Чейз от радости чуть не падает с дивана. Он бредит солнечным штатом с самого Рождества. Его лицо озаряется восторженной улыбкой.

– Правда?

– Обязательно поедем, – кивает отец. – Но только если ты сейчас побудешь здесь и дашь мне спокойно поговорить с Иден. Договорились, приятель?

Чейз энергично кивает, находит пульт и включает телевизор. Потом усаживается на диван, стараясь сделать вид, что страшно увлечен происходящим на экране и не обращает на нас никакого внимания.

Мы выходим из гостиной, и я смотрю на отца. Улыбка пропала, на его лице вновь застыла недовольная гримаса.

– На кухню? – предлагаю я.

Не хочется идти наверх, чтобы не отвлекать Тайлера с Эллой.

В кухне отец останавливается с другой стороны стола, опирается руками о столешницу и нетерпеливо барабанит по ней пальцами, выжидающе глядя на меня.

– Садись, – прошу я.

Я хочу контролировать ситуацию, а это нелегко, когда такая махина нависает над головой.

– Не буду садиться, – отказывается он.

– Садись, – повторяю я.

Его удивляет твердость в моем голосе. Я полна решимости, и, видимо, он это чувствует, потому что сдается – испустив тяжелый вздох, выдвигает стул и садится, принимая свою любимую позу.

– Ладно, Иден, что ты хотела?

Я изучаю выражение его лица. Теперь, когда с нами нет Тайлера, отец заметно спокойнее, хотя в глазах сквозит раздражение. Я не понимаю, как мы до этого дошли. Когда-то мы были неразлейвода. Он казался мне лучшим папой на свете. Я считала дни до его выходных, потому что знала: он уже придумал что-нибудь интересное. Сейчас все изменилось. Моя поездка в Санта-Монику три года назад должна была помирить нас, а получилось все наоборот.

– Почему у нас все так тупо? – только и могу сказать я.

Наступает неловкое молчание. Наверное, это накапливалось годами. Сложно определить главную причину, а отец, похоже, никогда и не задумывался, потому что он лишь бросает:

– Сама знаешь почему.

– Нет, не знаю. Скажи!

Он не отвечает, уставившись в пол, потирает подбородок.

– Иден, зачем ты приехала? – наконец вскидывает он голову.

– Я приехала, потому что у меня есть папа, с которым я практически не общаюсь.

В отличие от него, я очень много думала об этом последние дни. Я подготовилась к этому разговору, мысленно расписала все по пунктам и разложила по полочкам.

– Я не хочу, чтобы так продолжалось, не хочу, чтобы мы ссорились, едва попадаем в одну комнату. Я хочу общаться с тобой, но не могу, пока ты будешь ко мне так относиться. Я – твоя дочь. Ты должен поддерживать меня, а не смешивать с грязью, даже если мои решения кажутся тебе неправильными. Ты должен быть на моей стороне.

– Иден…

– Нет, – перебиваю я, – выслушай меня. Наша семья буквально рассыпается, и ты это знаешь. Мы все знаем. Ты утверждаешь, что во всем виноваты мы с Тайлером. На самом деле проблема не в нас. Причина – в тебе. Это ты натворил. Твоя злость разрывает нас на куски, хотя тебе не на что злиться. Мы старались быть честными и все рассказали. Ты хоть понимаешь, как трудно было это сделать? А ты… ты все испортил. Мы надеялись, что ты подумаешь, попытаешься принять, пусть не сразу, постепенно. Почему ты против наших отношений? Почему в тебе столько ненависти?

Я начала говорить спокойно, однако постепенно вхожу в раж. К концу этой импровизированной речи мне не хватает дыхания, пульс учащается, сердце выскакивает из груди. Мне нужны ответы. Мне нужна правда – единственное, что может нас спасти.

– Хорошо, – говорит он, – забудем, что вы сводные брат и сестра. Это я еще мог бы пережить. Но как смириться с тем, что моя дочь связалась с каким-то хулиганом? Вот Дин мне нравился, он хороший парень и прекрасно к тебе относился. Но Тайлер?! – Отец гневно трясет головой. – Тайлер только и знает, что прятаться от своих проблем.

– Точно так же, как ты прячешься от своих, – парирую я, чувствуя необходимость защитить Тайлера. – Ты ушел от мамы, потому что даже не захотел попробовать все наладить. Ты избегаешь меня, потому что тебе легче меня ненавидеть, чем принять такой, какая я есть.

Я возмущенно вскидываю руки:

– Сколько можно тебе говорить, что Тайлер стал совсем другим! Когда я его впервые встретила, он показался мне ужасно неприятным. Мне не нравилось, что он делает со своей жизнью. Если бы он продолжал в том же духе, я бы никогда его не полюбила.

– Хм… – кривит губы отец, – а теперь ты снова его любишь, хотя уверяла меня, что все кончено.

– Он бросил меня, уехал и даже не сказал куда. Я действительно на него дико злилась. Однако потом, когда он все объяснил, я поняла, что у него не было иного выхода. И простила Тайлера.

Я замолкаю, чувствуя, что должна сказать еще что-то, причем сейчас.

– Наверное, Элла тебе сообщила, – бормочу я, ломая пальцы и не осмеливаясь взглянуть отцу в глаза, – мы опять встречаемся. Я переезжаю в Портленд и перевожусь в местный университет.

– Здорово! – саркастично замечает отец.

– Да, здорово, – отвечаю я, – потому что я счастлива. Разве ты не хочешь, чтобы я была счастлива? Я счастлива, довольна и живу, как считаю нужным.

– Да, я хочу, чтобы ты была счастлива, – говорит отец более мягким и спокойным тоном. – Просто считаю, что ты не можешь быть счастливой с Тайлером.

– С чего ты взял, пап? Мне лучше знать, с кем я счастлива, а с кем нет.

Я глубоко вздыхаю и собираюсь с мыслями, выдвигаю стул и сажусь напротив отца. Спокойствие, напоминаю себе я. Злость не поможет.

– Пожалуйста, выслушай меня. Тайлер изменился. Такое случается. Бывает, что люди меняются к лучшему. Он бросил наркотики, поборол свою озлобленность, научился держать себя в руках. Он оптимистичен, заботлив и рассудителен. Он снимает квартиру, работает, открыл молодежный клуб. Он даже был у психиатра и начал общаться со своим отцом, о чем и рассказывает сейчас Элле.

Отец недоверчиво распахивает глаза. Все, о чем я говорю, не похоже на Тайлера.

– А главное, он меня очень любит. И никогда не сделает мне больно.

– Молодежный клуб? – переспрашивает отец.

– Да. Помогает подросткам, которые сталкиваются с такими же трудностями, как он сам. – Мои губы невольно растягиваются в улыбке, потому что я горжусь Тайлером. – И не надо утверждать, что он не знает, что делает, потому что он очень даже хорошо знает и полностью изменил свою жизнь.

Папа долго молчит, оглядывая кухню.

– Если так, то стоит дать ему шанс.

«Кажется, лед тронулся», – проносится у меня в голове. Нет, конечно, не факт, что мои отношения с отцом потеплеют. Пока мы не поймем, почему отдалились друг от друга, ничего не изменится. Хорошо, что теперь отец начнет лучше относиться к Тайлеру, но этого недостаточно.

– Ты невзлюбил меня еще до того, как узнал о нас с Тайлером. Тебе словно не нравилось, что я твоя дочь. Как получается, что ты прекрасный отец для Джейми, для Чейза, только не для меня? – Мой голос дрожит от обиды и боли. – За что ты меня ненавидишь?

Отец снова тяжело вздыхает. Огонь в его глазах потух, на лице появляется виноватое выражение.

– Ты не права. Я тебя не ненавижу.

– А что же это, если не ненависть? – спрашиваю я, чувствуя, что могу расплакаться. Я не ожидала, что он меня выслушает, однако сейчас, когда он ответил, я понимаю, как сильно мы опоздали с этим разговором. Нам давно следовало все прояснить. – На любовь точно не похоже.

– Я не знаю, – говорит отец, опустив голову и уставившись в пол, словно ему стыдно и он понимает, что вел себя как последний мерзавец.

– Нет, скажи, – требую я срывающимся голосом. – Скажи, почему ты так себя ведешь?

– Да потому, что ты приняла сторону своей матери, Иден! – взрывается он, вскочив со стула.

Отец тяжело дышит и покраснел, как будто его сейчас хватит удар.

Я растерянно моргаю:

– Что?

– Когда я развелся с твоей матерью, – медленно говорит отец, – ты встала на ее сторону. Я автоматически стал для тебя плохим. Мы с твоей мамой… ссорились, потому что не сошлись характерами и по-разному смотрели на жизнь. Мы ругались не потому, что я был негодяем; несправедливо винить во всем меня, мы просто не подходили друг другу. Конечно, ты была еще совсем ребенком, но каждый раз, когда мы ссорились, ты садилась возле мамы и смотрела на меня с осуждением и злостью, даже если инициатором ссоры была она. Я тоже прошел через ад, Иден, не только твоя мамочка.

От удивления у меня пропадает дар речи. Не задумываясь о его чувствах, я не подозревала, что и сама виновата. Я с детства верила, что родители развелись из-за отца, хотя в глубине души понимала, что они просто разлюбили друг друга. Проще было найти злодея.

– Я виноват, что ушел, не попрощавшись, – продолжает отец уже спокойнее. – Но я боялся, что наши бесконечные ссоры… В общем, я ушел из-за тебя, Иден. Ты достойна большего, чем разъяренные, вечно ссорящиеся родители, готовые вцепиться друг другу в глотку.

– Ты… ты ведь ни разу не позвонил…

– Я думал, ты не захочешь со мной разговаривать. И я решил оставить вас в покое. Если хочешь знать, почему нам так сложно общаться, пожалуйста, скажу: просто ты до сих пор считаешь, что в разводе виноват я.

По моим щекам текут слезы. Что ж, к чему-то мы пришли. Наверное, когда-нибудь мы начнем относиться друг к другу лучше. Пока еще рано об этом думать. Пройдет немало времени, пока мы сможем доверять друг другу, простим друг друга. Сделан первый шаг. Впереди самое трудное.

– Не плачь. – Отец хочет вытереть мои слезы, однако не смеет ко мне прикоснуться. Отступает назад и ожесточенно трет затылок. – Послушай, я… я знаю, что во многом ошибался… Все мы совершаем ошибки. Я не хочу с тобой ссориться, Иден. Нужно время, чтобы все осмыслить. Ты права: своим поведением я нагнетаю напряженность в семье.

– Особенно между тобой и Эллой, – бормочу я, промокая глаза, и, чтобы быть до конца честной, добавляю: – Она начинает смотреть на тебя так же, как смотрела перед разводом мама. Постарайся это исправить.

– Знаю, – хмурится отец, проводит рукой по седеющим волосам. – Я не буду тебя обнимать и все такое, потому что все еще злюсь, что ты убежала. Сама понимаешь, не очень приятно, проснувшись поутру, узнать, что твоя дочь сбежала посреди ночи с бывшим наркоманом.

Мы подкрепляем достигнутые в переговорах успехи рукопожатием. Как только я выпускаю руку отца, на лестнице слышны шаги. К нам спускаются Элла, Тайлер и Джейми.

Элла, похоже, плакала – глаза красные и опухшие, косметика размазалась. Она даже не пытается это скрывать, только шмыгает носом и бросает на меня вопросительный взгляд. Ей любопытно, чем закончился наш разговор. Я едва заметно киваю: «Получилось!»

За ней идет Тайлер: бледный, руки в карманах, губа прикушена. Мы встречаемся взглядами, в которых отражаются облегчение, гордость и радость. Словно нам покорилась недоступная горная вершина.

Джейми останавливается в дверях и с полнейшим безразличием смотрит куда-то вдаль. Вероятно, новость, что Тайлер начал общаться с отцом, стала для него тяжелым ударом.

Отец делает шаг к Тайлеру:

– Поздравляю!

Тайлер, сбитый с толку, ошеломленно поднимает бровь, не понимая, с чем его поздравляют.

– С молодежным клубом, – поясняет отец.

– А, спасибо, – отвечает Тайлер, и они наконец крепко пожимают друг другу руки.

По-моему, Элла сейчас потеряет сознание от радости.

Должно быть, Чейз услышал всю эту кутерьму на кухне, потому что подходит к двери, встает рядом с Джейми и обводит всех внимательным взглядом, стараясь догадаться, насколько все плохо. И впервые за долгое время все оказывается не так уж плохо. Скорее, даже хорошо.

– Нам пора, – говорит мне Тайлер, нащупывая в кармане ключи.

Элла вновь начинает шмыгать носом, а Чейз замечает, что мы только приехали. Джейми с отцом молчат – очевидно, не возражают против нашего отъезда.

– Мы можем приехать к вам в гости, – предлагает Элла. Она поворачивается к отцу: – Правда, Дэвид?

Тот молча смотрит на нас с Тайлером, и мне становится понятно, что предложение несколько преждевременное.

– Как-нибудь позже, – бормочет он, одаривает меня скупой улыбкой, которая скрывает тысячи слов, затем поворачивается к двери и выходит в патио. Ему сейчас нелегко, и я рада, что он хотя бы меня выслушал. На сегодня довольно.

– Надеюсь, в Портленде вам будет хорошо, – улыбаясь сквозь слезы, говорит нам Элла.

Она долго не выпускает из объятий Тайлера, целует его в щеку, затем подходит ко мне и тоже крепко обнимает.

– Спасибо за все, – шепчу я, уткнувшись ей в плечо.

Элла поддерживала нас все это время, и я ей очень благодарна.

Я поворачиваюсь к Джейми; он, набычившись, смотрит в сторону. Тайлер кладет руку ему на плечо и крепко сжимает, но мне кажется, Джейми потребуется еще много времени, чтобы принять наши отношения. И все равно я верю, что когда-нибудь, через три месяца или через три года, Джейми нас поймет, если даже отец примирился.