– Доброго времени суток! Я Катя, московский журналист. А у вас тут здорово, море рядом, военные, прелесть просто! – приветливо протянула руку гостья, и Таня недоуменно пожала её.

– Здравствуйте…

– Простите, что ворвалась без приглашения. Мне сказали, что Вы – дочь Ивана Васильевича Ишенина. Я хотела бы с Вами побеседовать. Дело в том, что мы снимаем репортаж об отдаленных уголках военных городков. Вам удобно сейчас говорить? – оживленно щебетала Екатерина, с любопытством озираясь.

– Да… Проходите. – улыбнулась девушка, с удивлением провожая Екатерину в гостиную. – А папа мне ничего не сказал… Может быть, кофе?

– Если Вас не затруднит. Вымоталась с дороги, взбодриться не помешало бы. – вежливо отозвалась Джамалова, устроившись на диване и делая вид, будто настраивает камеру. – Чёрный, с сахаром.

Пока хозяйка дома суетилась на кухне, блондинка осмотрелась, и, заметив книжный стеллаж, подошла к нему. Взяла в руки фотографии, стоявшие на полке, хмыкнула, рассматривая Соколовского.

Странно, что ни на одном снимке нет их с Таней вдвоём. Помнится, когда он жил с Сашкой, у них была куча фото, и на всех он выглядел счастливым, на каждой обнимал её, а тут прямо всё как-то не похоже на семейный быт с любимой женщиной. Услышав шаги, журналистка села на диван и как бы невзначай принялась просматривать отснятые за день видеофайлы. Татьяна опустилась рядом с ней, с любопытством всматриваясь в видео, и комментируя знакомые места.

– Вот, этот мне нравится больше всех. Случайно засняла, правда, шикарно вышло? – сообщила Катя, повернув к ней окошечко, и наблюдая за реакцией.

Узрев Богдана в компании Саши, Татка скрипнула зубами. На лице её отразилась досада, затем сменилась разочарованием, и, наконец, нескрываемой злостью. Притворившись, что не заметила смену её настроения, гостья воодушевленно воскликнула:

– У вас тут мужчины просто загляденье! Боже мой, да если бы мне преподнёс цветы такой парень, я бы, наверное, грохнулась в обморок! Всегда испытывала слабость перед военными. И девушка такая хорошенькая. Вы их знаете? Эту пару?

– Да. – с трудом владея собой, выдавила Таня, с отвращением глядя на романтическую сцену, где её любимый пожирал Сашеньку влюбленными глазами. – Извините, но у меня много дел, давайте поболтаем в другой раз.

Выпроводив журналистку, девушка прислонилась спиной к двери и уставилась в пустоту злыми глазами. Ну, Сашка, гадина, не успела приехать, а уже прилипает к чужим парням! Да она этой мымре все космы повырывает!

* * *

После ухода Екатерины Таня пребывала в неописуемой ярости. Раз, за разом набирая номер Богдана и испытывая желание швырнуть телефон об стену, когда механический голос твердил о недоступности абонента, девушка ходила взад – вперёд, накручивая себя дурными мыслями все больше и больше.

Светка ничего не перепутала, этот негодяй в самом деле был там с Сашей, и теперь ненависть к сопернице взыграла с новой силой. То, что Соколовский всё время поглядывал на Александру на юбилее, Татка не могла не увидеть, однако, в ту ночь не стала ссориться с ним, решив, что всё равно не позволит приезжей увести у неё мужчину. И вот новая напасть!

– Ты ещё не знаешь, с кем связалась, дрянь. – тихо, сквозь зубы прошипела Ишенина, выходя из дома в душный сумрак вечера.

Сейчас она сама разузнает, когда вернётся Богдан, в штабе ей обязательно скажут. Она подождёт его там, а уж после устроит такую головомойку, что он забудет об этой Сашеньке! Быстро шагая вдоль тёмных заборов, девушка вдруг остановилась и отпрянула в чёрный мрак проулка, ведущего на другую сторону улицы, к её магазину.

Соколовский взбегал на крыльцо госпиталя, и Таня хотела его окликнуть, но передумала. Интересно, что ему понадобилось там в такой час?!

Подавив приступ жесточайшей злости, она ударила ладонями по доскам, не обращая внимания на вонзившиеся в кожу мелкие занозы. Дверь открылась и мужчина, оттеснив выглянувшую Сашу, вошёл внутрь…

* * *

После ухода Екатерины Таня пребывала в неописуемой ярости. Раз, за разом набирая номер Богдана и испытывая желание швырнуть телефон об стену, когда механический голос твердил о недоступности абонента, девушка ходила взад – вперёд, накручивая себя дурными мыслями все больше и больше.

Светка ничего не перепутала, этот негодяй в самом деле был там с Сашей, и теперь ненависть к сопернице взыграла с новой силой. То, что Соколовский всё время поглядывал на Александру на юбилее, Татка не могла не увидеть, однако, в ту ночь не стала ссориться с ним, решив, что всё равно не позволит приезжей увести у неё мужчину.

И вот новая напасть!

– Ты ещё не знаешь, с кем связалась, дрянь. – тихо, сквозь зубы прошипела Ишенина, выходя из дома в душный сумрак вечера.

Сейчас она сама разузнает, когда вернётся Богдан, в штабе ей обязательно скажут. Она подождёт его там, а уж после устроит такую головомойку, что он забудет об этой Сашеньке! А с этой медсестричкой разберётся позже!

Быстро шагая вдоль тёмных заборов, Татка вдруг остановилась и отпрянула в чёрный мрак проулка, ведущего на другую сторону улицы, к её магазину. Соколовский взбегал на крыльцо госпиталя, и Таня хотела его окликнуть, но передумала. Интересно, что ему понадобилось там в такой час?! Подавив приступ жесточайшей злости, она ударила ладонями по доскам, не обращая внимания на вонзившиеся в кожу мелкие занозы. Хотелось взвыть в голос, растерзать неверного любовника прямо сейчас, а разлучнице выколоть бесстыжие глаза

Дверь открылась и мужчина, оттеснив выглянувшую Сашу, вошёл внутрь…

* * *

Тихонько пройдясь по коридору и проверив, не требуется ли кому из больных помощь, Сашка собралась отдохнуть за чашкой кофе, но, едва спустилась вниз, как на крыльце послышались торопливые шаги и нетерпеливый стук. Выглянув, она увидела Соколовского, и он шагнул в приёмный покой, осторожно прикрыв за спиной дверь.

– Богдан? Ты что тут делаешь? – удивилась она, следуя за ним в ординаторскую.

– Доктор, Вы ведь не заняты, нет? – оглянулся он, и она мотнула головой. – Мне срочно нужна Ваша помощь. Смертельно необходима!

– Что с тобой? Ты заболел? – испуганно спросила Александра, забежав вперёд и заглянув ему в лицо, но, увидев, что он улыбается, сердито подбоченилась. – Что ещё за шутки, товарищ капитан? Если ты не болен, убирайся отсюда, здесь нельзя

– Тише. Не кричи так, не то все твои пациенты сбегутся посмотреть, что стряслось. Ты же не хочешь, чтобы все узнали, с кем ты здесь коротаешь смену? – шепотом предостерёг он и, втолкнув её в кабинет, тотчас запер дверь на три оборота.

– Я серьёзно, Соколовский. Это госпиталь, сюда нельзя входить посторонним без особой надобности. – сухо сказала Сашка, и Богдан, присев на край стола, притянул её к себе за руку.

Она неохотно шагнула к нему, уперев ладони в грудь.

– Перестань! Почему ты всё время распускаешь руки?

– Не знаю. Это очень сложный вопрос. – поморщился Даня, зарывшись пальцами в её распущенные волосы и мягко, но настойчиво притягивая девушку ближе. – Может, потому, что не могу удержаться, чтобы не обнять тебя, когда ты рядом?

– А как же твоя Танечка? – она хотела произнести это равнодушно, но в тоне прозвучали ревнивые нотки, и мужчина тихо засмеялся, прижавшись щекой к её груди.

– Она для меня ничего не значит. – шепнул он, и у Сандры неистово заколотилось сердце. – Я уйду от неё. Забудь о ней, малыш. Мне нет до неё никакого дела.

– Ты просто подонок, Богдан. – сипло выдохнула Саша, запрокинув голову и позволяя ему целовать себя в изгиб шеи. – Как ты можешь с лёгкостью бросать женщин? Мне кажется, всё это неправильно, то, что мы делаем… Прекрати, пожалуйста…

– А зачем ты приехала, черт возьми? – невнятно отозвался он, блуждая руками по её спине и бедрам, и оставляя чувственные поцелуи на пылающей коже. – Ты же знала, что сводишь меня с ума. Знала, что я теряю разум, когда ты где – то поблизости. Сашка… Я люблю тебя. Я всегда любил одну тебя.

Он поднял голову, и их глаза встретились. Саня улыбнулась, но не смогла промолвить ни слова. Её переполняли эмоции, и испытываемые чувства отражались в сияющем взгляде, а тело предательски горело в жарком огне страстного желания.

– На самом деле, я пришёл извиниться за то, что произошло на юбилее. – уже без улыбки признался Богдан, привлёк её к себе ещё теснее. – Прости меня. Я вёл себя очень недостойно и некрасиво. Но у меня что-то перемкнуло, когда я тебя там увидел…

– Я думала, ты уже забыл об этом… Не надо, не извиняйся, я тоже была хороша! – вспомнив те безумные минуты в его объятиях, Сандра стыдливо прикусила губу, и обняла любимого за шею одной рукой. – Если бы ты знал, как я скучала по тебе, когда мы расстались. Мне не хотелось жить, кроме шуток, Богдан… Нет, ты не думай, что я собиралась вскрыть вены или что-то такое. Но депрессия долго меня мучила после твоего отъезда.

– Чёрт… А я всё гадал, не врала ли ты. – недоверчиво взглянул он на неё, ласково проводя пальцами по плечу. – Ты сказала правду в ту ночь?

– О чём? – задумчиво спросила она, прильнув к нему всем телом и ласково блуждая ладонями по спине.

– Ты призналась мне в любви. – с улыбкой напомнил Богдан, заглянув ей в лицо.

– И ты, конечно, не поверил? – усмехнулась девушка, и, отпихнув его, отошла, сунув руки в карманы белого халата. – Да я и сама с трудом в этом разобралась, и слишком поздно поняла. Ты уже уехал, на мои звонки не отвечал, ну, и я решила, что между нами всё-всё кончено.

– Саш… Иди ко мне, любимая. – позвал Соколовский, встав со стола и шагнув к девушке.

Сашка прижалась к нему, глубоко вдохнув. За неплотно задёрнутыми шторами приветливо светились огоньки КПП, за ними мерцали размытые – в окнах домов. Вечер плавно перетекал в ночь, небо зияло чернотой без единой звездочки.

– Не хочу отпускать тебя к ней. – жалобно прошептала Александра, крепко сомкнув кисти рук у него на шее. – Не уходи, Богдан. Я с ума сойду, думая, что ты с ней…

– Я вернусь к ней, только чтобы забрать свои вещи. – улыбнулся мужчина, и, наклонившись, страстно накрыл её задрожавшие губы поцелуем.

Санька чуть слышно всхлипнула, и Богдана охватила невыносимая жгучая нежность к этой девушке. С силой сжав её хрупкое тело в объятиях, он наугад шагнул к кушетке, опустился на неё и усадил Алексу к себе на колени.

– Я никому тебя не отдам, моя девочка. – хрипло шепнул он, и она слабо улыбнулась, шмыгнув носом. – Ты моя, Сашенька, только моя. Я убью любого, кто посмеет к тебе прикоснуться.

– Я твоя… – эхом повторила она, обхватив ладонями его голову и испытывая необъяснимое беспокойство, вдруг обрушившееся на душу тяжелым камнем…

Они позабыли о том, где находятся, неспешно раздевая друг друга, и Санька никак не могла насытиться вкусом его губ, с жадностью пила дыхание любимого, и тихо постанывала в его нетерпеливых руках.

Она не противилась, послушно избавившись от белого халата, и прижалась к сильному телу мужчины, призывая его поторопиться. Хриплый стон Богдана Сашка заглушила нежным поцелуем, и, запрокинув голову, прерывисто выдохнула, слившись с ним в сладостное целое, и только ветер за окном был безмолвным свидетелем происходящего.

* * *

Таня молча, опухшими от бессонной ночи, глазами, смотрела, как Богдан скидывает в спортивную сумку одежду. Она ни словом не обмолвилась о том, что всё знает, а когда он сказал, что больше не хочет с ней жить…

Нет, даже не так, это было куда унизительнее! Он заявил, что давно любит другую, и что ей, Татке, нужно попробовать понять его. О, она поняла, прекрасно поняла, и даже изобразила смирение, не попытавшись удержать его! Чёрта с два, ползать на коленях, теряя достоинство, это не про неё.

– Папа расстроится… – зачем-то произнесла она, вслед за мужчиной выходя в жаркий день.

Даня оглянулся, и в его глазах Татьяна прочла лишь решимость. Сейчас они превратились в холодные льдинки, и вообще, перед ней был совершенно незнакомый человек – равнодушный и чужой, таким она его ещё никогда не знала.

– Он же взрослый дяденька, и должен понимать, что в жизни случаются такие вот ситуации. Я тебе ничего не обещал, так? Не клялся в любви и верности? Ты изначально знала, что я люблю Сашу…

– Откуда мне было знать, что эта медсестричка и есть твоя бывшая жена?! – прошипела девушка, смахнув с плеча спутанные волосы. – Да я понятия не имела, кто она такая! Я её ненавижу!

– Просто постарайся проявить хоть чуточку такта, мать твою, выключи ты свой невыносимый характер и пойми, что нет смысла выяснять отношения. – рявкнул Богдан, спускаясь по крыльцу. – Я это терпеть не могу. И не звони мне, ок? Тебе пора учиться самостоятельности, милая, не будешь же ты вечно зависеть от своего отца! Всего хорошего.