша захудалая квартирка... Большая ссора... Как я сказал, что хочу большего и ушел из дома... Путь по улицам сквозь ливень...