Джейк до сих пор не подавал признаков того, что хочет быть частью семьи. Он в одиночестве смотрел телевизор в спальне, ел в кухне вместе с ними, не говоря ни слова, и даже отказался вместе со всей семьей отправиться в «Планету Голливуд», чтобы отпраздновать первое место Олли на пасхальных экзаменах. На свой день рождения он вообще отказался что-либо делать.

Тэсс предложила отвезти его друзей на площадку для скейтбординга в Баттерси и дать им денег на пиццу, но он сказал, что дни рождения — это глупо. Тэсс поняла, что торт со свечами его не интересует, и не стала этого делать. Потом он пришел из школы, сказал «Никаких там тортов, да?» и ушел дуться к себе в комнату. Хэтти расплакалась — она сама испекла ему кривоватый тортик и завернула подарок в несколько слоев гофрированной бумаги, но брат его даже не открыл, пока Тэсс позже не заставила его это сделать. Марк дразнил его за обедом, говоря: «А вот и чудо-молчун», а когда он попросил Хэтти передать масло для запеченной картошки, муж сказал: «Мальчик умеет разговаривать! С ума сойти!» Джейк молча встал и ушел к себе. Тэсс страшно разозлилась на Марка, а он ответил, что ему надоело, что всем вечно надо танцевать вокруг Джейка, будто у него какая-то смертельная болезнь, а потом тоже обиделся и ушел.


Дом был на некотором расстоянии от дороги. Тэсс читала и перечитывала информацию, предоставленную агентом, пытаясь найти в себе хоть каплю энтузиазма. Новая вспышка интереса Марка к переезду за город застала ее врасплох. Однажды вечером он пришел с работы и положил брошюру на стол рядом с ее ноутбуком, не сказав при этом ни слова.

— Что такое? — спросила она.

— Просто посмотри.

Она посмотрела. Это был дом с четырьмя спальнями, пока использовавшийся как полноценная ферма, но существующие хозяйственные постройки будут разрушены после продажи. При доме было два акра земли, а дополнительная земля могла быть продана по отдельной договоренности. Дом описывался как «нуждающийся в некотором ремонте», и фотографий к брошюре не прилагалось. Она сидела и долго смотрела на брошюру. Возможно, Марк таким образом пытался навести мосты через пропасть, постепенно и незаметно все сильнее разделявшую их? На это ей придется прореагировать. Они не могли и дальше дрейфовать, как в последнее время. Хороший ход, подумала она. Первый раунд в твою пользу.

— Агент по недвижимости, — сказал Марк за ужином, — заверил, что мы можем получить за свой дом вдвое больше того, что мы за него заплатили.

— Но он его не видел.

— Я ему сказал, где дом находится и сколько в нем спален. И еще, что он в хорошем состоянии.

Тэсс фыркнула.

— В хорошем состоянии! Он разваливается на части. Мы ничего с ним не делали с тех пор, как въехали.

У Марка был нетерпеливый вид.

— Суть в том, что это, — он, постучав пальцем по брошюре, — будет стоить куда меньше, и нам хватит денег покрыть перерасход кредита, да еще на ремонт останется. Ну же, Тэсс, это логично. Мы сможем дать детям новое начало, вытащить их из города, и если я готов ездить в город на работу, то в чем у тебя проблемы?

— Проблема, — четко сказала Тэсс, — в том, что мне еще надо закончить учебу на магистерскую степень и попасть на преподавательское обучение. Как мне это сделать из… — она глянула на обложку брошюры, — букингемширской глубинки?

— Ты могла бы ездить, как и я. Или пока отложить учебу. Или выбрать университет поближе. Неужели это обязательно должен быть Курто?

— Обязательно, — спокойно ответила Тэсс.

— Ну тогда тебе придется ездить. Мы просто включим в расчеты расходы на няню, так?

Тэсс глянула на него, но вид у мужа был совершенно невинный.

— Я соглашусь посмотреть на это место, — сказала она, — но пока это все. Это такой большой шаг. А как быть со школами?

— Об этом я подумал, — в голосе Марка слышалась гордость. — Чарльз, с которым я работаю, живет всего в шести милях отсюда. Он говорит, что рядом есть отличная дневная школа для мальчиков, и она подойдет им. К тому же обучение там дешевле, чем в школе Св. Петра. — Глаза у него заблестели.

— А Хэтти?

— Хэтти только восемь. Вряд ли она в таком возрасте будет возражать против перехода в другую школу, а? Я уверен, тут неподалеку есть отличные деревенские школы, — он наклонился поближе и взял Тэсс за руки. Она удивленно посмотрела на него. Марк впервые коснулся ее за много недель. — Ну, пожалуйста, Тэсс. Разве ты не видишь, как я этого хочу? Я хочу свежего воздуха. Хочу растить детей вне всего этого дерьма, о котором мы слышим каждый день, и хочу делать в выходные что-то полезное, а не сидеть в этом курятнике, в котором не повернуться. Нам это всем будет полезно. Кстати, о курятнике, ты могла бы завести кур.

Тэсс задумалась. Тут надо действовать осторожно. Она улыбнулась.

— Я не хочу кур. Зачем мне куры?

— Свежие яйца.

— Их можно купить в универсаме. Ладно, я приеду и посмотрю. Но я не собираюсь бросать учебу, и тебе придется помогать мне, стараться быть дома вовремя и делить ответственность поровну. Ладно?

— Ладно.


— Куда? — взвыл Джейк. — К черту на рога? Зачем?

— Твой отец считает, что нам нужны перемены.

— То есть ему нужны перемены. А как школа? А как мои друзья? Что там вообще делать?

— Папа говорит, у меня будет пони.

Тэсс развернулась.

— Что?

— Папа говорит, — невинно повторила Хэтти, крутя в пальцах волосы Барби-принцессы, — что если мы переедем в новый дом, то он мне купит пони.

— Просто отлично, — сказал Джейк. — А что будет у меня?

— Мотоцикл, — ответил Марк, входя в кухню и наклоняя голову в дверях. — Когда подрастешь, — добавил он поспешно, увидев ярость на лице Тэсс.

— Подкуп, значит? А что получает Олли?

— Мне ничего не надо, — поспешно проговорил Олли. — Правда, не надо.

— По-моему, мы забегаем вперед, — сказала Тэсс. — Вся семья, за исключением Олли, разочарованно нахмурилась.

— Мы еще не выставили наш дом на продажу, и кто его купит?

— Это замечательный дом, — сказала Хэтти. — В нем моя розовая спальня.

— А Найджел? — спросила Тэсс. Все повернулись к Найджелу, рассыпавшему на полу свой завтрак. Тот встревоженно оглянулся на них.

— Он же не сельский кот, правда? Он и траву-то едва видел, не говоря уже о коровах. Его начнут тиранить грубые деревенские коты. Они будут считать его городским пижоном и кусать за уши.

Хэтти сморщила лицо, собираясь заплакать.

— Молодец, — сказал Марк и обнял Хэтти. — Мама просто дурака валяет. Найджелу там очень понравится. Там ему найдется где погулять, и представляешь, сколько он сможет наловить мышей?

— Сельские мыши, — проговорила Тэсс зло, — очень злые и дикие.

— Может, хватит? — сказал Марк, когда Хэтти открыла рот, снова собираясь зарыдать. — Ничего еще не решено, мы только посмотрим.

Ага, как же, подумала Тэсс.

Внешний вид дома, надо признать, произвел приятное впечатление. Это был краснокирпичный георгианский дом с большой белой дверью посередине и окнами по сторонам. Они вылезли из «дискавери» на грязную подъездную дорожку.

— Разве не здорово?

— Подоконники прогнили, — заметила Тэсс.

— Прояви хоть каплю энтузиазма, — прошипел Марк ей в ухо, пока агент по недвижимости, ждавший у передней двери с брошюрой по дому в руках, направился к ним. Хэтти вылезла в заднюю дверь, и Тэсс увидела, что на ней были нарядные розовые замшевые туфли, которые она купила ей за безумные деньги у «Дейзи и Тома».

— Фу, — протянула Хэтти, вступив ногой в кучу грязи. Тэсс наклонилась, чтобы поднять ее на руки, но дочь мотнула ногами, так что обе грязные туфли проехались по новому оливковому пиджаку Тэсс от «Френч Коннекшн».

— Спасибо большое, Хэт, — сказала она.

Олли послушно вышел из машины и стоял рядом с Марком. Джейк все еще развалился на заднем сиденье. Тэсс приоткрыла заднюю дверь. Марк разговаривал с агентом.

— Джейк, пойдем.

— Это обязательно?

— Да. Мы так далеко проехали. Положи это.

— Почему?

— Потому что это выглядит невежливо, — она протянула руку за его «Геймбоем». — Пожалуйста, — тихо проговорила она, — просто веди себя хорошо. Папа обещал по пути домой отвезти нас пообедать.

— С ума сойти, — отозвался Джейк.

— Выметайся, — прошипела она.

Марк, Олли и Хэтти уже зашли в дом. Когда Тэсс протянула руку, чтобы открыть ворота, кусок ручки остался у нее. Джейк рассмеялся.

— Ты уже все крушишь. Странное тут местечко — может, и привидения тоже есть?

— Ты слишком много телевизор смотришь, — сказала Тэсс.

Бетонная дорожка к передней двери треснула, и из щелей росли сорняки. Слева от ворот у стены было что-то вроде бордюра, но было сложно понять, где кончалась трава и начинался бордюр. Все это сливалось в грязное пятно, и Тэсс не могла различить ни одного растения, кроме старой колючей розы.

Сад поднимался к дороге двумя уровнями. Тэсс видела, что когда-то он был профессионально спланирован: на верхний уровень вели очаровательные старые каменные ступени, по сторонам которых стояли наклонные каменные сосуды. На газоне было четыре круглых розовых клумбы, но они заросли сорняками, а на кустах виднелось всего несколько ранних роз. У сада был грустный и заброшенный вид, будто он уснул сотни лет назад, и теперь ждет, пока его разбудят. Тэсс почувствовала первое пробуждение интереса, но твердо заставила себя остановиться. Ей не хотелось здесь жить, они не могли это себе позволить.

Тэсс осмотрелась. Ближайшее строение было примерно в двух сотнях ярдов. Его было еле видно над вершинами корявых фруктовых деревьев в саду справа от дома, ветви которых были покрыты цветами, будто легким снегом. Дом, насколько она могла разглядеть, был небольшим: коттедж с низкой черепичной крышей, довольно дряхлый на вид. Ветер, все еще холодный для апреля, распахнул ее куртку. Она закуталась поплотнее и зашла внутрь.

Прежде всего, внимание привлек запах, какого она не встречала много лет, и он вернул ее обратно в детство. Тэсс закрыла глаза. О чем он ей напоминал? Она глубоко вздохнула: первый дом, в котором она жила с родителями, узкий, зажатый среди похожих на него домов. В комнате у нее были обои в цветочек, но над небольшим камином они отклеились, и вверх шло коричневое пятно. Когда мама не зажигала огонь, в комнате было холодно и пахло сыростью и чем-то еще — гнилью, застоялым воздухом, будто пойманным в ловушку в нежилом здании. Сердце у Тэсс по непонятным причинам забилось сильнее. Ей стало страшно.

Она встряхнула головой — это смешно. Нельзя бояться дома! Просто обстановка была такая потрепанная, свет тусклый, а воздух застоявшийся, вот она и ощущала это странное чувство угрозы, будто оказалась не на своем месте, будто дом не хочет ее. Ужасно захотелось повернуться и выйти.

— Тэсс! Иди сюда!

Она пошла в кухню на голос Марка. Шагнув на ступеньку вниз, Тэсс чуть не зажала рот рукой, так силен был запах сырости. Марк стоял у огромной черной плиты.

— Разве не потрясающе? Смотри, она работает! — он открыл дверцу, и на пол посыпалась ржавчина. Внутри Тэсс разглядела, судя по всему, небольшую печку.

— Она на твердом горючем. Это так дешево! Только подумай, утром ты кладешь сюда уголь, и она горит весь день. Никакого газа, никакого электричества. Потрясающе!

Тэсс изумленно посмотрела на мужа. Он шутил, наверняка он шутил.

Но Марк восхищался искренне. Агент повел их из одной унылой комнаты в другую, где была отслаивающаяся штукатурка, болтающиеся лампы на допотопной проводке, которая веревками вываливалась из стен, и такой лысый ковер, что кое-где он совсем стерся.

— Ты только посмотри на этот пол! — восхищался Марк. — Мы все снимем и отчистим его, правда, Тэсс?

Она слабо улыбнулась.

— Какая замечательная идея, — сказал агент. — Теперь я бы показал вам комнаты наверху…

Они послушно двинулись за ним. Каждая ступенька скрипела под ногами. Хэтти вцепилась в руку матери.

— Это как дом с привидениями, правда? — спросила она.

— Да нет, дорогая. Это… это… Берегись!

Перила, украшенные коваными завитками, внезапно подались. Один из центральных завитков упал на пол в прихожей, дважды отскочил и покатился к передней двери. Тэсс осела у стены справа от лестницы.

— Марк, — сказала она, едва дыша, — Хэтти могла туда прислониться.

— Я согласен, — сказал агент, — что это место потребует некоторого внимания. А теперь позвольте, я покажу вам спальни.

Тэсс схватила мужа за руку.

— Здесь все на ладан дышит, — прошептала она. — Рано или поздно мы все убьемся.

— Ты слишком негативно смотришь на вещи, — сказал Марк, улыбаясь агенту. — Ты уже решила, что тебе здесь все не нравится, верно? — добавил он вполголоса.