Еще не дойдя до оргазма, мы уже опустошены интенсивностью нашего желания. В тот же момент я кончаю с полузадушенным криком, потрясенная с ног до головы бурей чувств.

Он следует за мной через несколько секунд и обрушивается на мое обессиленное тело, опуская голову мне на грудь и орошая потом и спермой то, что осталось от моего платья.

Нескончаемые минуты. Они длятся бесконечно. И я понимаю, что они окрасят новым желанием последующие часы и дни.

* * *

Леонардо развязывает меня, и я сажусь на конвейере, поглаживая запястья и стараясь привести в порядок испорченное платье. Трусики, как я и думала, уже невосстановимы. Леонардо опирается на станок рядом, выглядит счастливо опустошенным. Я склоняю голову ему на плечо. Я наполнена чувством умиротворения, опасно похожим на счастье. Но это то счастье, которое длится всего несколько минут, сменяясь морем сомнений. И темным приливом чувства вины.

– Я никогда не знаю, чего от тебя ждать, – говорю, прерывая молчание. – Ты уезжаешь, возвращаешься, исчезаешь, снова появляешься.

Ленардо становится передо мной, обхватывая мою голову. Может быть, он почувствовал, что этот разговор важен для меня. И кажется, готов это обсудить.

– И тебя это раздражает, заставляет страдать?

– Да нет, не совсем, – опускаю глаза, – это выбивает меня из равновесия, не понимаю этого. Каждый раз я свыкаюсь с мыслью, что больше тебя не увижу, и вдруг…

Я говорю правду. Хотя я абсолютно уверена, что Леонардо нуждается во мне (вижу это по тому, как он добивается меня и занимается со мной любовью), но почему-то удерживает меня на расстоянии от своих самых глубоких переживаний и мыслей. Внезапно вспоминаю его татуировку на спине, тот странный символ, значение которого я не могу понять. Но предпочитаю не спрашивать. (Прежде уже пыталась спросить об этом, но ответом стало только полное молчание, я прекрасно помню.) Однако я стараюсь продвинуться дальше в попытке проделать брешь в тайне этого мужчины, который с упорством продолжает скрываться.

– Я просто пытаюсь понять, что у тебя в мыслях, Лео. Хочу знать, к чему все это приведет, каким образом мы можем продолжать.

Я прикусываю язык, чтобы заставить себя замолчать. Я загнала себя в тупик, слишком поздно это понимаю. Я требую объяснений у мужчины, который является беглецом по натуре. Этот разговор ни к чему не приведет.

– То, что случится завтра, через месяц или через год, меня не интересует, Элена, – отвечает он, выдерживая мой взгляд. – Я не следую планам, а следую своим инстинктам. Мы оба здесь, потому что хотели этого, вот и все, этого должно быть достаточно.

Леонардо отстраняется от меня, делая небольшой шаг назад.

– Я все тот же мужчина, которого ты узнала в Венеции, со всеми моими ограничениями, и не могу ни давать обещания, ни требовать чего-либо от тебя. Я не имею права ничего у тебя просить, потому что не могу ничего дать взамен.

– Или, может быть, это история, которую тебе нравится рассказывать самому себе, – шепчу, сглатывая слюну. Я решила спровоцировать его. – На словах ты говоришь одно, но потом на деле все иначе. И особенно когда доходит до тела! Игра становится серьезной.

Он качает головой в желании все отрицать, но я беру ее в руки и крепко удерживаю. Я уверена, что вижу что-то в глубине его глаз. Нечто, что горит ради меня.

– Между нами не просто секс, Леонардо, и мы оба это знаем.

Это утверждение вырывается непроизвольно, с храбростью, которую я в себе не подозревала. Слова возникают где-то в глубине меня, и я не могу остановить их.

Леонардо обхватывает меня за плечи, глядя прямо в глаза.

– Что я должен ответить тебе, Элена? Что хочу тебя? Да, я хочу тебя, и очень сильно. Что между нами есть настоящее, полноценное и уникальное чувство? Это так! И я уже не в состоянии контролировать его, как думал ранее. Но это не имеет значения. Потому что я не могу дать тебе то, чего ты желаешь: я никогда не попрошу тебя оставить твоего парня и изменить жизнь ради меня. Просто потому, что мы не созданы быть вместе.

* * *

Мне хочется кричать, что мы никогда этого не узна́ем, по крайней мере до тех пор, пока не попробуем. Но, к сожалению, не нахожу таких сил, не в состоянии достойно ответить, я не могу противостоять его упрямству и его темной стороне, которую он прячет от моих глаз. За знакомым мне Леонардо прячется другой, я уверена, который начинает пугать меня. Однако его слова, искренние или нет, причиняют мне боль, и я должна защитить себя.

– Ну хорошо, как хочешь, – отвечаю с покорностью, спрыгивая с конвейера. – А теперь, пожалуйста, отвези меня домой.

Леонардо опускает взгляд, потом снова поднимает его. Он хочет что-то сказать, но сдерживается. А я не буду больше настаивать. Поэтому направляюсь к выходу в подавленном молчании.

Внезапно я чувствую себя разочарованной, обессиленной, жалкой, вижу красные пятна на ногах, разорванное платье, размазанный макияж и растрепанные волосы. Побежденная воительница. Это следы невозможной страсти, войны, которую я никогда не смогу выиграть.

Снаружи солнце еще высоко, но уже не греет. Когда мотоцикл теряется на улицах Рима, во мне появляется новая уверенность: если я сейчас не сделаю свой выбор, Леонардо сможет еще причинить мне боль. Потому что его прошлое – это открытая рана, которая еще не прекратила кровоточить. И которую никто, наверное, не сможет излечить.

Глава 6

Сегодня к ужину я решила постараться и приготовить для Филиппо что-нибудь особенное. В результате приготовила картофельную запеканку и куриные грудки на гриле – единственное сочетание, которое у меня более-менее получается. И похоже, он оценил, судя по быстроте, с которой очистил тарелку. «Вкуснятина», – говорит под конец, облизываясь, и своим приговором убеждает меня, что, может быть, я не так плоха в качестве кухарки.

Сейчас мы убираемся на кухне. Я мою тарелки, он вытирает. Поскольку завтра мы наконец-то отправимся в Тоскану на наши выходные, я не хочу оставлять немытую посуду в посудомоечной машине на три дня. Филиппо повязал на себя мой синий фартук с рисунком Мафальды[57] – просто потому, что знает, как меня смешит такой его вид, – и обсушивает полотенцем тарелки и стаканы так, будто от этого зависит судьба человечества. Он такой смешной временами! И пожалуй, именно это в нем я и люблю более всего.

Леонардо снова пропал на несколько дней. Он больше не объявлялся, а я не искала его, даже когда искушение было таким сильным, что перехватывало дыхание. Я наконец-то решила (правда, только головой): между нами все кончено. Часть меня уже начинала надеяться на это. И, к счастью, слова, сказанные им в последний раз, оказали эффект резкого, но здравого пробуждения: «Мы не созданы, чтобы быть вместе». Я много об этом думала и в конце концов должна признать, что он прав: мне не нужен мужчина, который берет и оставляет меня одну, когда хочет, который нуждается во мне не каждый день, который запутывает меня своим молчанием и тайнами, который отдает мне только крошки себя. Леонардо был возбуждающим путешествием, но настало время вернуться к реальной жизни, которую я разделяю с Филиппо.

Поэтому, со слегка неспокойной совестью и картинами моих грехов, отраженными в мыслях, я вернулась к Филиппо и посвятила себя нашей любви. Я хочу проводить с ним как можно больше времени, я попросила его провожать меня до работы или ходить со мной за покупками. Я каждый день ходила к нему в офис, чтобы пообедать вместе, я спланировала наши ужины, бросаясь с головой в кулинарные приключения с сомнительными результатами, я даже позволила убедить себя записаться с ним в спортзал. Я искала контакта с его телом и ночью, в нашей спальне, и днем – тайными жестами среди людей. Я часто говорила ему, что люблю его. И не автоматически. Я концентрировалась на истинном значении глагола «любить»: обязательство, умение делиться и преданность стали ключевыми словами для меня.

Я смогу выдержать это, я уверена. Видимо, мне не удастся забыть об измене, но скоро все вернется в нормальное русло или, как минимум, в то, каким оно было до моего дня рождения. Не могу дождаться завтрашнего дня, когда мы сядем на поезд, идущий в Сиену, чтобы окунуться в уют холмов Тосканы.

Я думаю об этом, погружая руки в теплую воду, полную пены. Понимаю, насколько мне повезло находиться здесь: я пережила приключение – небольшой отпуск от наших отношений, – но вот я снова дома. И именно здесь я хочу быть.

– Ты уже собрала свою сумку? – поддевает меня Филиппо. Он прекрасно меня знает – знает, что я всегда беру с собой не только самое необходимое.

– Нет еще, времени не было.

– Биби, мы едем в Тоскану, а не в поход по пустыне.

Потом смотрит на меня с пониманием, будто в состоянии осознать все мои волнения.

– Если тебе чего-то будет не хватать, мы сможем купить это на месте.

После каждого путешествия я обещаю себе урезать багаж, но это обещание остается нереализованным, потому что перед тем, как закрыть, казалось бы, уже заполненный чемодан, я всегда нахожу что-нибудь, чтобы засунуть в последний свободный уголок, что-то, что обязательно представляется мне жизненно важным.

– Ну, хотя бы книжки оставь!

– Ок, Фил, я оставлю их дома, если ты оставишь планшет, – предлагаю я.

– Договорились, – он улыбается, приближаясь сзади и щипая меня за бок. – Нам будет чем заняться помимо чтения.

Он легко целует меня в затылок, потом зарывается носом и губами мне в шею. Я наклоняю голову, чтобы насладиться этим знакомым, нежным контактом.

– Ты имеешь в виду прогулки и посещение музеев, правда? – подшучиваю над ним и чувствую его теплое дыхание на коже, когда он начинает смеяться.

– Мы еще это обсудим, – шепчет он, сжимая мне грудь.

Не спеша, я вынимаю пробку из раковины и позволяю пене сойти, потом вытираю руки и поворачиваюсь к Филиппо, решив прояснить этот вопрос. Но тут слышу слабый звон мобильного в сумке. С неохотой высвобождаюсь из объятий Филиппо и бегу, прежде чем заработает автоответчик. Не знаю, кто может звонить мне в такое время и, поскольку с Гайей и мамой я уже поговорила, вряд ли это кто-то из них двоих. У меня другие подозрения… Вынимаю айфон, и, когда вижу этот номер на дисплее, сердце начинает биться сильнее обычного и капля холодного пота стекает по спине.

Леонардо. Что ему сейчас нужно? Не желаю знать и совершенно не собираюсь отвечать ему.

– Ты не ответишь? – кричит Филиппо из другой комнаты.

Я быстро сбрасываю звонок.

– Не хочу. Это Паола, – объясняю, прочищая горло. – Я отправлю ей эсэмэску.

(Бедная Паола! Ты всегда становишься невинной соучастницей моего обмана изменщицы. Сама того не зная, ты спасаешь мне жизнь. И что-то подсказывает мне, что однажды я смогу отблагодарить тебя.)

Быстро бегающими пальцами пишу ликвидирующее эсэмэс, исходящее из самого сердца.

Я сделала свой выбор.

Если ты хотя бы немного беспокоишься обо мне, не ищи меня больше.

Прежде чем пожалею о написанном, нажимаю ОТПРАВИТЬ. Я понимаю, что теперь возврата назад нет. На сей раз все действительно кончено, потому что я так хочу.

Возвращаюсь к Филиппо на кухню и, пряча горящее лицо, начинаю чистить мраморную столешницу и плиту и приводить в порядок тарелки в буфете, будто на меня внезапно снизошел пыл домохозяйки.

Он снова приближается и останавливает мои чересчур беспокойные руки.

– Эй… – Поворачивает меня к себе и обнимает за талию. – Кажется, мы с тобой не договорили?

Вместо ответа кладу голову ему на грудь и цепляюсь за его руки, будто не желая отпускать его. Филиппо крепко обнимает меня и целует. Он хочет заняться любовью, и я тоже хочу почувствовать себя принадлежащей ему.

* * *

В пять часов дня мы уже внутри нашего приключения, погруженные в тишину тосканской провинции. Оливковые деревья, виноградники, пшеничные поля и заросли подсолнухов повсюду, куда достигает взгляд.

Такси, на котором мы едем, только что миновало белые ворота из кованого железа и тихим ходом катит по обрамленной кипарисами дорожке, ведущей к нашему отелю. Меня переполняют эмоции. Каждая молекула моего сердца – это истинное счастье. Я крепко держу руку Филиппо на сиденье и стараюсь запечатлеть взглядом из окошка каждый уголок этого волшебного места, потом приближаюсь к его уху и шепчу: «Спасибо», наполненное поцелуями и нежностью.

Отель – отреставрированный античный дворец – прекрасен настолько, что перехватывает дыхание. Вход обрамляют розы, а под навесом установлены амфоры из терракоты, наполненные красной геранью.

Заплатив таксисту, входим в холл. Филиппо держит на плече свою спортивную сумку и двумя пальцами тащит за собой мой тяжеленный чемодан, набитый сверх предела. Как и предполагалось, мне снова удалось превратить чемодан в грузовой вагон.