Отчаянию Ирины не было предела. Зарыдать? А смысл? Втянуть живот? Причесаться? А надолго ли? Она угрюмо стянула с себя одежду и рухнула в постель. Заснула мгновенно.

На следующий день Петрова шла на работу пешком, рассматривая встречных женщин. Красивые тетки, какие они?

Худые? Да не все. Вот бежит красотка, причем весьма пухленькая. Накрашенные, причесанные и на каблуках? Навстречу тут же попалась мама с двухлетним ребенком. Ребенок лупил лопаткой по луже, брызги летели во все стороны, в том числе и на мамины брюки. Мама хохотала, мама была очень красивая. И отсутствие косметики и прически, а также заляпанные брюки ее совершенно не портили.

«Вот что, – решила Петрова. – Я и так не хуже всех, а если меня еще и одеть, стану самой лучшей. Завтра же иду в магазин и покупаю себе новый костюм. Брюки и пиджак. Яркого красного цвета. Все тут же начнут обращать на меня внимание, а Юрий будет бегать за мной и извиняться».

Вопросами, за что извиняться и вообще зачем ей это, Петрова не задавалась.

Вечером решила попрактиковаться в покупках хотя бы теоретически и села за компьютер.

Грезы

Пока машина грелась, я набрала Женьку. Эта особа была для меня чем-то вроде крестной феи – она давала платья напрокат. Что приятно, в полночь они не превращались в тыкву, и даже на следующее утро выглядели как настоящие. Правда, на третий день платье следовало сдать в целости, выстиранным и выглаженным. За этим Женька следила строго.

– Привет! – сказала я. – Нужно одеться.

– Цель? – деловито уточнила Женька.

– Презентация.

– Бюджет презентации? Нет, девушка, это унесите, это не мой цвет.

– Понятия не имею. Но будет человек сорок, арендуем «Камушек».

– Ясно… да, вот это буду мерить… С мужем будешь?

– Одна.

– Поругались? И вот это тоже…

– Вообще-то я не замужем.

– Допустим… Кто из крутых намечается?

Я честно попыталась вспомнить все, что слышала в кулуарах.

– То ли Пенкин, то ли Шнур.

– Ну-ну… Ксюша будет?

– Нет.

– Девушка, что вы мне принесли? Это не мой размер! Это… на Монсеррат Кабалье!.. Значит, так, подруга, нужно что-то блестящее и с открытой спиной. У меня как раз кое-что завалялось. Вечером заезжай.

У Женьки действительно завалялось «кое-что», которое с трудом помещалось в громадной гардеробной. Я каждый раз поражалась, почему моя феезаменительница не откроет собственный бутик. И каждый раз вспоминала, как она шпыняет бедных продавщиц. Естественно, на их месте она оказаться не хотела бы.

В заботливом угаре Женька пыталась всучить кой-какое нижнее белье, но на этот счет у меня была домашняя заготовка, я отказалась. Хозяйка критически оценила охапку пакетиков, черкнула что-то в органайзере и осведомилась:

– На чем поедешь?

Судя по всему, она собиралась сообщить марку автомобиля, который следовало приобрести на какой-нибудь автомобильной распродаже.

– На такси, – ответила я и поторопилась скрыться.

Дома я принялась все мерить по новой.

Спать легла с чувством хорошо сделанного нужного дела. Во сне я блистала открытой спиной, и завистница (кажется, секретарша Танечка) бегала за мной с вентилятором, который противно холодил лопатки. Проснувшись, я обнаружила, что лежу поверх одеяла. Вернее, одеяло варварски запихано под меня. Я укуталась и постаралась нырнуть в тот же сон. Естественно, не получилось. До утра меня мучили кошмары на производственные темы.

Утром я проснулась от настойчивого зуммера телефона. Долго лежала и злилась – я отчетливо помнила, что перед сном поотключала все звенящее и шумящее. Открыла глаз, изучила экран мобильника… и подскочила над кроватью, как кенгуру на батуте. Как я могла забыть! Парикмахер, которого я назначила неделю назад!

Установив личный рекорд одевания на ходу, я успела почти вовремя. Во всяком случае, за эти десять минут никто не успел занять моего мастера. В кресле я расслабилась и отдалась ножницам и расческе, как отдаются любимому мужчине. Такому, который все про тебя знает и сделает хорошо безо всяких понуканий и намеканий. Наташа стригла меня не первый год и почти не интересовалась моим мнением. Мы просто болтали, пока ее руки вили на моей голове гнездо, артистичное в своей лохматости. Совсем немного оставалось до вечера, во время которого… Эту мысль я старалась не додумывать. Только кончики пальцев начинало покалывать и сладко ныло под ложечкой – совсем как в детстве, когда папа вел меня на американские горки.

Жизнь

Вечером Петрова оказалась на пороге огромного торгового центра с месячной зарплатой в кармане и предвкушением праздника.

Она прошлась вдоль витрин, внимательно оглядывая манекены и наслаждаясь самим моментом. Народу было немного, продавщицы приветливо улыбались, и Ира решилась – выдохнула и зарулила в ближайший магазин.

Изобилие ее просто прибило. Ей почему-то казалось, что вещи в магазине должны быть упорядочены. А тут не наблюдалось никакой системы. Брюки здесь, пиджаки там. А откуда простому покупателю знать, что с чем и как будет сочетаться? А размер?

Петрова от испуга вылетела из магазина, наткнулась на кафе и решила попить водички, чтобы прийти в себя и тихонько оглядеться.

Все витрины сияли великолепием, за всеми стеклами тянулись вешалки с одеждой, многократно отражаясь в этих же витринах.

Ире вдруг страшно захотелось отсюда сбежать. А вдруг она что-то купит, а в соседнем магазине это будет стоить вдвое дешевле? А вдруг то, что она хочет, продается в разных местах? Брюки висят здесь, а пиджак где-нибудь на втором этаже?

Еще неделю назад Петрова бы развернулась и ушла из магазина, но сейчас она подавила в себе панику и на еле гнущихся ногах отправилась к самой большой витрине с огромной надписью «распродажа». Намерения ее были на редкость серьезные.

– Девушка, что вы ищете, вам помочь?

Еще неделю назад Петрова бы залепетала: «Нет, нет, спасибо», но сейчас это была уже другая Петрова, и она сказала:

– Да. Я хочу брючный костюм. Красный брючный костюм.

И продавщица не стала смеяться и показывать на нее пальцем, она даже не хмыкнула и не состроила рожу, а просто сказала:

– Пойдемте, я вам все покажу.

Надо сказать, что Ирине очень повезло с этой девушкой: продавщица возилась с ней больше часа, а затем всего за десять минут убедила не отчаиваться. Хотя отчаиваться было от чего – вожделенный костюм не спас ситуацию, в зеркале опять не возникла загорелая длинноногая красотка.

– Так, не нужен вам красный, пиджак короче, брюки пошире на бедрах. Сейчас принесу.

Пробормотав это заклинание, девушка исчезла и возникла через мгновение с ворохом одежды.

Она заставляла Петрову мерить то одно, то второе, то третье, то больше, то меньше, то шире, то уже, заставляла приседать и вертеться, распускать волосы и собирать их в высокую прическу. Причем явно получала удовольствия гораздо больше, чем сама Петрова.

В итоге она посмотрела на нее с торжеством Пигмалиона и констатировала:

– Вот то, что вам нужно. Сидит идеально. Цвет ваш. Скидка на комплект двадцать процентов.

Петрова уставилась в зеркало. Длинноногой красотки по-прежнему не было. Была женщина в деловом костюме, отработавшая длинную трудовую неделю и возвращающаяся из офиса домой.

– А теперь вот эту юбку, – продолжала неугомонная продавщица. – И вот сюда к большому зеркалу подойдите.

Когда Петрова вышла из примерочной, вокруг нее защебетали другие продавцы.

– Ой, как вам идет…

– Ах, ну вы просто помолодели…

– Ну надо же, как сидит!

– Идеальный фасон…

У бедной Ирины от такого напора просто закружилась голова.

И краем сознания отслеживая, что они безусловно привирают, она вся расцвела под этими комплиментами, и тут же выяснилось, что в этом зеркале она намного стройнее, чем в примерочной, и юбка ей очень даже идет. И не такая уж она и уставшая.

Домой Ира вернулась счастливая и, даже не включая компьютер, легла спать.

Сквозь подушку откуда-то снизу просачивались сладкие мысли. Завтра она придет на работу – и никто ее не узнает. Завтра она будет идти по коридору, а следом будет раздаваться только восхищенное: «Ах!» Завтра она встретит мужчину своей мечты…

…Утром Ирина собиралась долго и продуманно, вышла из подъезда с гордо поднятой головой и пошла к метро, тщательно обходя лужи. Уже практически подойдя к станции, тихонько оглянулась – никто на нее не смотрел, не восхищался. И никакого восхищенного «ах» вслед.

Она постаралась не расстраиваться и спустилась на станцию, исподлобья оглядывая встречных мужчин. Все смотрели вперед и сквозь нее.

И тут Ирина поняла, в чем дело. Все портит куртка! Она закрывает костюм, никто не видит, какая Петрова красавица. Значит, чудеса начнутся сразу, как только она приедет в офис.

Когда Ира снимала куртку, у нее тряслись руки.

– А, Ирка, привет, – раздалось сбоку. Татьяна повесила свое пальто и исчезла в неизвестном направлении.

Ирина вошла в бухгалтерию, специально громко хлопнула дверью. Все четыре девушки, дружно вздрогнув, подняли глаза.

– А, Ира, это ты, – облегченно вздохнули они и уткнулись в экраны.

Петрова все никак не могла поверить в свое поражение. Она четыре раза ходила в туалет, медленно бродя по коридору. Она сходила на обед, а потом еще раз за булочкой.

Все здоровались, улыбались и отворачивались. Как будто на Петровой был не новый костюм, а мешок из-под картошки.

Наконец она зашла в пустую курилку и тупо уставилась в окно.

– Нет его. Уехал. Будет после трех, – рядом с Ирой внезапно возникла девушка-менеджер.

– Кого?

Девушка ухмыльнулась и закурила.

– Юры. Да ладно тебе, в него все наши тетки по очереди втрескиваются. Не ты первая, не ты последняя.

Ирина продолжала смотреть на девушку широко распахнутыми глазами.

– Красивый костюм. Тебе идет. Еще бы каблук повыше, совсем бы было здорово.

– Спасибо. Но я и Юрий Николаевич… Но у нас ничего… Но мы никогда…

– Да ладно… Танька видела, как вы с банкета свалили. Он потом вернулся через час, злой, как собака. Трахнул Людку у себя в кабинете и ушел домой. Расстроился, значит.

У бедной Петровой от обиды глаза стали как блюдца. Он вернулся от нее и тут же пошел к Людке?!

– А откуда ты знаешь?

– Про Людку? Так она сама и рассказала. Да ты не переживай, она у нас известная… эта… слово есть одно нехорошее. Там ничего серьезного быть не может. А Юрику как раз такая, как ты, и нужна.

– Какая?

– Ну… Тихая, незаметная… То есть спокойная. Чтобы дома вечером ждала с пирожками. Только ты немного посмелее будь, а то крадешься по коридору, такое впечатление, что боишься на середину выйти. «Служебный роман» помнишь? Я все время, когда его смотрю, про тебя вспоминаю: «Скукожится вся, и чешет…»

Ирина собеседница весело рассмеялась. Ирине показалось, что она сейчас умрет от стыда.

Тем временем девушка докурила, подмазала губы и махнула Ирине рукой.

– Давай, не грусти. Он того не стоит.

И растворилась в дыму. Или это Ирине сквозь слезы так показалось.

Грезы

Я не отказала себе в удовольствии появиться в офисе с утра. Никто уже толком не работал. Приглашенные на банкет откровенно собирались домой, чтобы успеть переодеться. Неприглашенные сидели, вцепившись в клавиатуру, и на их лицах было размашисто написано: «Когда уже начальство свалит?»

Поэтому заметили меня все. Я чувствовала себя магнитным полюсом Земли. Все головы поворачивались в мою сторону, как только я появлялась в поле зрения. Секретарша Таня как раз разговаривала по телефону, когда я вошла в приемную. Она замолчала на полуслове, просипела: «Я перезвоню» – и положила трубку мимо рычага.

– Привет, – сказала я, – директор у себя?

Танечка попыталась прочистить горло, не преуспела и молча кивнула. Я взялась за ручку, но тут секретарша вспомнила о своих обязанностях и сдавленно произнесла:

– У него люди. Важные.

«Отлично, – подумала я, – пусть все видят, как у директора глаза округляются».

Я проследовала к компьютеру, который формально являлся моим рабочим местом. Включать его не стала, развернулась к нему спиной и заложила ногу за ногу. Все офисные мужчины принялись сновать мимо меня с очень деловым видом. Только молоденький компьютерщик, имени которого я никак не могла запомнить, откровенно уставился на мои коленки. По-моему, он даже оторвался от своей любимой стрелялки. Я сняла пиджачок. Мини-юбка в комплекте с декольте – оружие массового поражения, хотя и индивидуального действия. Парнишка оцепенел и пошел пятнами.

Я решила не доводить мальчика до сердечного приступа и отправилась проверить состояние Танечки. Та опять трещала по телефону. Судя по всему, жаловалась подруге на меня, потому что при моем входе перестала трещать и сообщила: