Я недоверчиво щурюсь, но видно, что он говорит искренне. И мне почему-то хочется его обнять.

– Если ты заметила, моя бабушка – барахольщица, – говорит он, подходя ближе к стене. – Держится за все старое. Даже за то, от чего все остальные давно отказались. – Он стучит костяшками по фотографии в золотой рамочке и закатывает глаза.

Это свадебная фотография его родителей. Элла и Питер, молодые, немногим старше, чем мы сейчас, а между ними – улыбающийся Тайлер, совсем маленький, но уже в смокинге. Улыбка, в которую я влюбилась много лет спустя, все та же. Элла однажды рассказала мне, что он вел ее под венец… Как ужасно – он передал ее человеку, который впоследствии сломал им жизнь. Мне становится дурно.

– Почему… – В горле першит, я сглатываю и делаю глубокий вдох. – Почему они не убирают эти фотографии? Разве они не злятся на него? Не слишком ли это… великодушно?

– Конечно, злятся, Иден, – отвечает Тайлер, – но он ведь их сын. – Выражение его глаз смягчается, они становятся изумрудно-зелеными. – Мы завели машину. Дед просто забыл выключить фары на ночь и посадил аккумулятор. Так что можем ехать.

– Хорошо. Я на минуточку в ванную.

– Подожди, – останавливает меня Тайлер. – Позволишь вопрос?

Я опираюсь на дверь и копирую его безмятежное выражение.

– Конечно.

– Ты уже выяснила, почему люди совершают нелогичные поступки, например, едут в Портленд со своим сводным братом? – На его губах играет лукавая улыбка.

– Нет, пока еще не знаю, – быстро говорю я, пока слова не застряли у меня в горле.

Так странно, что он опять рядом и я могу дотронуться до него рукой. Прошлым летом я сошла бы с ума от счастья, а теперь мне надо постепенно привыкать. Слишком долго его не было.

– По крайней мере, они не потеряли надежду, – тихонько добавляю я.

Глава 14

До Портленда семь часов езды. Семь часов в машине наедине с Тайлером, к которому я испытываю весьма смешанные чувства. Злость за то, что он уехал, постепенно улетучилась, ее сменило возбужденное волнение – я еду с ним в Портленд. Примешивается и удивление – как он изменился, стал спокойным и рассудительным. Я не могу разобраться в своих чувствах.

Зато знаю точно, что поет Тайлер ужасно. Последние пятнадцать минут он подпевает радио, путая слова, выкрикивая припевы и отбивая ритм на руле. Три года назад его невозможно было застать за таким занятием, потому что это отстойно и не круто. Но он смешит меня, чтобы дорога не казалась такой долгой. Я удобно устроилась на пассажирском сиденье, кондиционер дует мне прямо в лицо, конверсы на полу, а ноги – на приборной панели. Мне уже больно смеяться, я знаками прошу передышки, сажусь прямо и убавляю громкость радио. Тайлер тоже перестает петь и весело хохочет.

На часах четыре, мы недавно проехали Сейлем, и до Портленда осталось каких-то полчаса езды. Пейзаж за окном становится знакомым.

– Надо записать тебя на прослушивание в шоу талантов, – говорю я.

– Ты моя первая фанатка, – смеется Тайлер.

Звонит его телефон. Он достает его из держателя для стаканов, смотрит на экран и передает мне.

– Это моя мама. Включи громкую связь. Привет, мам.

– Привет, Элла, – говорю я. – Тайлер за рулем.

– Привет, – устало выдыхает она. – Вы что, еще не доехали?

– Осталось полчаса, – сообщаю я. – Мы останавливались на часик у…

– В закусочной позавтракать, – перебивает Тайлер, бросая на меня выразительный взгляд и медленно покачивая головой.

Я непонимающе смотрю на него.

– И заправлялись. Сейчас уже подъезжаем, – продолжает он. – А ты где?

– У себя в комнате. – В трубке что-то потрескивает. – Чейз пошел в бассейн, а Джейми два часа разговаривает с Джен.

Мы с Тайлером молчим, не решаясь спросить. Наконец я отваживаюсь:

– А мой отец?

Теперь надолго замолкает Элла.

– Если честно, я не знаю, где он.

– Н-да-а… – хмурится Тайлер.

– Значит, ему все известно, – бормочу я.

Мы подъезжаем к мосту через Уилламетт.

– А как он отреагировал?

– Я проснулась, сразу пошла к нему и все выложила. Что вы вместе уехали в Портленд, и что вы достаточно взрослые, чтобы принимать решения, и что мы не имеем права вмешиваться. – Элла вздыхает: – Первое, о чем я подумала, – это какой счет выставит нам отель, если Дейв пробьет дыру в полу. К счастью, он просто ушел и с тех пор не показывался. Машина здесь.

– Он что-то сказал? – спрашивает Тайлер.

– Я лучше не буду это повторять, – спокойно отвечает Элла.

Тайлер опускает на глаза темные очки и вцепляется руками в руль.

– Надо было нам подождать до утра, – бормочет он. – Мы должны были сказать ему сами.

– Думаю, если бы ты сказал ему сам, то не ехал бы сейчас в Портленд, во всяком случае, с Иден, – отвечает Элла. – Он бы такое устроил!

– Да, – соглашается Тайлер. – А Джейми с Чейзом знают?

– Разумеется, знают. Как можно скрыть, что вас здесь нет? Джейми бесится, а Чейз спрашивает, когда вы вернетесь.

– Надо поинтересоваться у Иден, – с улыбкой говорит Тайлер, не отрывая взгляда от дороги.

Из-за очков я не могу разобрать выражение его глаз. Я сажусь прямо и задумчиво постукиваю указательным пальцем по губам, всем своим видом изображая глубокую задумчивость.

– Гмм… Точно не знаю, но если Тайлер не перестанет петь, то я вернусь завтра утром.

Мы все начинаем неудержимо хохотать, и я ненадолго забываю, во что ввязалась. Согласившись на эту поездку, я поставила крест на возможности примирения с отцом.

– Ладно, – говорит Элла. – Не буду вас отвлекать. Будьте осторожны и напишите, когда доберетесь.

– Хорошо, – отвечает Тайлер.

Я возвращаю телефон на место и устраиваюсь поудобнее. Мы почти приехали, а я все еще не могу понять, какие чувства испытываю к Портленду. В последние годы я считала своим домом Санта-Монику, хотя родилась и выросла в Портленде. В детстве, когда все было хорошо, я обожала свой город. Потом мои родители начали ссориться, от меня отвернулись друзья, и плохие воспоминания перевесили хорошие. Может быть, нужно время, чтобы появилось больше хороших воспоминаний.

Всю оставшуюся дорогу Тайлер улыбается, но больше не поет. Мы въезжаем в знакомый мне с детства город, не похожий ни на какой другой. По обе стороны шоссе растут деревья, небо затянуто облаками, лишь кое-где проглядывает солнце. До центра совсем недалеко, рядом вьется река, и я вспоминаю, как красив Портленд. Он совершенно естественный, в нем нет ничего ослепительного: ни великолепного променада, ни открыточно-красивого пирса, ни потрясающих пляжей. Неброская красота природы, много зелени – в этом его уникальность. Свободный, открытый, дождливый город. А самое главное – в нем живут особенные люди: щедрые сердцем, простые и добрые. Портленд гораздо дружелюбнее, чем Сиэтл.

– Ой, я вспомнил! – Тайлер снимает наконец очки. – Надо заехать за продуктами. У меня в квартире шаром покати.

– У тебя в квартире? – удивляюсь я.

– Ну да.

– У тебя есть квартира?

Он на секунду отводит взгляд от дороги.

– А ты думала, я все это время жил в гостинице? Или прямо в машине?

Честно говоря, я вообще об этом не думала.

– Мы туда и едем, только остановимся у Фредди.

Я моргаю, еле удерживаясь от смеха.

– Что? – удивленно морщит лоб Тайлер.

– Ничего, – веселюсь я, – просто смешно – ты говоришь так, словно прожил здесь всю жизнь. Приезжие говорят «Фред Мейер».

– Не зря ведь я здесь живу почти целый год, сроднился уже. Вперед, «Тимберс» и «Блейзерс»!

– Это может сказать каждый! – ехидничаю я.

– Зато не каждый скажет, что «Блейзерс» выиграли чемпионат НБА в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, – парирует Тайлер.

Я удивленно поднимаю брови:

– Да, следует отдать тебе должное. И все-таки странно, что ты так хорошо изучил Портленд. Как будто ты нарушил мое личное пространство.

– А как насчет твоего переезда в Санта-Монику? – улыбается он, отводя взгляд от дороги, чтобы посмотреть на выражение моего лица.

– Ну да.

Через четверть часа мы почти в центре. Несмотря на воскресенье, дорога практически свободна. Тайлер не сворачивает с магистрали и въезжает на Маркем-бридж – мост через реку Уилламетт. Если в Портленде и есть что-то примечательное, кроме огромного количества зелени, то это мосты. Слева от нас – Хоторн-бридж, за которым виднеется городской парк на набережной. В детстве мы с Амелией гуляли там на Четвертое июля, валяясь на травке и слушая местные джазовые группы. А впереди справа виднеется гора Маунт-Худ.

Мы уже в Восточном Портленде, я узнаю дорогу, по которой мы с друзьями всегда ездили в центр. В детстве мама не разрешала мне ездить на скоростном трамвае, потому что линия, проходящая через наш район, начиналась в Грешеме, известном своей неблагополучной репутацией. Мама считала, что там на меня могут напасть бандиты.

– А в каком районе ты живешь? – спрашиваю я у Тайлера.

– В Ирвингтоне.

Я на секунду задумываюсь. Портленд все-таки большой город, и я уехала три года назад.

– А, возле Бродвей-стрит, слева от магистрали?

– Да, – кивает Тайлер.

Еще нет и пяти часов, но я вижу, что он устал – дорога неблизкая.

– Я снимаю квартиру в жилом комплексе на углу Брэзи и Девятой. Там, конечно, нет такого сногсшибательного вида, как в Нью-Йорке, но, думаю, тебе понравится.

– Тебе не было одиноко? – спрашиваю я.

В Чикаго я на первых порах чувствовала одиночество. Новый город, за тысячи миль от родных и знакомых, никого не знаешь. Хреново было, и я понимаю, что Тайлер тоже через это прошел.

– Как ты жил один? Мне кажется, в Нью-Йорке все-таки по-другому. У тебя были Змей, и Эмили, и турне. Ты общался с людьми.

– Думаешь, я здесь ни с кем не общался?

Тайлер отводит взгляд от дороги и ошеломленно смотрит на меня. Я тянусь рукой к его лицу и поворачиваю его голову к дороге.

– Поверь, Иден, мне было чем заняться.

– И чем же, например?

– Потом тебе все расскажу, – отвечает он. – Сейчас надо заняться продуктами.

И поворачивает налево в Ирвингтон. Бродвей-стрит вызывает у меня массу ностальгических воспоминаний, мы с Амелией любили ее даже больше, чем центр. Здесь полно магазинов, пивоварен и ресторанчиков, но я не успеваю их рассмотреть, потому что мы сворачиваем на парковку у «Фреда Мейера», забитую машинами. К «Фреду Мейеру» портлендцы испытывают почти религиозное обожание; этого мне тоже не хватает.

Я отвыкла от Портленда, радует хотя бы то, что на улице тепло, как обычно летом, скорее даже жарко. Тайлер берет тележку, и мы начинаем ходить между рядов. Он надолго задерживается в отделе фруктов и овощей. Я никогда в жизни не ходила за продуктами с вегетарианцем. Очень интересно наблюдать, что он выбирает. К моему удивлению, все выглядит вполне аппетитно. Тем не менее я ухитряюсь незаметно положить в тележку две пачки хлопьев «Лаки Чармс», пока он не смотрит. На всякий случай.

Примерно через полчаса мы наконец поворачиваем к кассам, и я помогаю Тайлеру выкладывать содержимое тележки на ленту транспортера, чувствуя себя взрослой и ответственной. Я сто раз ходила за покупками в супермаркеты в Чикаго, однако с Тайлером все по-другому. Мы как будто семейная пара, которая совершает еженедельные закупки. Сейчас приедем домой, разложим продукты в холодильник и шкафчики и устроимся перед телевизором. Только холодильник – Тайлера, а не мой, и мы – не семейная пара. И все равно приятно.

Нагруженные покупками, возвращаемся к машине и складываем пакеты на заднее сиденье, потому что багажник забит вещами. К счастью, до дома Тайлера всего пять минут езды. На углу Брэзи и Девятой мы останавливаемся. Улица застроена двухэтажными домами и коттеджами, утопающими в зелени. Справа от нас – большой жилой комплекс.

– Ты здесь живешь? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Тайлер, отстегивая ремень.

Мы выходим из машины и достаем из багажника чемоданы.

– Здесь славно, только немного дороговато. Поэтому пришлось продать машину.

– Поменял приоритеты? – вспоминаю я его слова.

– Именно, – улыбается он, захлопывая багажник.

Мы проходим через калитку в деревянной изгороди в симпатичный двор с ухоженными газонами, через которые идут тропинки к удобным скамейкам. Квартиры, похожие одна на другую, расположены полукругом. Интересно, осенью, когда моросит бесконечный дождь, здесь так же мило и уютно?

– Вот мы и пришли, – говорит Тайлер, вынимая из кармана ключи. – Не пугайся, там немного… э-э… пустовато, я не слишком силен в дизайне интерьера.

Пройдя в квартиру, я начинаю понимать, что это еще мягко сказано. Всю обстановку гостиной с девственно-белыми стенами составляют черный кожаный диван, телевизор на стене и пушистый бежевый ковер.

– Понимаешь, я здесь почти не бываю, – смущенно поясняет Тайлер, – и мне не хотелось выбрасывать деньги на ветер.