— Уйду я от вас…

— В монастырь, али как? — состроив забавную гримасу, поинтересовалась Марго.

— Цветочек, если Казанова уйдет в монастырь, то бабы будут не оттра… ну, девственницами все будут.

— Как-то я об этом не подумала.

— Так, шутники, завтра в десять чтобы все были, а теперь — за работу.

— Оу, дедушка, стойте, — позвал Макс. — Милости прошу, вы заняли мой пост, — он встал со своего кресла, усадил туда зама, отодвинул чашку с недопитым кофе, положил бумаги, поправил ручку. — Вот, так лучше, дорогой Глеб Николаевич.

— Очень смешно, шут гороховый. Но мне нравится, — уже довольно улыбнулся Варшавский и взялся за паркер, игнорируя обычную ручку. — Где подписать?

— На лбу у себя напиши: «Варшавский — болван».

— Хамское поведение работников, всех уволю нахрен, — с улыбкой произнес Глеб, и все же встал с директорского кресла.

Все это время девочки наблюдали за двумя клоунами и негромко хихикали, заряжаясь позитивом на весь оставшийся день, а Глеб, забрав пиджак, почесал лоб и скрылся в приемной офиса.

— Так, ну, все понятно с этим мужчиной, — буднично начала Катерина, наконец-то закончив смеяться. — Максим Иванович, Вам что-то нужно, или я могу идти?

— Иди, Катюша.

Собрав чашки, подруга тоже исчезла из кабинета, задорно подмигнув Маргаритке, и шеф наконец-то остался наедине со своей девочкой.

— Максим, — начала она, так и сидя в своем кресле — Это ненормально.

— Что именно? — вернул паркер на место, отодвинул документы и пристально посмотрел в голубые глаза.

— Я скучаю…

— Мне музыку включить?

Марго тяжело вздохнула и опустила голову, пряча глаза за занавесом белокурых прядей:

— По тебе, — очень тихо, едва различимо произнесла она и, еще раз вздохнув, добавила. — Обними меня.

Макс не ослышался, она попросила обнять, и он не смел ей в этом отказывать, тут же поднялся и прошел к ней, остановился у стола, протянул руку и, дождавшись, когда Рита поднимется, тут же обнял ее. Нет, даже припечатал, отдавая все свое тепло и заботу, именно в этом сейчас нуждалась его девочка, он знал. Ведь одиночество остро ощущается не дома, среди четырех стен, а вот так, в обществе людей, счастливых людей, а она себя таковой не считала.

— Ты не одинока, мой Цветочек, ты не одинока.

***

— Урааа… С днем рождения, Глееееб!

— С днем рождения…

— Поздравляем с днюхой.

Все поздравляли Варшавского, выпивали, танцевали и много болтали. Компания была очень дружная и веселая, в ней можно было действительно отдохнуть. И Рита расслабилась, пила исключительно вино, болтала со своей подругой, иногда встревала в мужские разговоры, и искоса наблюдала за Максимом, который за последние недели стал непозволительно дорог ей. А разве могло быть иначе, если они всегда были вместе, он ночевал у нее, да нет, практически жил, заботился, как никто и никогда не заботился, и берег ее. Рита ощущала себя принцессой из сказки, так было хорошо ей, хотя и немного страшно. Да что там немного, конечно, она боялась, что ее сказка снова исчезнет.

— Какого хе*а? — послышалось от друга Глеба, и в их сторону едва ли не упал какой-то смазливый, напыщенный пацан.

Вся компания, а их было человек семь, тут же посмотрела в сторону разборок, и заприметили неприятную картину. Трое, как один, похожих смазливых и, по всей видимости, богатых парней, считавших, что им все можно, нагло приставали к девушке. Даже больше — хватали за руки и пытались ее облапать со всех сторон, а она, как могла, старалась себя защитить, и именно от нее отлетел тот пацан, привлекая внимание ребят. Никто не обращал внимания, все продолжали веселиться, как будто происходящее было обыденным и чем-то правильным.

Максим первый сорвался на помощь, и потом к нему подключись Глеб и еще один друг — Артур, и быстро привели зарвавшихся малолеток в чувства, после чего охрана утащила тех на улицу.

— Как ты? — поинтересовался именинник у блондинки, она непонятно кивнула. — Жека, подай водку, — быстро налил в стакан водку и буквально заставил девушку выпить.

Та закашлялась, глаза заслезились, и тут же почувствовала, как к губам прикоснулось холодное стекло. Это Глеб подал ей сок и надавил на губы, снова заставляя выпить, только теперь — в качестве закуски.

— Спасибо, — ответила она, когда все же выпила немного и облизала верхнюю губу, смоченную в апельсиновой жидкости.

Варшавскому тут же захотелось поцеловать эти губы, попробовать на вкус, ощутить их мягкость, но он сдержался, боясь снова напугать девушку. К слову, очень красивую. Вместо этого он представил ее своим друзьям и с вопросом в глазах посмотрел на грудастую блондинку, желая услышать ее имя.

— Лена, меня зовут Лена, — уже более уверенно сказала она и присела на диванчик к девчонкам, которые приветливо ей улыбнулись.

Глеб уточнил, что она будет пить, Лена была не против того же вина, что и у девушек, он попросил у официанта бокал и еще одну бутылку красного.

— Лена, что же ты так неосторожна, в клуб, да одна? — решил поинтересоваться один из ее спасителей — Артур.

— Приключений искала, — уже совсем расслабившись, ответила та и стукнулась своим бокалом о бокалы Катерины и Марго.

— Ты их нашла, поверь мне, — как-то двусмысленно ответил Глеб и, подняв рюмку, снова услышал поздравления в свою честь.

— С днем рождения! Пенсия, поди, уже? — решила в ответ съязвить Лена. Мужчина кивнул, прищурившись, и опрокинул в себя водку.

— Слушай, а этот идиот был прав, — Глеб загадочно переместил взгляд в зону необъятного декольте своей новой знакомой, которая, не совсем понимая, о чем речь, прищурила глаза, пристально смотря на собеседника.

— Ты о чем? — совсем неласково уточнила блондинка.

— Арбузики у тебя крутые, — довольно пропел, скаля свои тридцать два.

— Ктооо? — хлопая глазами, решила уточнить Лена.

— Тебе, че, перекись мозги сожрала?

— Чегооо? — все тем же тоном.

— Ой, все ясно, — отмахнулся, и лицо повернул в сторону танцпола, надеясь высмотреть стройную кокетку для сегодняшней ночи.

Но задуманное не удалось воплотить в жизнь, ибо он почувствовал резкий захват на своем плече, и в ту же секунду оказался повернутым к разъяренной девушке. Она буквально силой схватила его за плечо для того, чтобы развернуть к себе, перехватила запястье и тут же вывернула мужскую руку ему за спину.

— Слышь, кобелина недорезанная, спасибо, конечно, за спасение, но я тебе сейчас трусы натяну на твои уши, и вмиг забудешь и об арбузиках и о дыньках. Уяснил, олень не доросший?

— Ну, что ты, Леночка, я готов прямо сейчас тебе отдаться. Макс, вызывай регистраторшу на дом, — обратился Глеб к другу и принялся наливать девочкам вино по бокалам. — Вот это днюха!

— Эй, я на групповуху не согласна! — возмутилась Леночка.

— Жениться будем, дура!

Немного захмелев, девушки ушли танцевать, но прежде выслушав приказ мужчин — находиться строго в пределах видимости. Они послушались, и расположились от своей компании не дальше пяти метров, поглощенные музыкой и движениями тел.

Максим сидел на диване, удобно закинув руки на спинку, и пристально наблюдал за Ритой, которая сексуально качала бедрами, плавно изгибала тело и красиво двигала руками. Волосы танцевали с ней в такт, иногда подпрыгивая или разлетаясь, а порой и мягко ударяясь о щеки. Красивая, желанная, особенная. И, зараза, в таком коротком, кружевном платье кремового оттенка. Оно едва прикрывало ей попу. Одно успокаивало — грудь и спина были скрыты, иначе бы его точно парализовало.

— Четкая баба, я бы сам с ней зажег, — прозвучало сбоку от него, и он обернулся к другу, который ничем не отличался от Глеба, такой же кобель.

— Не хочу бить друга, поэтому очень надеюсь, что больше этого не услышу, — немного разозленно проговорил Максим, и тут же вернул свой взгляд Рите.

— Да, ладно, чего ты, — тот по-братски слабо ударил Макса кулаком в плечо. — Хватит уже залипать, никуда не денется твоя девчонка, давай лучше выпьем за друга.

— Марго не какая-то девчонка, она моя женщина, и пока она танцует там, я буду смотреть за ней, чтобы никакая наглая рожа, типа вас с Глебом, не посмела к ней подойти.

— А если она там до утра будет жо*ой вертеть?

Вишневский снова обернулся к другу, пристально посмотрел в его серые глаза, медленно вернул взгляд к Цветочку, и негромко, но так, чтобы тот услышал, ответил:

— Расслабься, тебе эта красота никогда не достанется.

Они наконец-то пришли домой, к Максу, сюда было ближе, а Марго просто не чувствовала ног, натанцевалась едва ли не до упаду, и теперь толком не могла наступить на ступни. Ее мужчина был, как всегда, заботлив и галантен. Расплатившись с таксистом, поднял ее на руки и донес до самой двери, и даже больше — позволил ей нащупать ключ в кармане его пиджака, открыть дверь, чтобы Вишневский не опускал босые ножки на холодную плитку порога. Уже в коридоре вдвоем облегченно вздохнули и замерли взглядами друг на друге, словно впервые оказавшись наедине. Просто наслаждались долгожданной тишиной, а еще соскучились, истосковались, не имея возможности касаться тел так, как им того хотелось, целоваться — самозабвенно, и просто поглощать друг друга. В клубе, среди большого количества народа, не сильно предашься своим утехам, а учитывая, что Макс являлся большим ревнивцем, так и целовались всего лишь раза два, чтобы никто не заметил, какая страстная его девочка.

Сейчас, облокотившись на дверь, и удерживая свою ценную ношу на руках, он с упоением наблюдал, какая она расслабленная, нежная, прижалась к нему, как котенок, и точно требует ласк. Макс на секунду прижался губами ко лбу, она от удовольствия прикрыла глаза и тут же почувствовала под собой что-то твердое и прохладное — комод, поняла, когда подняла веки. Мужчина усадил ее на комод, разулся, снял свою куртку, убирая ту в шкаф, и снова вернулся к девушке, спокойно наблюдавшей за его каждым размеренным движением и вздохом. Забрал туфли, которые она продолжала держать в руках, поставил у комода, помог, а точнее, сам стянул с девушки куртку и шарф, также убирая в шкаф, делая все это не спеша, но уверено, и, взяв на руки, понес ее в спальню.

Сейчас в комнате между ними протянулась невидимая нить, связывающая их чувства, создающая эйфорию, полное доверие и безграничную ласку, которую мужчина, возможно, ощущал очень часто, но вот только не его девочка. Для нее это было все внове, она сегодня впервые чувствовала себя расслабленной, полностью отпустившей себя и доверившейся Максу. Почему-то сегодня не боялась своих чувств, не думала, что может быть «а вдруг». Не может. Сегодня она — маленькая хрупкая девочка, и снова в его объятиях, таких крепких и надежных. Ему нельзя не доверять, не тогда, когда ради нее он готов свернуть горы, когда так заботился, что казалось, у его любви нет границ. Нет, он не говорил ей о любви, пока нет, боялся спугнуть, но точно ощущал ее, и понимал — так будет всегда, а может даже еще больше и еще лучше, ведь меньшего его девочка не заслуживает. Ждал ли и от нее каких-то слов — может быть, но даже не смел требовать, он все читал в голубых омутах, прекрасно видел все ее чувства, и мог с уверенностью сказать, что теперь эти глаза будут сиять только ярче и ярче, а за каждую пролитую ею слезу будет отвечать виновный.

Максим уложил девушку на свою королевскую кровать, быстро скинул пиджак и, встав на колени около Риты, пальцами аккуратно убрал прядку волос со щеки, при этом не прекращая смотреть в ее глаза. Коснулся скулы, губ, переместил руку к шее, ласково провел по оголенным плечам и, склонившись, коснулся губами мягких губ, просто дотронулся, чтобы ощутить их теплоту и нежность, а отстранившись, нащупал застежку на платье, потянул ту вниз, и услышал протяжный вздох его любимой. Она прикрыла глаза, запрокинув голову назад, ротик слегка приоткрыт, а грудь от сбившегося дыхания судорожно приподнимается вверх, привлекая к себе особое внимание. Но Максим не спешил, он все делал со знанием дела, растягивал удовольствием, и на данный момент не свое, а девочки, которая постанывала от его невинных ласк. Сам же был на пределе, об этом говорило его каменное возбуждение в штанах, но он не жаловался, наоборот, в первую очередь хотел, чтобы было хорошо Цветочку.

Крепкие руки переместилась на бедра девушки, немного сжали их, и начали подниматься вверх, нежно и очень медленно, пока не дошли до оголенной кожи, подцепили капроновые колготы и потянули вниз. Сняв их полностью, Макс наконец-то мог касаться гладкой кожи, наслаждаться ее шелковистостью и целовать каждый сантиметр с особым трепетом.

Рита стонала, просила прекратить эту пытку и дать ей такую нужную разрядку, но Максим решил иначе, осторожно снял через голову ее кружевное платье и, отбросив в сторону, горящим взглядом замер на уже севшей обнаженной фигурке. Стройная, сексуальная, изящная, она вся была его, и он до одури в мозгах хотел ее, но старался не сорваться, продолжая показывать свою заботу.