Юлия Комольцева - Я балдею от его ямочек

Только это имело значение – его глаза напротив.

Он не говорил «пока», и она не могла. Расстаться теперь, когда все-все изменилось, казалось немыслимым.

Но почти одновременно у них ожили сотовые. Дед волновался, и это понятно, – Лина охнула, узнав, сколько времени. Егору тоже влетело, судя по рыку, что долетел из трубы.

– Пойду я, ага. Давай утром на остановке встретимся?

– А ты разве не на машине будешь?

– Я теперь самостоятельный, – усмехнулся Егор, – буду ездить, как все.

Она поняла, что он весь вечер хотел рассказать об этом, и только сейчас решился.

Значит, срок-то отсидел, покаялся, карманных денег лишился, но добился своего! Раньше-то и в школу, и на теннис его «доставляли». Другие видели в этом привилегию, а Егор – ущемление прав и достоинства.

– Поздравляю! – Серьезно сказала она и протянула ладонь.

Он тоже очень серьезным, внимательным взглядом посмотрел ей в глаза.

– Спасибо, Линка!

Снова затрезвонил его телефон. Лина торопливо, без смущения чмокнула Егора и чуть оттолкнула от себя.

– Беги. До завтра!

– Спокойной ночи.

Она чувствовала себя, словно воздушный шарик – наполненной до предела, вот-вот лопнет!

Так хотелось поделиться с кем-то, но нужных, подходящих слов Лина не знала. Их и не было, наверное, не изобрели!

Дед посмеивался, глядя, как внучка танцует в обнимку со шваброй.

– Излишне спрашивать, как прошла встреча, да?…

– Ага!

Утром она первым делом проверила телефон на предмет новых смс. Зироу, как выразился бы Федя!

Ладно, Егор ведь и не обещал, что будет писать. Но мог бы. Хоть бы смайлик какой прислал… в подтверждение, что вчерашнее не прекрасный сон, а все было на самом деле: и море, и прогулка, и поцелуи…

Воспоминания удержали Лину в постели. Она почувствовала себя героиней романтического фильма. Такой неотразимой, воздушной, очень счастливой. Лежит, улыбается, локоны по подушке красиво рассыпаны. Хеппи энд. Титры.

– У тебя вроде будильник звонил, – проскрипел дед за ширмой.

Вторым делом стала ревизия шкафа. Куча одежды на полу росла. Счастье стремительно убывало.

Лина поняла, что ей абсолютно нечего надеть. Не может она явиться, как обычно, в потрепанной спортивной форме. И новый костюм тоже не годится – еще велик!

Юбка! Нужна юбка! Срочно! Прямо сейчас!

Почему? Зачем? Эти вопросы были неуместны!

– Что за раскопки? – Решился все-таки спросить дед, когда Лина влезла в шкаф уже с головой.

Пыхтя, она вытащила коробку с вещами, которые мама прислала еще к Новому году.

– Это не то, это тоже, – бормотала Лина, отбрасывая свертки.

Дедушка крякал, обходя завалы. Решил, что безопасней заняться завтраком, чем продолжать расспросы.

– Вот она!

Лина выудила упаковку с теннисным костюмчиком, скрылась за ширмой, но спустя минуту издала протяжный горестный стон. К юбке прилагалась маечка в обтяжку. Оказавшись в этом наряде перед зеркалом, Лина констатировала, что верх никуда не годится. Вот и стонала.

Где это видано? И поцелуй случился, и свидание практически настоящее, а грудь у нее плоская как у мальчика!!!

Конечно, она не ждала, что за ночь из гадкого утенка превратится в прекрасного лебедя, но хоть какое-то подобие женственности должно было проявиться!

Может быть, в лифчик поролон напихать? Лина слышала, что некоторые девочки так делают. Или специальное белье покупают, уже с накладками. Она еще тогда представила, как, наверное, на корте бегать неудобно с такими штуками.

Теперь на удобство было плевать.

Она вообразила, как Егор смотрит на нее разочарованно, и на глаза навернулись слезы.

Если бы рядом была подруга, Лина непременно услышала бы что-то вроде «дура, он же видит тебя каждый день, не в юбке дело, и не в майке, и не в твоей фигуре!».

Но подруги не было.

Были слезы. Была майка, облепившая плоскую грудь. Был перепуганный дед, который терялся в догадках, кто подменил внучку. Когда всхлипывания за ширмой переросли в судорожные рыдания, он схватился за телефон.

Лина обрывочно услышала: швыряется… истерика… ты же мать, у тебя получится… ну хотя бы попробуй…

Был разговор с мамой. Он, конечно, помог немножко. Лина даже посмеялась в конце, когда мама рассказала, как сама собиралась на первое свидание и, перемерявши все наряды, в итоге по запарке выбежала в колготках, забыв надеть юбку.

Но окончательно привел ее в чувство звонок Мика. Привычный голос вернул все на свои места. Лина еще икала от рыданий, отводила трубку подальше, машинально все одергивала майку, приглаживала волосы, но уже понимала, что жизнь налаживается. У нее есть друг, подопечный, можно сказать. Есть дед и мама – родные, пускай не идеальные. И грудь тоже есть – просто еще не выросла!

А главное – есть Егор!

Она увидит его совсем скоро. Неважно, что на ней будет надето. Нет, не так – важно, но не принципиально.

В то время, как она зарылась в шкаф по пятому разу, мальчишки ждали ее на корте. Оба были сердиты. Лина не догадывалась, что Егор тоже нервничает. И злится на себя из-за этого волнения – непривычного, непонятного, очень похожего на истерику. Он даже был рад, что Лина опаздывает. Это была как отсрочка. Но и собственная радость по такому поводу бесила невероятно. Словом, Егор чуть ли не впервые в жизни чувствовал себя неуверенно.

Настроение Мика тоже удивило бы Лину. Договорив с ней по телефону, он сделался хмур, словно она пообещала приехать не через двадцать минут, а через двадцать лет.

– Может, разомнемся, пока Линка едет? – Предложил Егор с некоторой издевкой в голосе. Он был уверен, что Мик, как всегда, откажется.

Но тот внезапно ответил в тон – ядовито:

– Да чего там разминаться! Давай сыграем.

Егор опешил.

– Серьезно? Пошли!

И когда Лина, перебрав всевозможные наряды, перепробовав разные прически и варианты макияжа, все-таки явилась на корт, ей открылась дивная картина: долгожданный спарринг Мика с Егором.

Вернее, сначала Лина еще на подходе услышала вопли. Радостная мысль о том, что Мик преодолел себя и встал играть с другим соперником, заставила прибавить шаг. А собственно соперник – окаменеть.

Застыв у корта, она забыла даже о вчерашнем. Она забыла, что надо переживать из-за внешнего вида или из-за того, как теперь себя вести с Егором, или как он посмотрит на нее, что скажет ей, поцелует ли …

На какое-то время ею полностью овладело торжество. Получилось! Конечно, Лина надеялась, что рано или поздно это случиться, – Мик расчехлит ракетку не только ради игры с ней. Но это случилось так скоро, и сама игра выглядела настолько эмоциональной, что у Лины подкашивались ноги.

Она попятилась, села на ощупь, переводя взгляд с Егора на Мика. Ребята держали мяч потрясающе долго – в самый длинный розыгрыш Лина насчитала тридцать пять ударов.

Игра была в самом разгаре.

Мик опять выдавал целые тирады, обращенные к самому себе. Топал, как слон, догоняя мячи. Лина с досадой отметила, что и техника у него снова хромает. Отбивался хорошо, но атака снова выглядела беспомощно, слишком нахраписто. А потом следовал взрыв – то орал, то по лбу себя хлопал, то прыгал, как маленький истерик возле витрины со сладостями.

Егор взмок так, будто его облили из ведра. Как всегда, наблюдая со стороны его игру, Лина ощущала, что сердце разгоняется, будто на взлет. Он был потрясающе хорош. Правда, этот спариннг не походил на все остальные. На корте, как в жизни, Егор обычно был спокоен, уверен в себе, благодушен даже. На своих ошибках он улыбался и пожимал плечами, словно поражаясь, как так вышло нелепо. Забивая, просто шире улыбался. А сейчас ямочек на его лице она не видела. И движения выглядели резче, агрессивней. Лина вдруг поняла, что он злой, как черт. Ракеткой бьет как хвостом, хлещет. Она услышала счет и поняла, в чем дело.

Мик вел 5:3.

В это было невозможно поверить! С такими психами, с такой техникой, – и выигрывать у Егора?!

Она рискнула переспросить. Мальчики только сейчас заметили ее присутствие. Егор с усмешкой крикнул:

– Ты все услышала верно. Мик ведет пять: три. Валерьянку принесла?

Это был намек на поведение Мика, разумеется. Удар ниже пояса. Лине хотелось бы думать, что Егор это делает из доброго побуждения. Она также хотела поверить, что он проигрывает нарочно. Не сливает игру, а просто чуточку поддается. Но судя по розыгрышам, вряд ли. Яростные взмахи Егоркиной ракетки опровергали напрочь эту теорию.

Он был на взводе, он чуть зубами не скрипел, он был сам на себя не похож.

Лина испуганно наблюдала продолжение игры. Ей казалось, что вот-вот случиться что-то непоправимое. Тренируя Мика, они с Егором не ждали от него побед, они только хотели поддержать, помочь ему научиться владеть собой. В итоге он оказался сильней? Его буря захватила и Егора. Пламя поглотило лед.

Нет, нет, конечно, Егор не был ледяным или замороженным, но его спокойствие и уверенность должны были победить бешеный темперамент Мика. А на практике получалось наоборот. И Лине становилось страшней с каждой минутой. Как отреагирует Егор, если Мик выиграет? Как ей самой реагировать?

Заранее переживая, Лина уже не так внимательно следила за очками, и выдохнула с облегчением, услышав, что Егор сравнял счет. И все же стиль его игры изумлял. Она привыкла к другому Егору.

Был напряженный момент: Мик подал, мяч розыграли, подержали немного на задней линии, потом Егор выбежал к сетке. Он пробил слета на хавкорт, но Мик достал мяч и послал свечу. Лина подскочила. Егору удалось догнать, и она не сдержала радостного крика. Но тут же, спохватившись, зажала ладонью рот. Мик поднял «мертвый» мяч, розыгрыш продолжался, да в таком темпе и с таким мастерством, что Лине только оставалось восхищенно качать головой.

В тот момент, когда Егор в очередной раз атаковал, вдруг раздался взрывной грохот. Где-то совсем рядом шпана баловалась с петардами, видимо, разогреваясь перед 9 мая.

От резкого звука Лина встрепенулась, краем глаза уловив странное движение Мика. Он то ли упал, то ли присел так низко, стараясь отбить мяч. С другой стороны метнулся Егор.

В следующее мгновение снова взорвалась петарда и завыла сигнализация. Лина перевела взгляд на корт и, еще не понимая, что случилось, бросилась к ребятам. Зажав голову руками, Мик на полусогнутых – будто выполняя упражнение «гусиный шаг» – бежал к лавочкам. Егор поспешал за ним.

– Вы чего? – Крикнула Лина. – Что такое?!

Егор все окликал Мика и не ответил. Петарды взрывались одна за другой, вой сигнализации тоже не смолкал. Дядя Сережа вышел из своей каморки и ругался у входа, грозя догнать паршивцев и надрать им задницу.

Не опуская рук, Мик уселся на лавочку, сжавшись так, что коленки уперлись в подбородок. Его колотило.

Егор тихо, будто самому себе, проговорил:

– Он решил, что это настоящие взрывы…

* * *

Мик ушел, так и не сказав ни слова. Опустив голову низко-низко, словно в чем-то был виноват.

Лина с Егором так и стояли в проходе, не глядя друг на друга. Пришли ребята, начались игры, индивидуальные тренировки. Палыч тоже пришел, не взирая на выходной. Он любил свое дело, любил детей, и, конечно же догадался, что эти двое стояли тут неспроста.

Им пришлось рассказать о Мике. Впрочем, Лина даже рада была разделить ответственность.

Они, как и предполагали, получили взбучку за самодеятельность.

– Я же не слепой, – с горечью заметил Палыч, – вы на тренировках оба вареные, и думаете, я ничего не понимаю? Выкладывались с Миком по полной программе, школу прогуливали, а в результате – что?

Лина сидела красная, как из бани.

Егор, стараясь сохранить привычный независимый вид, с интересом разглядывал потолок.

– А в результате – ноль, – сам себе ответил Палыч, – к турниру не готовы, Мика до стресса довели, родители рвут и мечут!

– Мы что ли петарды взрывали, – дернул плечом Егором.

– И причем тут родители? – Зацепилась за другое Лина. – У меня дед все понимает…

Палыч хмыкнул и сообщил, что ее бедный дед извелся в тревоге, звонил ему уже не раз и не два, и просил «держать руку на пульсе».

Блин, подумала Лина.

Больше мыслей не возникло.

У Егора была такое выражение лица, словно и в его голове стало совершенно пусто.

Палыч глубоко, по-стариковски вздохнул.

– Ладно, что вас терзать. Сделанного не вернешь. Давайте думать, как исправлять будем. До турнира месяц остался. Егор, тебе бы размяться, как следует, в Пятигорске через неделю игра, там сетка неполная и состав подходящий…

– Ну че… – заныл Егор, как последний разгильдяй и двоечник, вызванный к доске.

– Поедешь, – решил Палыч.

И вдруг посмотрел на Лину лукаво, словно знал не только про занятия с Миком и прогулы в школе, но и вчерашний вечер. И вообще.