Анька всё смеялась над ней, и уверяла, что она влюбилась по уши, но та упрямилась и переводила всё в шутку. Любила ли Саша Илью? Пожалуй, скорее, как лучшего друга, возможно, чуть больше. Если уж говорить о влюбленности, девушка с уверенностью пока не могла определить, что же такое с нею творится.

Её неудержимо влекло к Богдану, и сопротивляться этой тяге становилось труднее. Но к Илье она испытывала нечто другое, непонятное, и, что ещё досаднее, к нему у неё не вспыхивало той пожирающей тело страсти, какую вызывал Соколовский. И это сбивало с толку.

Она просыпалась, первым делом хватая телефон и проверяя, нет ли от Ильи смс, а засыпала, вспоминая их разговоры. До его отъезда оставалось пять дней, и Саня боялась этого момента. Как она будет жить, зная, что он далеко, в другой стране, и там идёт война? Что ей делать без его звонков и поддержки, кому она станет рассказывать о своих переживаниях?

Как ей дожить до лета, чтобы снова обнять его и заглянуть в голубые смеющиеся глаза, поделиться своими проблемами, и просто знать, что есть вот у неё такой друг…

* * *

Сложив оставшиеся ёлочные шары в коробку, Саша придирчиво осмотрела плоды своих трудов. Ёлка была великолепна, Давид купил её в лесном хозяйстве, и хвойный запах пряно разносился по гостиной.

Большой кот равнодушно наблюдал за хозяйкой, но Сашка знала, стоит только ей выйти, этот пакостник Мафик начнёт бегать вокруг зелёной красавицы и играть с шариками.

– Ба, иди сюда! Зацени мои усилия! – крикнула девушка, выглянув из комнаты.

– Потом, Санька, у меня шарлотка печётся. Сходила бы ты в магазин, я список, значитца, написала. Очереди везде, не протолкнёшься! Все как с ума посходили, и откудова у людей денег столько? Ходють и ходють, суетятся, целый день народу на улицах, как собак нерезанных. – ворчала старушка, пока внучка одевалась в прихожей.

– Ну, бабуля, это тебе не деревня! Здесь нельзя без дела чай гонять днями, сама видишь, какая жизнь тут дорогая.

Взяв пакет и проверив, не забыла ли банковскую карту, Сашка вышла за дверь. Давид каждую неделю присылал дочери деньги, но от Таисии это держалось в тайне, ни за что бы, не стала она жить на его финансы, и Сашка об этом знала, поэтому особо не покупала роскошеств.

Ей очень хотелось, чтобы отец и бабушка, наконец, примирились, но упрямица не желала, и слышать об этом. Хотя, Саня её не осуждала – ведь Анатолий был её сыном, и вдруг выяснилось, что Сашка не его дочь...

* * *

Она уже выходила из супермаркета, когда позвонил Илья. Мужчина поинтересовался, где и с кем Саша собирается праздновать Новый Год, и девушка задумалась.

– Наверное, с друзьями, бабушка разрешила погулять до двух ночи. Представляешь. Мне восемнадцать, а она надо мной как курица над цыпленком! – пожаловалась девушка.

– Она за тебя беспокоится, так что не бузи. Будь тише. У меня предложение, тем более, твоя суровая Таисия Драконовна не против, чтобы ты развлекалась вне дома. Мы с друзьями будем отмечать в одном славном ресторане, приглашаю тебя пойти со мной.

– А твои друзья... Они не будут против? – застеснялась она, хотя, ей безумно хотелось встречать праздник с ним.

– Нет, с чего бы это? – заверил Терлецкий, и Сандра с облегчением выдохнула. – Я вас познакомлю, тебе не о чем волноваться, и домой доставлю вовремя.

– А как же Анька? – вспомнив о подруге, вздохнула она, представив, как та разозлится, если она покинет их компанию.

– Решать тебе, принцесса. Но мне будет тебя не хватать... – грусть в его голосе заставила её мгновенно принять решение.

– Хорошо, Илюш, я пойду с тобой! До встречи!

– Саш, постой! – неожиданно раздался знакомый мужской голос, и она оглянулась на дверь магазина.

– Я тебе перезвоню. – поспешно свернула она беседу по телефону, и вопросительно взглянула на Богдана.

Уголки его чувственных губ чуть дрогнули в презрительной усмешке. Кто же этот таинственный парень, с которым она мило ворковала, наверняка какой-то молокосос, бойфренд Сашеньки? Он не помнил, чтобы в школе она ходила с кем-то из парней, Садыков не в счёт, это её лучший друг.

– Давай сюда, тяжести таскать не женское дело. Тебя подбросить? – бесцеремонно отобрав у девушки набитый доверху пакет, Соколовский направился к своему автомобилю, и Сашке ничего не оставалось, как идти за ним.

Он даже не спросил, хочет ли она с ним ехать! Но она и не хотела, и не собиралась садиться в его чёртову тачку, прекрасно помня, чем это могло обернуться.

– Не надо, Богдан Андреевич, я на такси... – запротестовала она, глядя, как он запихивает сумку на заднее сиденье, где громоздились ещё несколько пакетов с его покупками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Какое, мать твою, такси? Ты в курсе, что таксисты бывают маньяками? Садись. – будто не слыша её просьбы, произнёс он, и отошёл, придерживая рукой дверцу.

Санька сердито поджала губы. Но не устраивать же цирк на глазах у прохожих! Неохотно села в салон иномарки, испытывая знакомую непонятную тревогу. Мужчина уселся за руль, и машина покатила по дороге, вливаясь в поток транспорта.

– Вы со всеми девушками так нагло обращаетесь? – буркнула Сашка, и он усмехнулся.

– Не со всеми. Только с тобой, Сашенька. – откровенно признался Даня, взглянув на неё искоса.

– Я что, какая-то особенная?

– Точно. Ты же мне не оставляешь выбора. – коротко ответил он, и она отвернулась, закипая от гнева.

О чём говорить с Богданом, да ещё, когда он держался так нахально, девушка не имела представления. Он вызывал в ней странные чувства, то ли раздражение, то ли смешанный с настороженностью страх. А ещё это проклятое возбуждение, т которого ей хотелось просто выть! От Богдана буквально веяло хищной натурой охотника, однако, быть его жертвой Сашка не желала! Они почти не разговаривали до того момента, когда иномарка остановилась у переулка. Сашка ничуть не сомневалась, что дверца заблокирована и холодно сказала:

– Откройте, пожалуйста!

Даня повернулся к ней, держа одну руку на руле, другой же медленно пройдясь по длинным волосам Саши.

– Тебе не кажется, что мы бродим по кругу, малыш? – тихо, испустив вздох, спросил мужчина.

– О чём речь? По какому кругу? – холодно уточнила девушка.

Она намеренно тянула время, пытаясь незаметно нащупать тот проклятый рычажок под панелью ручки. Конечно же, Саша прекрасно поняла, о чём говорил Богдан. Всё это уже было – эта ˝феррари˝, дурацкая запертая дверь и её, Сашкина паника. В тот первый раз, когда Соколовский её подвозил из школы!

– Ты не даёшь мне приблизиться к тебе, убегаешь. Боишься меня. Чем я тебя обидел? Скажи правду, чёрт возьми… Что происходит?

Его тёплые пальцы легонько прошлись по её шее под волосами, и девушка вздрогнула. Отодвинулась как можно дальше, досадуя, что допустила эту двусмысленную ситуацию, и не сбежала от него ещё там, у супермаркета. Нет, страха как такового Богдан в ней не вызывал, это было что-то другое, но не менее пугающее. Да если он догадается, что от его прикосновений её бросает в жар, она умрёт от стыда!

– Блин, Богдан, открой дверь, мне нужно домой! Я замёрзла. – не нашла ничего лучшего сказать девушка.

– Да не суетись ты, малая. Замёрзла? – переспросил мужчина, и, к Сашиному ужасу, привлёк её к себе, властно обнял за плечи, и она вынуждена была прижаться к нему, ибо сидеть в таком положение не очень удобно. – И правда, холодные…

Сжав её заледеневшие пальцы, он поднёс их к губам, ласково согревая дыханием. Этот жест, да и всё, что сейчас происходило, было слишком уж интимным, и Санька попыталась высвободиться. Находиться рядом с этим человеком ей было невыносимо, ибо сгорать от вожделения, желать его объятий и поцелуев она попросту не хотела!

– Отпусти! – глядя ему в глаза, прошипела она.

– Чего ты злишься? – шепнул Богдан, насмешливо улыбнувшись, и ещё крепче притиснул её к себе. – Ты как дикая кошка, всё время выпускаешь коготки и норовишь меня зацепить ими. Расслабься, малыш, я тебя не съем. Может быть, чуток попробую, какая ты на вкус.

– Я сказала, отпусти меня сейчас же! Убери руки, Данька! – отчаянно вырываясь, повторила девушка, но добилась лишь того, что оказалась, прижата к сиденью, а Богдан наклонился, и их лица теперь почти касались щеками.

– Как ты назвала меня? Скажи ещё... – прошептал мужчина, медленно склонив голову и легонько дотронувшись кончиком языка до уголка её губ.

Это заставило её ощутить прилив жара к паху, тело полыхнуло в сладкой истоме, и Саша едва не застонала, тяжело и прерывисто дыша. Его дыхание тоже сбилось, опаляло её лицо, но поцеловать себя Саня не позволила.

– Не надо! Иди к чёрту, не смей!

Он был намного сильнее, а она уже выдохлась, борясь с его наглыми прикосновениями, и силы были неравны. Кого она пыталась обмануть, ей мучительно хотелось, чтобы он довёл начатое до конца, но Саша упрямо сопротивлялась.

– Сашенька, я тебя и пальцем не трону, если ты этого не хочешь. Клянусь. – вдруг тихо сказал Богдан, и она ошарашенно уставилась ему в лицо, не веря услышанному.

– Тогда убери руки! – немедленно воспользовалась моментом она.

– Дай мне закончить. Я никогда больше к тебе не притронусь, если пойму, что ты ничего, совсем ничего ко мне не чувствуешь.

В его словах был какой-то явный подвох, но Сашка не могла его распознать.

– Обещаешь? – неуверенно спросила она, перестав вырываться.

– Клянусь. – повторил Даня, и в его потемневших глазах уже не плясали весёлые искорки. – Но я должен поверить, что ты равнодушна ко мне, понимаешь? Поцелуй меня…

– Это ещё зачем? – возмутилась Алекса, сердито прищурившись. – Ты только что сказал, что...

– Поцелуй меня, мать твою, чтобы я поверил, что тебя совсем не тянет ко мне! Давай, сделай это, разбей мои иллюзии в прах. Я не бросаю клятв, которые не сдержу, малыш. Ну же, докажи мне, что я тебе не нужен и ты не испытываешь ко мне ни грамма влечения! – яростно притиснув её к себе, прошептал Богдан.

И, не дав ей опомниться, нежно, с невероятным трепетом, прижался к её губам своими губами. Он не принуждал Сашу к поцелую, и эта неожиданная ласка ошеломила её. Из легких выбило воздух, колени ослабли, а тело предательски обмякло, став податливым, словно воск в умелых руках мастера.

Её веки сомкнулись, и, когда Даня осторожно просунул ладонь под куртку и накрыл её грудь, внутри всё полыхнуло жаром. Девушка приоткрыла рот, робко пробуя тёплые губы мужчины на вкус, и тогда он мягко, будто смакуя, захватил её рот, облизывая, посасывая, сминая и доводя Сандру до исступления. Их дыхание смешалось, Сашкина дрожь передалась и Дане, но никто не прервал поцелуй, и их языки сплелись в сладком безумном танце страсти.

Сашка обхватила Соколовского за шею, и, хватанув воздух, с жадностью вновь припала к его горячим губам. Когда Богдан отстранился, её щеки горели в адском пламени смущения, и ей некуда было спрятать взгляд. Уткнувшись лицом в ладони, Саша глухо простонала:

– Ненавижу тебя!

Она сидела так до тех пор, пока не уловила запах дыма, и, повернув голову, увидела, что Богдан курит. Он смотрел в лобовое стекло, и понять, о чём думал, она не могла. Дверца, к её удивлению, сразу поддалась под напором, и Саня, сдернув с заднего сиденья пакеты, опрометью бросилась бежать к подъезду.

* * *

Держа Илью за руку, Сашка медленно шла между рядами могильных плит. Она озябла, но не жаловалась, да и вообще не любила хныкать попусту. Вот уже три дня они приходили сюда вместе, сначала навещали могилу матери Ильи, а затем Сашиной мамы, и это как бы превратилось в своеобразный ритуал, и на душе у неё заметно полегчало. Немного побыв у гранитного памятника, с которого улыбалась Альбина, она взглянула на мужчину, и положила гвоздики на расчищенную от снега землю.

– Пойдём? Кажется, будет ветер, а я опять простужусь. – вздохнула Сашка, и он кивнул, подав ей ладонь.

Сегодня Саня была молчаливой, и это его насторожило. Сев в машину, Терлецкий пытливо спросил:

– Что с тобой, маленькая? Ты о чём-то всё время думаешь...

Она положила голову на мягкий велюр кресла, размышляя, рассказать ли ему о Богдане. Как же ей осточертели эти его двусмысленные намёки, приставания и провокации!

– Я не знаю, с чего начать.

– Это просто, с самого начала. – глядя через плечо и разворачивая иномарку на выезде к магистрали, сказал Илья.

Девушка долго всматривалась в его профиль, и, наконец, заметив, что он удерживает руль одной рукой, крепко стиснула его пальцы.

– У меня идиотская ситуация, Илюш. В школе есть один парень, и он мне проходу не даёт. Постоянно преследует, распускает руки!